Ничей - Ольга Швецова

Прикинуть его размер по следам через прицел не получалось, и Алексей решил рассмотреть их поближе. Одно можно сказать уже отсюда: собака или волк, пометивший этот ствол, крупнее «оригинала» раза в полтора. Для более точных измерений требовалось пересечь поляну и углубиться в лес. Врага надо знать в лицо, пусть и располагая пока лишь его анализом мочи. Брезгливо поморщившись, Алексей приложил к стволу комок снега — он ведь не дикарь, может, блин, еще и на вкус попробовать?! — но на сосне уже замерла тонкая ледяная корка. Значит, четвероногий хозяин здешней территории успел уйти далеко. Но где гарантия, что не успел вернуться? По ширине отпечатков лап и прочему выходило, что холка зверя должна находиться где‑то на уровне пояса. Учитывая рост самого Алексея — не так уж это мало, даже отощавший с осени мутант весит точно не меньше девяноста килограммов. Не стоило выпускать из рук карабин, без огнестрельного оружия нет никаких шансов остаться в живых.

Двенадцать человек вооруженной охраны… Три смены по четверо. Этого было уже достаточно, чтобы контролировать маленький спокойный бункер, но слишком мало для серьезных дел. И, в лучшем случае, можно лишь не опасаться собственных «сторонников», не ждать удара со спины! Разве к этому стремился Главный Привратник? Беззаветной преданности не добиться никаким способом. Одни подчинились авторитету и силе, но легко сменят своего кумира, стоит только слегка поколебать эту уверенность. Другие просто куплены за материальные блага, за лучшие пайки, за послабления в дисциплине. Разве это можно назвать истинной преданностью? И все же чуть больше, чем ничего.

Еще полтора десятка сталкеров, включая небольшой резерв пенсионеров, годных и в строй в случае крайней необходимости, находились под контролем весьма условно — их надежно отделил собой от Совета командир отряда Серяков. Солдат, выполняющий приказы и не обсуждающий их. И только до той поры, пока приказ не потребовал от него трудного выбора. Грицких хорошо помнил, кто именно настоял на прекращении боевых действий во время недолгой войны с соседями. Кто лучше всех умел обращаться с оружием, но первым сложил его… И впоследствии десять лет вбивал в головы сталкеров свои собственные законы: защищать бункер, сохранить жизнь людям, всем без исключения. Проще говоря, этакий, окаменевший в своих глупых принципах, булыжник мог в любой момент преградить путь при смене политического курса.

А договариваясь ранней осенью с караваном из метрополитена о покупке пулеметов и наступательного вооружения, Главный Привратник видел впереди далеко не мирное будущее, про сохранение жизни людей придется на время забыть, потому что бескровных войн не бывает. Зато бывают внезапные, молниеносные нападения и ошеломляющие удары, от которых очень трудно оправиться. Если противнику нечем ответить — еще лучше. А оптимальный вариант, когда он даже не знает, кому отвечать… Откуда нанесен этот удар? За что? Кем именно?

Разложившееся за пару месяцев с трудом опознанное тело убитого соседского сталкера давно покоилось в земле, погребенное по всем правилам. Но мысль об этом не оставляла Главного Привратника еще долго. Жертва так и осталась для него безымянной и безликой, и уж тем более — совершенно безразличной. Но не оказалась бесполезной! Те, кто также обо всем догадался, те, кому было поручено не исполнять приговор, вынесенный справедливым решением Совета, молчали до сих пор. Хоть сохранение тайны смогли обеспечить эти ненадежные сторонники, двое из двенадцати. И это уже неплохо.

Старый дачный умывальник был так крепко прибит к сосне, что не отвалился до сих пор: потемневший алюминиевый цилиндр с палочкой–затычкой снизу сохранился в целости за двадцать лет. Только располагался уже над головой, дерево сильно подросло, и вряд ли кто‑то мог теперь воспользоваться рукомойником в четырех метрах от земли. Алексей вспомнил, как впервые увидел подобную непонятную поначалу штуку у приятеля во дворе и долго изучал принцип ее действия. Так просто и эффективно… Тусклый алюминий не отражал света заходящего солнца, но снег вокруг будто горел оранжевым огнем. Наступающие сумерки дали бы отдых уставшим от блеска глазам, и идти ночью опасно. Короткая передышка не восстановила сил, нужно было искать укрытие на ночь.

Из сугробов выглядывали полуразвалившиеся домики, кое–где возвышались остовы коттеджей посерьезнее, в два и три этажа. Но больше всего Алексею приглянулась деревянная веранда с уцелевшими стеклами, занесенная снегом почти по самый подоконник. Он забрался в дом через дыру в шиферной крыше и убедился, что выбор правильный: внутри сохранились крепкие двери, прошелся по комнатам, вытащил из шкафа пару упакованных в полиэтилен одеял и подушку. Если не снимать комбеза, можно будет ими воспользоваться.

