Камни Рун. Том 2 - Александр Якубович

меня все закончилось, и едва я смогу держаться в седле, добрые кочевники снарядят меня конем, припасами и мы отправимся в Храм Пустоты в северных предгорьях. Вот только реальность оказалась совершенно иной и, как объяснила мне Витати, все упиралось в волю ее отца.

События памятного вечера прервали празднование Сезона Клинков, которое едва-едва восстановилось в вечер перед тем, как я показался на глаза отцу Витати, Великому Шазу Тати.

Сначала во вдовий шатер вошли трое — Витати, какой-то хмурый мужик лет пятидесяти и тот самый винефик, брата которого я едва не выпотрошил. При виде Винати — вроде так звали старшего из братьев — я весь напрягся, но лицо келандца ничего не выражало. Он даже смотрел на меня спокойно, хотя я чувствовал, что где-то в их глубине плещется злость. Правда то, как держался воин, показывало, что в этой тройке он был младшим.

— Рей, это Гатис, аl-rafi Великого Шаза, — сказала Витати.

— Я советник и помощник ее отца, — на довольно чистом имперском сообщил Гатис, поясняя, кто такой альрафи.

Я поклонился мужчине, насколько позволяла перевязь, после вопросительно посмотрел на всю троицу.

Винати сделал шаг вперед и положил передо мной мешок, который, как я понял, был весь набит одеждой.

— Великий Шаз ждет через полчаса, — сообщил Гатис, после чего он и Винати вышли прочь, осталась только Витати.

Винефик помогла мне переодеться, благо, почти все наряды келандцев отличались удобством и просторностью. Широкие штаны, длинная рубаха и накидка под пояс, похожая более на халат. Витати помогла мне собрать в хвост волосы и натянуть сапоги на опухшие от обильного питья и лежания ноги.

— Ну, вроде готов, — сказала келандка, разглаживая отвороты верхней накидки на моей груди и поправляя пояс. — Почти келандец.

— Могла бы и раньше предупредить, — тихо прошептал я, чтобы вдовы не услышали, намекая, что совершенно не знаю, что должен говорить на этой встрече.

У меня был отдельный отгороженный ширмой уголок, но ощущение, что за мной постоянно следят, не отпускало.

— Все будет хорошо. Просто говори моему отцу правду, этого будет достаточно, — спокойно ответила Витати. — Если все пройдет хорошо, будем в святилище уже через месяц…

— Было бы неплохо, — кивнул я, проверяя, хорошо ли затянут пояс. — Ну что, точно готов?

Витати еще раз оценивающе окинула меня взглядом, после чего хлопнула по груди и мы вышли из шатра, к ожидающим нас Винати и Гатису.

Аудиенция у Великого Шаза была обставлена почти по-домашнему. Присутствовал только сам Шаз, Витати, Гатис и еще несколько старейшин клана. Бойцы, что несли караул возле шатра своего предводителя, внутрь не входили, а плотная ткань на входе могла гарантировать, что слова, сказанные внутри, тут и останутся.

Я занял указанное мне место у подножия невысокого постамента, на котором стояло некое подобие трона. Сам Великий Шаз же сейчас тихо переговаривался с каким-то стариком. К ним подошел Гатис, что-то шепнул и Тати, махнув пальцами, дал старику понять, что разговор придется продолжить позже. После отец Витати наконец-то посмотрел на меня и тут я понял, в кого у Витати такой одновременно тяжелый и отсутствующий взгляд.

Тати был уже стар. Не дряхл, но в том возрасте, когда вот-вот наступит немощь. Последние дни осени жизни Великого Шаза, последние годы, когда он еще может уверенно держаться в седле и поднимать тяжелую саблю. Вероятнее всего, следующий Совет Кланов выберет нового предводителя, а сейчас же Тати просто устраивал дела собственного рода, заключая выгодные союзы и усиливая влияние клана на политику степи. Например, этот большой праздник клинков. Сколько там Витати говорила, прибыло кланов на праздник? Четыре, и пятый клан — ее родной? Большое мероприятие, если подумать. И очень вовремя для Тати, который в это время может заключить ряд выгодных браков. Всегда сложно устраивать разборки, когда по другую сторону есть кровная родня.

— Говори, — скомандовал Гатис.

Тати же все так и молчал, вздернув подбородок и чуть поджав серые губы. В отличие от Витати, чьи черты лица были почти острыми, у ее отца был крупный нос, мясистые губы, но такие же, как и у дочери, высокие скулы. От этого лицо Великого Шаза имело хищно-агрессивное выражение, а вот в такой позиции, если смотреть снизу вверх, вовсе становилось не по себе. Тем более, Тати сейчас сидел, развалившись в своем кресле, а руку Шаз положил на длинный кинжал, что лежал в ножнах за поясом. Будто бы в любой момент он был готов вскочить и заколоть наглеца в моем лице.

— Меня зовут Рей, Великий Шаз Тати.

— Мы знаем, как тебя зовут, — перебил меня Гатис. — Говори, что привело тебя в степь.

— Большая нужда, Великий Шаз Тати. Мне надо пройти путем, что прошла ваша дочь, — уклончиво продолжил я. — Один великий колдун замышляет великое зло и мне надо попасть в горы…

— Говори прямо! — рявкнул Тати, подаваясь вперед. — Не смей увиливать, печатник!

Я едва не стал перечить, но смог удержать себя в руках. Хотите прямого ответа? Будет вам прямой ответ.

— Я познал Пустоту, — ответил я, вызывая в груди силу камней.

— Что это значит? Ее нельзя познать! — вскрикнул один из старейшин, вскакивая с лавки. — Что несет этот юнец!..

Но не успел старейшина закончить, лоскутный ковер из множества материалов под моими ногами пришел в движение. Ткани, шкуры, шелка, будто бы ожили и сейчас двигались вокруг невидимых осей, превращенные в подвижный кисель, полностью подчиненные моей воле и силе осколков. Это было почти просто — намного проще, чем ломать собственные кости, меняя внешность.

— Я познал Пустоту и суть материй, — ответил я, глядя Великому Шазу прямо в глаза. — И мне нужно встретиться с ней вновь. Пока ее не нашли раньше меня.

Тати был ошарашен. Я видел, как на секунду его лицо исказилось от страха. Но не зря отец Витати был военачальником столь долгие годы.

— Кто-то ищет храм? — спросил Гатис, который быстрее остальных вник в мои слова.

Ковер прекратил движение и вернулся в то состояние, в котором был до моего колдовства. Осколки камня рун успокоились, я же старался скрыть накатившую отдышку и капли пота, что сейчас катились по моему затылку и шее.

— Вы не сможете его остановить. Не сможете ему помешать. В мир пришло большое зло, — сказал я.

И поймал непонимающий