Саракш: Тень Странников - Владимир Контровский

Наваждение прошло только на выходе, у касс. «Что у вас?» – спросила кассирша, и удивлённо вздёрнула аккуратно подрисованные брови, когда Гай, пожав плечами, бросил коротко: «Ничего». Он уже миновал выходной турникет, когда его остановило безличное, но явно обращённое к нему «Молодой человек, подождите!».

Заар обернулся. Перед ним стоял служитель в синей униформе торгового управителя.

– Вы ничего не купили? – прошелестел он.

– Ничего, – с вызовом ответил Гай. – А что?

– У вас нет денег?

– Почему же? Деньги у меня есть.

– Тогда вам придётся заплатить штраф, – бесстрастно констатировал управитель. – За нарушение правил посещения универсальных магазинов столицы.

– Какой штраф? Каких правил? – возмутился Гай. – Это что, тоже нововведение?

– Это уже старовведение – оно действует уже больше трёх недель. Чаще надо бывать в универмагах, молодой человек.

– Я студент, мне некогда ходить по магазинам. Я учусь, в городе бываю нечасто, а в магазины захожу только по необходимости.

– Вы не только студент, вы ещё и гражданин нашей славной Республики. Незнание законов не освобождает от ответственности за их неисполнение. Вы намерены заплатить штраф?

– Не намерен. И вообще я никогда больше не зайду в магазин, подобный вашему: то, что вы делаете, называется вымогательством.

– Хорошо, – равнодушно сказал одетый в синее. – Тогда вам придётся отправиться в полицейский участок для применения к вам мер административного воздействия.

– Что?!

Из-за спины управителя выдвинулась увесистая туша, упакованная в мундир стража.

– Пройдём, – пробасила туша. – И не советую сопротивляться, не усугубляй.

Они вышли на улицу и сели в машину. Страж защёлкнул дверцу, словно Гай был по меньшей мере шпионом, пойманным с поличным. Какая глупость, подумал Гай, испортили мне праздник.

В небе серебристый дирижабль волочил за собой широкую белую ленту, на которой крупными буквами было написано «Никаких проблем, никаких забот, живите и радуйтесь!», а двадцатидвухлетний студент университета Гай Заар ещё не знал, что случайное посещение универсального магазина уже круто переменило всю его судьбу.

– Я понимаю вашу озабоченность, леди Ниэлла, но поймите и вы меня. Постоянное Омовение может вам повредить. Существует ряд побочных эффектов, во избежание которых Омовение не следует проводить чаще, чем раз в десять лет, не говоря уже о наркотической зависимости, вызываемой постоянным Омовением. У нас есть негативный опыт…

– Ах, значит, такой опыт у вас всё-таки есть! Значит, постоянные Омовения всё-таки возможны! Так за чем же дело стало? Я плачу вам деньги, и большие деньги, очень большие, прошу заметить!

Несмотря на свой преклонный возраст, профессор Аримаи Танаодо по-прежнему мог работать с полной отдачей, сутками не выходя из лаборатории. Психика учёного, закалённая особой спецификой его работы, давно устоялась – он видел всякое и многое пережил (и даже был на грани сумасшествия, когда погибла его единственная дочь, но всё-таки перенёс этот удар судьбы – его спасла работа). Но эта посетительница его довела: профессор Танаодо поймал себя на мысли, что с превеликим удовольствием использовал бы её в процедуре Омовения не в качестве реципиента, а в качестве донора. Мысль эта была крамольной – леди Ниэлла была не просто Утончённой, она принадлежала к верхушечникам (иначе она ни за что не смогла бы добиться личного свидания с самим Аримаи Танаодо), – однако профессор не только не гнал эту мысль от себя, но даже лелеял. Что с того, что эта женщина – одна из свободных любовниц Сенао Тариа, и что она, по слухам (сплетен профессор не терпел, но они до него доходили), состоит (или состояла?) в близких отношениях с Верховным жрецом Владыки Глубин и кое с кем из военной верхушки (из числа тех, кто приспособился к новому образу жизни и сумел сохранить вес)? И что с того, что она и сама по себе богата, очень богата? Она уже битых три часа с бычьим упорством пытается добиться от него, профессора Танаодо, невозможного, и пропускает мимо ушей все его возражения! Кто бы мог подумать, что среди Утончённых попадаются такие, гхм, ограниченные особы, причём «ограниченные» – это ещё очень мягко сказано? Этой даме нужен врач-психиатр, а она отнимает время и силы у специалиста совсем другого профиля!

А внешне, думал он, она само совершенство – ожившая репродукция одной из тех старинных гравюр, что висят на стенах моего кабинета. Морская богиня – не баллистический снаряд «морская богиня», а подлинная Рождённая Пеной, дочь Владыки Глубина, созданная нести в мир красоту и любовь. Сколько же ей лет? Кажется, около шестидесяти, а на взгляд – лет двадцать, не больше. И не мудрено: она уже трижды проходила Омовение, возвращая себе цветущую юность во всём её душистом великолепии. Но при этом её совершенно не интересовало, что за это чудо заплачено сотнями человеческих жизней, пусть даже жизнями преступников-недолюдей. Ей это безразлично, и этим она похожа на боевой баллистический снаряд, орудие смерти и разрушения.

– Дорогая леди Ниэлла, стоит ли так переживать из-за крохотной морщинки в уголке глаза? – Танаодо старался, чтобы голос его звучал как можно мягче, хотя это давалось ему с большим трудом. – Зачем прибегать к Омовению там, где достаточно помощи косметолога?

Прекрасные глаза Утончённой мгновенно похолодели – под обликом юной девушки скрывалась опытная женщина, циничная и безжалостная.

– Предоставьте мне самой решать, к кому мне обращаться за помощью, трудован Танаодо, – сказала она, выделив голосом социальный статус учёного (мол, помни своё место, слуга).

– Да, да, конечно, леди, – Аримаи почтительно наклонил голову, при этом изо всех сил сцепив пальцы рук, скрытых от собеседницы крышкой стола. – Итак, вы хотите, чтобы омоложение вашего организма происходило постоянно, ежедневно и ежеминутно, а не через положенные двенадцать-пятнадцать лет, правильно? Вместо того, чтобы совершать обычное форсированное омоложение от возраста зрелости к возрасту юности, вы хотите замереть в биологическом возрасте двадцати пяти лет, не старясь при этом ни на один день?

– Именно это я и пытаюсь вам втолковать столько времени, – ответила Ниэлла, не скрывая язвительности. – Да, я хочу именно этого.

– Я не буду повторять вам то, что я уже говорил, – устало произнёс учёный. – Скажу вам лишь одно: чтобы не стариться и застыть в юности, вам придётся всё время находиться под воздействием поля. В Саркофаге, а это означает, что вы не сможете наслаждаться всеми радостями жизни – пребывая в полубессознательном состоянии, осуществить это несколько затруднительно. Вы этого хотите?