При одном виде постельных принадлежностей усталость накрыла Алексея с головой, поиск переправы через речку сегодня отнял все силы. Обманчиво узкий ручеек, не замерзая, журчал среди снега — казалось, его можно преодолеть одним прыжком, но тонкий лед по краям проломился бы, а оказаться в ледяной воде, тем более без непроницаемых бахил… Алексею и так хватало своих проблем со здоровьем, воспаление легких в планы не входило. Можно было и вернуться к железнодорожным путям, где находился ближайший уцелевший мост, но до него топать не близко. Решение проблемы пришло в виде поваленной березки, которую на пределе физических возможностей все же удалось подтащить к ручью и перекинуть на другой более низкий берег. Чтобы добраться туда по скользкому стволу, пришлось еще в течение получаса пилить ножом тонкое высокое деревце для опоры, не стоило и пытаться изображать канатоходца.

Мороз на летней террасе уюта не добавлял… Но если кто‑то захочет вытащить его из этой застекленной витрины, пусть не считает это легким делом. Задвинув дверь тяжелым холодильником, Алексей сел за стол, глядя сквозь мутные окошки на снег снаружи, и сидел неподвижно до наступления полной темноты. Ничего нового там не появилось, и уже почти примерзший к табуретке Алексей подошел к окнам, сорвал последнюю оставшуюся занавеску.

После недолгих поисков обнаружились и свечи, он поставил одну из них в чашку и зажег, чтобы хоть немного согреть руки. Свет может привлечь хищников, но для чего же тогда на столе заряженный карабин? Светлый круг на пыльной клеенке, треснувшая чашка в синий цветочек… Стеарин капал с наклоненной свечки, Алексей следил, как он расплывается, тут же застывая подрастающей горкой на холодном столе. Ждал, что каждую секунду может услышать треск сухих веток под окном, но не гасил огонь, не отводил от него взгляда. Жаль, нельзя оставить на всю ночь, хоть немного нагрелся бы воздух этой заледеневшей пустой террасы.

Он набросил на плечи одеяло, чтобы было теплее, и, натянув на нос капюшон, положил голову на подушку на столе. Спусковой крючок карабина под правой рукой — лучше уж случайный выстрел во сне, чем опоздать, когда действительно разбудит звон осыпающегося стекла и звериное рычание. Не слишком удобно спать сидя, но совсем обойтись без отдыха нельзя, не останется сил продолжить путь. Он поднял голову, придавил пальцем огонек свечи. Знакомый запах жженого фитиля… Раньше ему даже нравилось это пощипывание в носу и легкий дымок. Теперь ненавидел его. Поплотнее прижав к лицу респиратор, Алексей закрыл глаза.

Глава 2

ХОЛОДНЫЙ ПРИЕМ

— Спасибо, Евгений, — Юрий Борисович взялся за ручку железного подстаканника, осторожно приподнимая, горячий жидковатый чай поможет ему не заснуть еще хотя бы час и подумать о делах.

— Вам что‑нибудь еще понадобится?

Желание помощника угодить начальству было похвальным, но Грицких предпочел бы увидеть хоть немного самостоятельности. Что за удовольствие постоянно думать за всех и каждого? Принимать за них даже малейшие решения. Хорошо еще и делать за них не приходится! А вот переделывать — частенько. Юрий Борисович хотел подумать вовсе не об этом, поэтому едва дождался, когда помощник исчезнет с глаз. Молодому человеку еще многое предстоит понять, многому научиться. Двадцатилетний Евгений пока еще пытался разобраться, чем занимается Совет, чувствовал в нем средоточие силы и власти, которое влекло юношу к себе, как и любого нормального честолюбца… Но мало толку греться у этого огня, его нужно уметь поддерживать, тем более что неумелым и неосторожным он быстро опалит крылышки.

Оказавшийся за закрытой дверью зала заседаний Евгений отдал бы многое, чтобы когда‑нибудь занять там внутри свое место. Разве он чем‑то хуже? Конечно да. Но это поправимо, если усердно трудиться, пытаться постигнуть все непонятные законы, которые расставляют

людей по отведенным им местам, то можно будет управлять ими. И законами, и людьми! Так хотелось! Но на это потребуется много времени, а результат очень нужен уже сейчас. Одна девушка, похоже, любит сильных мужчин. Любила… Нет, Евгений понимал, что никогда не заменит Алексея, из‑за смерти которого Оксана стала похожа на собственную тень. И еще понимал, что никогда не добьется ее внимания, оставаясь с ней на равных. Она примет помощь только от более сильного, значит, нужно стать таким.