Смертный ангел (СИ) - Флейм Корвин

Город вырастал из нутра гор. Каменные дома незатейливой, но милой взору архитектуры, поднимались прямо из дикой породы, гармонируя с природным камнем. Скалы усеяны башенками и открытыми галереями, окнами и балконами. Тут фантазия подгорных мастеров развернулась всласть. Куда ни кинь взор, везде вырезанная скульптура и пышные барельефы.

Свартальфахейм походил на Твердь, но несравненно больших размеров и со столичным лоском. У видавшего виды, то есть огромные земные мегаполисы, инопланетника захватывало дыхание от грандиозной работы, проделанной поколениями трудолюбивых гномов.

— Что там? — спросил у капитана Руслан, указав на толпу, быстро заполнявшую набережную.

— Скоро узнаешь.

Едва ладьи пришвартовались к гранитной пристани и четыре росмальца: капитаны Стрижа и Финиста, Свенельд и Руслан — спрыгнули вниз, воздух огласился надрывами глухих труб, барабанной дробью и хором голосов, певшем на неведомом языке. Однако ни музыканты, ни певцы поблизости не наблюдались, хотя звуки рождались где-то рядом.

Несколько сот гномов, слегка разбавленных людьми и чуть эльфами, возбужденно указывали на новоприбывших и оживленно переговаривались.

— Гляди, Хюдигль, новый…

— Претендент.

— … сиреневый флаг.

Березин не успел разобраться в гомоне голосов. Его внимание привлекла группка длиннобородых седых гномов, отделенных от шумной толпы плотной шеренгой стражи. Голову того, что стоял посередине, тяжелил полукруглый золотой шлем, увенчанный оскалившимся драконом. Поверх великолепной кольчуги покоилась мантия, одинакового сиреневого цвета с флагом Стрижа. У остальных гномов мантии сходного покроя и того же оттенка, но проще. Позади них застыл совсем юный безбородый гном, державший древко сиреневого колышущегося на ветру стяга с вышитой белой башней.

Когда важный гном шагнул навстречу, музыка и пение смолкли.

— Я Тогар Седрик из клана Горной Совы, сын сто сорок пятого колена, хранитель ключей от Башни Лле, — полным титулом представился гном и низко поклонился очертив сиреневым жезлом с черной жемчужиной в навершии сложный знак.

Росмальцы поклонились в ответ. Березин не замедлил последовать их примеру.

— На ваших кораблях сиреневые полотнища. Значит, среди вас новый Претендент.

Мудрые глаза старого гнома прошлись по каждому мореходу и вернулись к Руслану. В последние четырнадцать раз Тогар не ошибся.

Руслан вдруг обнаружил, что оказался в одиночестве. Капитаны и Свенельд отступили назад.

— Я Претендент. Мое имя Руслан. Князь Руслан, — догадался он.

Тогар приблизился вплотную и вытянул обе руки.

Опять запел невидимый хор, его созвучию и переливчатым тонам могли бы позавидовать хоры лучших соборов Земли. Меж ладоней гнома вспыхнуло, и из ничего появился сиреневый обруч, опоясанный тонкой белой полоской. Многие из горожан не впервой зрели обряд, но чародейство заставляло трепетать раз за разом.

— Отныне князь не Претендент. Теперь он Искатель, — торжественно объявил Тогар, надевая на Руслана обруч. — Башня согласна принять его.

Обруч сидел ладно, как будто специально ковывался для Руслана.

Тогар широким жестом указал внутрь города:

— Башня, король и Свартальфахейм жаждут встречи с новым Искателем.

Под высокими сводами Просторного зала королевского замка гремел пир. Столы трещали под обилием яств и напитков, волынщики и литаврщики подхватывали песнь за песней, отовсюду раздавался разноголосый говор.

Руслана усадили по правую руку от Рута IV, короля гномов. За вытянутым мраморным столом также трапезничали Свенельд, Хорив, капитан Финиста и знатнейшие из гномьих вельмож. Остальные дружинники пировали с гвардейцами Рута, не менее отважными в выпивке, чем в битве.

Принесли четвертый круг блюд и пятую ночь вин. Пир шумел уже третий час. За всю прежнюю жизнь Березин не съел и не выпил столько, сколько сегодня. Если б поглощение еды не прерывалось беседами с королем, он бы с этим темпом не справился бы.

Мраморным был не только стол, но и прочая, с позволения сказать, мебель вкупе с убранством зала. На стенных мозаиках, выложенных из кусочков мрамора редчайших полутонов, ценившихся дороже золота, изображались сцены работ горных мастеров или сражения. Потолок смотрел вниз гербом Королевства гномов — коронованным драконом, зажавшим в лапах кирку и секиру.

— Эгей, Искатель! Не отлынивай! — король осушил очередной кубок богатырских размеров. — И расскажи, не выпали ли вам какие приключения за время путешествия в столицу нашего народа?

— Помнится было, ваше величество, — ответил иномирец. — В пути повстречались варяжские драккары.

— Ну и… — обрадовался Рут, предвкушая занимательный рассказ.

От искреннего интереса король светился неподдельным восторгом. В отличие от большинства нобилей монаршего двора, размягченных привольной и сладкой жизнью, в нем царствовал дух воина и молотобойца. Шрам, пересекающий лоб и правую щеку, коротко остриженная челка, плечи, могучие даже по гномьим меркам, и неизнеженные руки, привыкшие к тяжелому физическому труду, только подтверждали первое впечатление.

Руслан промочил горло — до сих пор вино навевало лишь еле заметную легкость — и принялся за рассказ о бое с пиратами. Иногда его дополнял Хорив или Свенельд. Капитан Финиста оказался немногословным малым.

Ночь протекла незаметно. Что было утром Руслан не помнил. Крадучись и пасуя, но — Бах! — вино вдруг прочно взяло свое.

Медленно поднялись пудовые веки. Его разбудили высокие, под полок, напольные часы, бившие полдень.

Глядя в пустоту и не задерживая подолгу взор на каком-либо предмете, старался понять, куда делась привычная морская качка, почему не слышно плеска волн и отчего тишина. Нет ни криков чаек, ни возни команды.

Хотя… Стоп! Чайки кричат. Руслан повернул голову в сторону птичьих голосов. В тот же миг лицо исказилось гримасой непередаваемых мук. Еще одно движение — и башка расколется спелым арбузом, а сухости в горле позавидует любая пустыня.

Березин вспомнил где, когда, как и зачем он.

Перебрал. Как гадко во рту. Выпить бы чего освежающего. На столике у окна призывно маячил наполненный графин, чье темное матовое стекло скрывало желанную влагу.

Три, два, раз… Березин собрал волю в кулак и, скинув муторное оцепенение, оторвал спину от угодливой мягкой перины. Отбросил одеяло, опустил ступни на ворсистый ковер. Медленно-медленно поднялся, поддерживая рукой тяжеленную голову, чтоб та не сорвалась на пол. Развернувшись, побрел на ватных ногах к столику.