Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник) - Сирил Хейр

Но чего я никогда не смогу вам простить, – продолжил мистер Дэдмен, еще больше повысив голос, – так это то, как вы повели дело Марч. Ведь если разобраться, у вас на руках была почти идеальная подозреваемая. Отвергнутая любовница с большим состоянием в перспективе! Это не говоря уже о том, что она, единственная из всех гостей, могла проникнуть в комнату вашего отца, не вызвав подозрений с его стороны, поскольку он знал ее лично и продолжал получать от нее письма!

– Но, – запротестовал Мартин, – она узнала о том, что мистер Дикинсон находился в Пендлбери, только после его смерти!

– Это она своей хозяйке так сказала. Или, что вернее, так хозяйка дома сказала вам после разговора с Марч. И на основании этих показаний, полученных через третьи руки, вы ей поверили? С другой стороны, то, о чем вы мне сообщили, тоже вполне допустимо. Но я, что куда более важно, пытаюсь отыскать факты, на основании которых вы могли бы отстоять свою позицию перед страховой компанией. Если бы вы пришли к страховщикам и сказали: «Вы отказываетесь выплачивать деньги по договору о страховании жизни на том основании, что отец покончил жизнь самоубийством. Но мы можем доказать, что в отеле находилась женщина, имевшая возможность убить отца и обладавшая весьма убедительным мотивом для убийства. Как насчет этого?» Если бы вы сказали им все это, то они, думаю, согласились бы обсудить возможность выплаты страховки.

– Но мы все еще можем сказать это представителям страховой компании, – заметил Стефан.

Анна тоже подключилась к разговору:

– Но мистер Дэдмен! Я верю в то, что сказала мне миссис Ховард-Бленкинсоп. Надеюсь, вы не хотите, чтобы мы обвинили в убийстве невинного человека?

Мистер Дэдмен полностью проигнорировал слова Анны и обратился к Стефану.

– Конечно, можете, – произнес он. – Только будут ли они вас слушать после понедельника? Не забывайте, что когда отведенное ими время для переговоров истечет, у вас не останется никаких запасных позиций. После этого или все, или ничего. И предупреждаю: процесс вас ждет затяжной и чрезвычайно тяжелый.

– Я могу отправиться на переговоры с представителями страховой компании завтра же, – возразил Стефан. – Даже сегодня, если уж на то пошло.

– Обязательно сходите и послушайте, что они вам скажут. А скажут они вам примерно следующее: «Неужели? А кто такая миссис Марч? У нас есть список гостей отеля, и ее имя там не указано». Что вы ответите на это? «Миссис Марч точно была в отеле, потому что так мне сказала миссис Ховард-Бленкинсоп». А они вам на это вот что: «А вы можете представить нам миссис Марч?» И вам останется сказать только одно: «Вообще-то миссис Марч здесь нет, и я не знаю, где она. Возможно, за границей». Тогда представители страховой компании дружно улыбнутся и сообщат, что не верят ни единому вашему слову, а предложенные ранее условия остаются в силе до понедельника. А пока что… Конечно, вы можете рискнуть и поехать туда, но предупреждаю, что если сделаете это, то поступите вопреки моему совету. Кстати, – произнес после паузы мистер Дэдмен, словно эта мысль только что пришла ему в голову, – вы проверили истинность утверждения, что старший сын миссис Марч умер? Нет? Я так и думал. Между тем эта странная кухарка могла просто-напросто выдумать его смерть хотя бы для того, чтобы получить пару лишних дней отпуска у своей хозяйки. Так что, возможно, он все еще жив. Также он мог быть одним из официантов в Пендлбери. Он мог… а, ладно, – раздраженно заключил адвокат. – Боюсь, приняв все вышесказанное во внимание, я не могу поздравить вас с успешным расследованием. Что же касается моего совета, то он остается прежним.

Завершив эту тираду, мистер Дэдмен небрежно подвинул в сторону Стефана отчет Элдерсона, продемонстрировав всем своим видом, что потерял всякий интерес к этому делу. Более того, адвокат казался удивленным, что посетители до сих пор не ушли. Отступление возглавила Анна, поскольку Стефан, казалось, мог находиться в кабинете адвоката целую вечность, а Мартин, как обычно, не понял намека.

– Спасибо, мистер Дэдмен, что уделили нам столько времени, – сказала Анна с подкупающей искренностью в голосе. – Теперь по крайней мере мы ясно представляем свое положение и обязательно известим вас о нашем решении.

