В защиту науки (Бюллетень 3) - Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований РАН

Медицина — это особый вид деятельности, который в силу понятных причин строго регламентируется законодательством. Эта деятельность подлежит строгой процедуре лицензирования, её участники должны иметь соответствующие сертификаты. Все медицинские приборы, технологии, медикаменты подлежат сертификации, а процедура их испытаний до применения на людях строго регламентирована. Как же соблюдает это законодательство г-н Мулдашев? Он, по собственному признанию, «надеялсяя на то, что время сожмётся». Делая медицинскую операцию, он «чувствовал, но не понимал», и «надеялся, будем говорить, на чудо». У каждого законопослушного гражданина напрашиваетсяя законный вопрос: почему государственные органы надзора за соблюдением законов не лишили учреждение, занимающееся профанацией медицины, лицензии на медицинскую деятельность, а у исполнителя чудовищной операции над Тамарой Горбачёвой не отняли врачебный сертификат?

Если говорить о существе этой «операции», то с позиции оф-тальмохирурга она не выдерживает критики. «Тоненькую плёночку аллопланта», пришитую «внутри глаза», ждёт та же участь, что и любую чужеродную ткань: она может рассосаться, инкапсулироваться, нагноиться и отторгнуться или прорасти собственной грубой соединительной тканью, которая может сформировать рубец, но не глаз. То же относится и к легенде о спонтанном образовании хрусталика из ничего. Хрусталик может образоваться только из соответствующего эмбрионального зачатка во внутриутробном периоде и никак иначе.

Есть в этой грустной истории так называемой «пересадки глаза» и ещё один печальный момент. Подобные сенсации создают дурную репутацию российской офтальмологии в глазах как отечественных, так и зарубежных коллег. Наука, высокую репутацию которой создавали два столетия выдающиеся офтальмологи Л.Г. Белярминов, М.М. Краснов, С.Н. Фёдоров и многие другие, не должна быть предметом профанации.

Суета вокруг «дела академиков»

В.А. Кувакин

23 июня 2007 г. научно-популярное приложение к «Новой газете» «Кентавр» № 3 опубликовало открытое письмо десяти академиков РАН Президенту Российской Федерации В.В. Путину «Политика Русской православной церкви: Консолидация или развал страны» (тремя днями позднее письмо было опубликовано в «Советской России». Его текст имеется также в Бюллетене № 2).

В сентябре 2007 г. РАИ «Новости» сообщило следующее.

«ПУТИН ПРОТИВ ПРИКАЗНОГО ВВЕДЕНИЯ В ШКОЛАХ ПРЕДМЕТОВ ПО РЕЛИГИИ

БЕЛГОРОД, 13 сен. — РИА Новости. Президент РФ Владимир Путин убеждён в том, что приказом сверху нельзя вводить обязательное изучение в школах предметов по религиозной тематике.

На заседании Совета по нацпроектам лидер партии "Народный союз" Сергей Бабурин попросил президента "снять опасения в связи с исчезновением таких школьных предметов, как "Основы православной культуры" и "История мировых религий".

"Ко мне поступило обращение Всемирного русского конгресса по этому поводу", — подтвердил Путин, но при этом сказал, что к нему поступило и обращение представителей интеллигенции России по поводу того, что наше государство все-таки является светским.

"У нас в Конституции записано, что Церковь отделена от государства. Вы знаете, как я сам отношусь, в том числе, к Русской Православной Церкви, но если кто-то считает, что сейчас надо поступить по-другому, иначе, то надо менять Конституцию", — сказал Путин.

"Я не считаю, что мы должны сейчас этим заниматься", — добавил он».

(http://www.rian.ru/society/20070913/78603929.html)

Между этими двумя текстами 53 дня российской жизни. И если проследить цепочку событий, посыпавшихся как из рога изобилия в качестве реакции на вопросы, поставленные учёными РАН перед Президентом России, то открывается беспрецедентное множество откликов, дебатов, статей, социологических опросов, теле- и радиообсуждений, интервью, интернет-форумов, резолюций, наполнивших российское информационное пространство. «Информационный повод», как называют такие вещи «профи» инфомедийных джунглей современной России, вызвал такой резонанс, который продолжается и сегодня. Что же произошло? В чём суть дела и той, подчас совершенно пустой суеты вокруг того, что сразу же назвали «письмом десяти» или «письмом десяти академиков»?

