Ничей - Ольга Швецова

людей по отведенным им местам, то можно будет управлять ими. И законами, и людьми! Так хотелось! Но на это потребуется много времени, а результат очень нужен уже сейчас. Одна девушка, похоже, любит сильных мужчин. Любила… Нет, Евгений понимал, что никогда не заменит Алексея, из‑за смерти которого Оксана стала похожа на собственную тень. И еще понимал, что никогда не добьется ее внимания, оставаясь с ней на равных. Она примет помощь только от более сильного, значит, нужно стать таким.

Сколько Евгений помнил себя — он ненавидел Алексея. За обаяние, за эту легкость в общении, за внешность, неприличную мужчине. И за назначение в Совет! Да, сам‑то был еще молод для этого, но… Ему же доставалось всё! Всё само шло в руки: девушки, должности, ключ Привратника. Евгений понимал умом, что ничего не происходило просто так, что Алексей приложил немалые усилия, чтобы занять такое положение. Как оказалось, усилия даже большие, чем можно было предположить. Убрать Нестерова с пути, да еще чужими руками, провернув такую комбинацию… И за это ненавидел! За удачу. И полет фантазии. Когда Алексея вывели из бункера под конвоем, Евгений вздохнул спокойно: есть справедливость на свете.

Но почему‑то ему не стало легче жить. Он занял место, на которое и не рассчитывал, — помощник Главного! Только помощник… Но ведь и приснопамятный Алексей начинал с того же. Значит, можно достичь высот, начав с этой небольшой должности? Но как бы старательно он ни выполнял свою работу, Грицких недовольно морщился. Даже бурчал, что иногда пофигизм лучше исполнительности, а то слишком скучно. Главный скучал. И постоянно сравнивал его с бывшим Привратником, вслух или мысленно, это сравнение было очень болезненным. Покойник не умер окончательно, призрак его остался здесь и преследовал Евгения повсюду. Будто он действительно занял чужое место, которое не принадлежит ему по праву…

Холодная Оксана… Евгений мог смотреть на нее только издали, а потом вспоминать мелкие знаки внимания и слова, которыми его мимолетно одарили. А ведь они даже дружили когда‑то, в одной компании, еще и вместе с Леной. Та всегда была «свой парень» и для него, и для Валерия. Евгений не понимал, как кому‑то могла понравиться сама Леночка, похожая на мальчишку, чего еще ждать от девочки, которую мужики растили? Тут только в сталкеры — белая ворона среди остальных. И когда сам Колмогоров вдруг начал всерьез за ней ухаживать… Изумлению Евгения не было предела! Во–первых, это совершенно неприлично, отдавало каким‑то инцестом. Во–вторых, привыкший придирчиво наблюдать за Алексеем (а вдруг что‑то полезное получится от него позаимствовать?), он заметил, что теперь тот не просто увлекся очередной неопробованной девушкой. Он даже бросил Оксану! Евгений ощутил боль за нее, и в этом же было счастье. Она свободна. Но не подступиться… Вскоре ненавистный Привратник исчез навсегда! И тут же дорогу коварно перебежал Валерка — друг, называется.

Сквозь морозные узоры еле пробивалось серое зимнее утро. Никто не побеспокоил, живность если и приходила, то вся оставалась снаружи. Алексей смотрел в окно, на стекле застыли мутировавшие во всю мощь природной фантазии невиданные цветы. Любоваться кристаллизованной влагой было некогда, надо отправляться в дорогу, пока окончательно не рассвело. Он достал фляжку с небольшим запасом спиртного и сделал глоток — дрянь жуткая! — тепло сразу разошлось по затекшему от неудобного положения телу. Хорошо бы поесть на дорожку, но с завтраком как‑то не заладилось сразу: нож вдруг скользнул по верхней крышке банки с тушенкой и вонзился в стол, слегка задев пальцы левой руки. То ли выпивка натощак сбила координацию, то ли просто начинается очередной неудачный день… Могло бы закончиться намного хуже: изуродованной кистью, сильным кровотечением и почти полной беспомощностью. Из‑за такой мелочи, как неподатливая консервная банка! Закусывать все‑таки надо, со второй попытки острие с хрустом пробило жестянку. Застывший жир с кусочком свинины смягчил противный сивушный вкус крепкого самогона.

Алексей выбросил пустую банку в мусорное ведро, с усмешкой вспоминая данную Инной Макаровной характеристику («мальчик из хорошей семьи»), надел респиратор и открыл окно, впустив внутрь холодный воздух. Сон выветрился из головы окончательно. Освобождать проход обратно через весь дом не было желания, и он просто спрыгнул в снег с подоконника, прикрыв за собой створку.