После этих слов она направилась к выходу. За ней потянулись и молодые люди. Мистер Дэдмен отметил уход гостей едва заметным кивком и, еще до того как Анна переступила порог, снял со стоявшего на столе телефона трубку и принялся что-то торопливо диктовать своей секретарше. Прислушавшись, Анна поняла, что речь идет совсем о другом деле. Похоже, пока Стефан повествовал о Парсонсе, адвокату пришла в голову свежая мысль, которую он и поторопился зафиксировать. Способность думать о разных вещах одновременно позволяла ему в течение дня справляться с объемом работы, рассчитанным на несколько человек. При этом, он никогда не задавался вопросом, почему в конторе его недолюбливают. Даже он не мог думать о трех вещах сразу.

Глава 18

Инспектор и несварение желудка

Четверг, 31 августа

Нельзя сказать, что инспектор Маллет забыл о разговоре со Стефаном Дикинсоном. Инспектор вообще никогда ни о чем не забывал. С другой стороны, нельзя сказать и о том, что он слишком часто возвращался мыслями к этому делу. Так что снова он сосредоточил на нем внимание лишь после одного происшествия – весьма неприятного и имевшего важные последствия. Надо признать, что происшествие относилось к разряду крайне редких и неожиданных и уже по одной этой причине достойно упоминания. По крайней мере Маллет посчитал его в тот момент очень важным.

В то утро инспектора Маллета – по мнению коллег, одного из величайших энтузиастов службы, – что называется, скрутило. Симптомы оказались настолько незнакомыми и непривычными, что инспектор некоторое время не мог понять, что с ним. Еще какое-то время он безуспешно пытался понять, что послужило тому причиной. Он мысленно воспроизвел свое вчерашнее меню, состоявшее из многочисленных блюд, но ни к какому выводу так и не пришел. Потому что не обнаружил в них ничего необычного – такого, что могло бы причинить ему вред. Маллет всегда так завтракал, обедал и ужинал, поскольку любил, чтобы еда была обильная и плотная. Правда, вчера служебные обязанности заставили его приступить к ленчу – по его понятиям, довольно скромному, – не ранее полудня, и перенести куда более обильный ужин аж на два часа ночи, но и в этом он тоже не нашел ничего особенно странного. Поэтому на следующее утро ровно в семь тридцать Маллет уселся за привычный завтрак, после которого испытал весьма неприятные ощущения, заставившие его впервые в жизни задуматься о возможном принятии какого-нибудь лекарства, производство которого, как известно, способствует обогащению фармацевтических фирм.

В половине одиннадцатого страдания усилились до такой степени, что инспектор уже не мог их терпеть. Надо было срочно что-то делать, чтобы унять боль, делавшую его существование невыносимым, а работу невозможной. Ясное дело, инспектор не имел ни малейшего представления о том, чем и как лечить эту болезнь, с которой ему ранее не приходилось сталкиваться, и его первым побуждением было обратиться к кому-нибудь за помощью. Он сразу вспомнил о сержанте Уиксе, чья диспепсия являлась в Скотленд-Ярде столь же известной, как и аппетит Маллета. Уикс никуда не ходил без коробочки с чудодейственными таблетками, которые, хотя и действовали на него по-разному в зависимости от сезона и степени испытываемого дискомфорта, позволяли тем не менее исполнять свои обязанности. Во всяком случае, когда разговор заходил на эту тему, Уикс, понизив голос, неизменно отвечал, что только эти пилюли и позволяют ему до сих пор переставлять ноги. Надо сказать, что инспектор частенько смеялся над мучениями бедняги Уикса с неосознанной жестокостью непосвященного. Но теперь он, засунув свою гордость в карман и согнувшись пополам от боли, отправился в соседний кабинет за советом и помощью.

Так уж случилось, что инспектор оказался в кабинете Уикса в тот самый момент, когда сержанта соединили с полицейским отделением Мидчестера. Если бы Маллет проявил чуть больше или чуть меньше терпения по отношению к боли, то, возможно, не попал бы в кабинет сержанта в нужное время и не услышал бы этого телефонного разговора. В самом деле, приди он к Уиксу двумя минутами позже, то его собственные проблемы почти наверняка помешали бы ему обратить внимание на этот звонок, так как магические таблетки облегчали боль отнюдь не моментально, хотя именно об этом говорилось в инструкции. Но таблетки, к счастью, подействовали именно тогда, когда сержант заговорил, а получивший желанное облегчение инспектор Маллет начал отдавать себе отчет в том, что происходит вокруг него.

Телефонный разговор – во всяком случае, на лондонском конце линии – поначалу не представлял ничего особенно интересного. Он преимущественно состоял из слова «да», повторяемого несколько раз с различной интонацией, и иногда «о’кей», поскольку сержант гордился своей современностью. Во время разговора он торопливо записывал поступавшие с того конца провода сведения, и лишь в самом конце, скептически посмотрев на свои каракули, произнес: «Погоди, старина. Повтори, пожалуйста, фамилии помедленнее. Я должен быть уверен, что записал их совершенно точно».