С суетой вопрос понятен: некоторым нужно было просто пошуметь, чтобы в очередной раз засветиться и по бобчински-доб-чински напомнить о своём существовании. Другим нужно было опять зафиксировать свои параноидные идеи о заговорах или об отмашках сверху, означающих начало каких-то фундаментальных перемен или новые дымовые завесы над чем-то политически-экзотическим. Третьим нужно было поёрничать, навести тень на плетень, обозвать академиков «большевиками», «безбожниками», «выжившими из ума сталинистами», людьми, «у которых при слове «культура» едва ли не тянется рука к вые (а проще сказать — к шее. — В.К.)».[6] И всё это — чтобы уйти от вопросов, прямо поставленных учёными.

Но в письме есть суть, которая глубока и значительна. Она действительно судьбоносна и состоит в том — быть и ли не быть России? Как встречать идеологические, мировоззренческие, нравственные и интеллектуальные вызовы, с которыми она сталкивается, и как отвечать на них? Со всей прямотой, честностью и откровенностью учёные поставили вопрос о том, какой быть России. Какие решения принимать в области науки, образования и культуры, чтобы страна была жизнеспособной, конкурентоспособной, как напоминает нам В.В. Путин, просвещённой, сохраняющей себя в качестве самобытной и передовой цивилизации?

Авторы открытого письма — не политические деятели, но учёные, «представители интеллигенции», как назвал их В. Путин. Их общекультурный уровень, вне сомнения, так же высок, как и уровень гражданского сознания. С присущей учёным рациональностью, взвешенностью и чёткостью суждений они дали оценку тому, что происходит у всех у нас на глазах. Они назвали вещи своими именами, не вдаваясь в тонкости и оттенки формулировок, но именно указав на сущность политики церкви по отношению к школе, науке и государству, клерикализация которого очевидна; долгое время общество сначала не замечало, а потом старалось не замечать этого процесса и его возможных катастрофических последствий.

Почему же общественность как бы проснулась и все заговорили об этой стратегической для страны проблеме? В каком-то смысле я «инсайдер», т. е. человек, знакомый с ситуацией изнутри, и скажу сразу, что никакой политики, никаких секретов или «тайных замыслов» у авторов открытого письма не было и нет. Аргументом в пользу моих слов является их общественная и моральная репутация, их простая человеческая ответственность, уважение к истине и потребность высказать её. Я думаю, что каждый порядочный и открытый разуму человек понимает это. В одном из недавних разговоров с В.Л. Гинзбургом у нас возник вопрос: почему письмо произвело и всё ещё производит общественный резонанс? В.Л. Гинзбург заметил, что когда они, авторы письма, обратились к многотиражным газетам с просьбой о публикации, то «Российская газета» просто отказалась это делать, а «Известия» попросили большую сумму денег за публикацию обращения в качестве материала на правах рекламы. В итоге оно было опубликовано в малоизвестном приложении к «Новой газете».

Анализируя ситуацию, мы отметили, во-первых, что открытое письмо сразу разместили на своих сайтах несколько широко известных интернет-изданий. Во-вторых, буквально в эти же дни член Общественной палаты Вячеслав Глазычев призвал, как сообщила газета «Коммерсантъ», «обратить внимание на защиту светскости государства, ибо у нас сейчас распространяется ползучий клерикализм» (http://www.kommersant.ru/doc.aspx.?DocsID= =788941 amp;NodesID=7). В-третьих, опять-таки в эти же дни «Известия» опубликовали интервью А.И. Солженицына журналу «Шпигель», в котором писатель на вопрос, не становится ли Русскаяя православная церковь государственной церковью, «институтом, фактически легитимировавшим кремлёвского властелина в качестве наместника Божия»? — с присущей ему прямотой и безапелляционностью возразил: «Напротив, надо удивляться, как за короткие годы, прошедшие со времён тотальной подчинённости Церкви коммунистическому государству, ей удалось обрести достаточно независимую позицию. Не забывайте, какие страшные человеческие потери несла Русская православная церковь почти весь ХХ век. Она только-только встаёт на ноги. А молодое послесовет ское государство — только-только учится уважать в Церкви самостоятельный и независимый организм. "Социальная доктрина" Русской православной церкви идёт гораздо дальше, чем программы правительства» (см.: http://www.izvestia.ru/person/article3106464/).

Кумулятивный эффект стал практически неизбежным. Если же к этому добавить, что в это время у нашей рыночной прессы — ввиду «мертвого сезона» — пищи на зубах не было, то причин медийного интереса к письму оказалось предостаточно. И всё-таки не это главное. Письмо ответило на злобу дня, став той каплей, которая переполнила чашу молчания, прорвала плотину равнодушия и апатии. Эффект письма оказался настолько сильным, что не сошёл на нет к началу учебного года, когда снова встал вопрос о соотношении научного и религиозного образования и воспитания в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. И дискуссии на тему, быть ли в России как светском государстве «религиозному образованию» и «религиозной науке», вспыхнули с новой силой.