Людей можно использовать и вслепую, но ни один из двенадцати не годился для подобных дел. Требовались именно сталкеры, причем те, кто не побоится сложных условий работы и больших расстояний. Но когда двое молодых людей уже с радостью были готовы выполнить задание Главного Привратника, возникло… нет, не непредвиденное. Вполне ожидаемое препятствие. Командир Серяков требовал согласовывать с ним каждый шаг.

— Игорь Яковлевич, вы считаете своих бойцов некомпетентными? — пришлось перейти в наступление, однако в ответ на подобные высказывания командир отряда, как обычно, даже ухом не повел. — Полагаете, что двое сталкеров не в состоянии дойти до соседнего поселения, передать им информацию и кое‑что осмотреть для меня? Для этого нужна половина отряда?

— Во–первых, это вам не бойцы… Во–вторых, если нет ничего срочного — а я хотел бы быть в курсе вопроса полностью, — лучше подождать, пока не возникнет срочной необходимости.

Ждать пришлось бы долго, сейчас нет никаких причин наведываться в город или обходить окрестности в поисках мутантов. В зимнее время у сталкера, к сожалению, больше шансов самому стать кормом, чем пополнить пищевые запасы бункера. Но рано или поздно придется и выйти, тут Главный Привратник с командиром расходились во мнениях лишь по поводу срочности мероприятия.

— Возможно, вы и правы… — Грицких не без удовольствия отметил погрустневшее лицо Валерия Лапина, молодой сталкер рвался в бой, ему не сиделось на месте. Второй юноша принял отмену выхода спокойнее, но ведь он не жаждал собственных подвигов, чтобы затмить отцовскую славу. А положение сына Привратника накладывало определенные обязательства на новобранца в отряде.

— Юрий Борисович… — командир отряда хотя бы символически попытался соблюсти субординацию. — Если дело срочное, тогда нет вопросов, ребята сбегают до соседей. Только не вдвоем, а не меньше четверых отправим. Но вот выведывать оборонительные секреты они не будут. Договор о перемирии не позволяет. У нас же никто в дверях дырки не вертит, чтобы подсматривать!

Хотелось высказать все, что Главный Привратник думал в этот момент о прямоте и простоте, которая хуже воровства, а особенно о принципах и соблюдении всяческих договоров! Но только не на виду у едва подросшего поколения. Такие разговоры ведут с глазу на глаз, впрочем, их состоялось уже немало… Командир Серяков давно находился в прямом подчинении «силовика», отстаивая свое мнение по всем вопросам, просто до сих пор не возникало серьезных противоречий. Тем не менее, указам Главного сталкеры не подчинялись… При попустительстве Нестерова неписаное правило возымело силу закона. Да и самому надо было спохватиться раньше. Но кто же знал, что «силовик» вдруг возглавит Совет бункера, а Серяков как был независимым предводителем своей стаи, так и останется?!

— Ничего срочного, Игорь Яковлевич, дело вполне можно отложить до более благоприятной погоды.

Хоть человек не наделен тепловым зрением, сейчас Алексей явственно ощущал рядом чужое присутствие. Ни уши, ни глаза не могли подтвердить этого. Но не могли и опровергнуть — взгляду не пробиться сквозь белое кружево заснеженного кустарника. Звуки вязли там же. Обычный прицел, к сожалению, инфракрасного спектра не давал, зато стоил не в пример дешевле по причине невостребованности. Органы чувств улавливали не тепло — скорее, чей‑то страх, голод, агрессивность и неприязнь к чужаку сгустились в воздухе настолько, что стали ощутимыми. А противопоставить им можно не менее сильные инстинкты со своей стороны, пусть даже ОЗК и затруднит «чтение» послания местному зверью! Алексей снова оглянулся, хоть и не был уверен, что опасность приближается со спины, она вполне могла ждать впереди. Пока зверь и человек лишь осторожно приглядывались и принюхивались друг к другу на расстоянии, соревнуясь в смелости и силе воли. На его стороне огнестрельное оружие, но неизвестный мутант лучше знал свою территорию.

Алексей понимал, что безотчетный страх мог возникнуть просто в его воображении, от одного лишь ожидания нападения, ведь до сих пор всё шло слишком гладко. А опыт сталкера подсказывал, что на километр подмосковных лесов приходится не меньше пары хищников. Ведь мутанту никто консервов на дорожку не припас, отсутствие завтрака ранним утром погонит на его поиски, голод не позволит уснуть, завернувшись носом в хвост в теплой норе. Теплая нора, кстати, сейчас самому не помешала бы, но до нее еще идти и идти.