Ночь оборотней - Гарри Тертлдав

У Лиса от выпитого уже начала кружиться голова, когда Тургис объявил:

— А теперь расскажите-ка мне о вашем путешествии.

И все трое наперебой принялись излагать свои версии приключений, выпавших на их долю, постоянно поддразнивая и дополняя друг друга. Джерин попытался замять историю своего единоборства с зубром, но, к его неудовольствию, Элис потребовала рассказать все подробно.

Тургис проницательно глянул на Лиса.

— Не забываешь прикрывать свой фонарь колпаком, а? — Он повернулся к Элис. — Миледи, перед нами талантливейший человек, только сам он об этом не подозревает. Он может спеть песню, украсть кошелек (даже у меня, беспринципный нахал!), определить, что за насекомое длиной в палец сидит сейчас на кирасе его друга Вэна, а также присоветовать, как вылечиться от его укуса…

Великан выругался и прибил злополучное насекомое.

— Зря ты так, — сказал Лис. — Это была всего лишь тростянка. Она совсем не кусается, ее пища — сок деревьев.

— Вот видите, — победно воскликнул Тургис. От вина у него раскраснелось лицо и развязался язык. — При помощи заклинаний он может сотворить кошель, туго набитый…

— Разве что грязью, — отозвался Джерин, мечтая, чтобы Тургис заткнулся.

Восторженные похвалы раздражали его. Как, впрочем, и любые слова одобрения. Будучи вторым сыном в семье, он редко их слышал и так и не научился правильно на них реагировать. Он хорошо знал свои сильные стороны, но старался не афишировать их. Эти вещи особенно полезны тогда, когда о них никто не подозревает.

Но Тургис не собирался молчать.

— Кроме того, — продолжал он, — этот северный разбойник — самый добрый и преданный друг, о каком только можно мечтать.

Элис и Вэн торжественно кивнули.

— А в бою он стоит троих. Я отлично помню, как однажды он разделался с тремя мошенниками, вздумавшими ограбить меня, хотя сам в ту пору был всего лишь подростком.

— Ты мне никогда об этом не рассказывал, — удивился Вэн.

— Это были просто пьяные хулиганы, — пояснил Джерин, — а наш друг мне немало помог. Он здорово управляется с разбитой бутылкой.

— Я? — воскликнул Тургис. — Что говорить обо мне, старом и толстом слизне. Ну а что случилось после того, как зубр был убит?

Услышав, как бежал Маврикс, Тургис громко расхохотался.

— Честно говоря, мне нравится этот бог за похвальное пристрастие к виноделию, но от ритуалов, его прославляющих, веет жутью.

А Джерин, не вдаваясь в подробности, уже въезжал в столицу. Но Элис была не из тех, кто дает себя провести.

— Вот он опять упустил кое-что очень важное, — объявила она. — Понимаете, во время путешествия мы с ним очень привязались друг к другу, хотя он и пытался скрывать свои чувства за напускной мрачностью.

Она с вызовом посмотрела на Джерина, но тот отвел взгляд, сосредоточив все свое внимание на бокале. Так и не получив поддержки, Элис храбро продолжила:

— Поэтому совсем не удивительно, что, когда он спросил меня, можно ли ему будет, уладив свои дела, вернуться на юг и начать ухаживать за мной по-настоящему, я с гордостью согласилась.

— Лорд Джерин, прими мои искренние поздравления, — сказал Тургис, хлопая его по руке. — Миледи, я бы предложил вам то же самое, ибо мне горько думать о том, что ваша красота в ваших детях будет разбавлена кровью этакой обезьяны.

Джерин вырвал руку из лап Тургиса.

— То, что ты здесь хозяин, еще не дает тебе права оскорблять своих гостей.

— Оскорблять? Я просто решил поделиться с вами своими сомнениями.

Тургис разлил всем вина и уже собрался было произнести очередной тост, но ему помешала свалка, возникшая в зале. Двое мужчин, пытавшихся очаровать холодно посматривавших на них красивых ситонийских куртизанок, поднялись со своих мест и принялись тузить друг друга. Трое рослых официантов схватили их и выволокли на улицу.

Тургис вытер лоб.

— Слава богам, что они не повздорили позже. Это могло бы помешать Оснаброку сосредоточиться. Вот, кстати, и он.

Восторженный гул и даже редкие аплодисменты встретили Оснаброка — низкорослого крепыша. Каждый мускул на его теле казался высеченным из камня. Из одежды на атлете была лишь черная набедренная повязка. Он нес шест футов в двадцать длиной и с перекладиной в ярде от его завершения.

За Оснаброком следовали две девушки. На них тоже были только набедренные повязки, на одной из красного шелка, на другой из зеленого. Обе крепко сбитые, с маленькими грудями, характерными для танцорок и акробаток. В каждой нет, пожалуй, и пяти футов, подумал Джерин.

Музыканты освободили сцену, на которую поднялся Оснаброк. Принесли дополнительные факелы. Девушки взяли в руки по факелу, а остальные вставили в скобы. Резко и коротко поклонившись публике, Оснаброк выгнул спину дугой, откинул голову назад и водрузил шест себе на лоб. Казалось, он держал его без всяких усилий. По его команде девушки с факелами в зубах стали карабкаться вверх по шесту. Добравшись до перекладины, они принялись кувыркаться, крутиться и выделывать разные трюки, от которых у Джерина холодело внутри. Но за все это время шест ни разу не покачнулся.

Одна из девушек съехала по нему головой вниз, другая продолжала висеть, зажав перекладину под коленями, на высоте двадцати футов от пола. Но недолго: вот она взмахнула руками, раз, другой, и завертелась в опасной раскачке. Несмотря на ее кружение, шест стоял как вкопанный. Лицо Оснаброка было предельно сосредоточено, по великолепному мускулистому телу ручьями тек пот.

— Кому, по-твоему, труднее? — шепотом спросил Тургис у Джерина. — Оснаброку или девушкам?

— Сложно сказать, — был ответ.

Тургис кивнул и рассмеялся.

— Я тоже никак не могу решить.

А вот у Вэна никаких сомнений не возникало: он не сводил глаз с вертящейся колесом акробатки.

— Только представьте, — сказал он, обращаясь то ли к себе, то ли к окружающим, — что можно выделывать с такой гибкой девчонкой! Она буквально летает!

— Не говори мне о летающих людях! — сказал Тургис, когда вторая девушка под бурные овации публики соскользнула вниз по шесту.

Вместе со своей напарницей она спрыгнула со сцены. За ними последовал Оснаброк. Он будто стал еще приземистей, а его лоб опух.

Вэн пытался поймать взгляд второй девушки, но безуспешно. Разочарованный, он повернулся к Тургису.

— А что ты имеешь против летающих людей? — спросил он.

— Да, собственно, ничего. Просто твои слова напомнили мне об одной очень странной истории.

Он замолчал, ожидая расспросов. Те, естественно, не заставили себя ждать, и рассказ был продолжен: