Социалистический реализм - Анатолий Логинов

– Это хорошо. Но Карадениз, Черное море – не ваша река. За день ты можешь дойти до Ризо. Это примерно треть пути. Там есть островок, на котором можно переночевать. Про то место не знают контрабандисты. Их надо бояться. И пограничников тоже. Тебе всех надо бояться. Помогай.

Старик взялся за ручку на носу байдарки. Я подняла корму. Дашунька с веслами шла следом. До берега старик молчал, сосредоточенно пыхтя. Только положив ношу у самой воды, продолжил инструктаж:

– Во второй день иди, пока сможешь и немного потом. Ночью пройди границу. Прямо под берегом, где нависают камни, есть подземный туннель. Там не ходят, слишком мелко. Лодка не пройдет. А там где не ходят, там и не ловят. Но твоя байдарка проскочит под скалой, не заметив дна.

Селим говорил, пока мы укладывали в байдарку вещи, надевали спасжилеты, сталкивали судно в воду, продолжал, пока я усаживала ребенка и пристегивала ей юбку… Селим рассказывал много, слишком много, чтобы можно было всё запомнить. Но я писала его речь на телефон. Пригодится. Все пригодится. Я не жадная, я – предусмотрительная. Жаль, что не всегда.

Когда всё было готово, старик замолчал. Я отвела байдарку от берега, забралась на место капитана и, натягивая 'юбку' на рант 'очка', услышала последнюю фразу:

– Ты задумала очень смелое дело, девочка. И очень опасное. Однако это твой единственный шанс. Кое-кто уже положил на тебя глаз, но его ждет большой сюрприз. Старый Селим верит в тебя. У вас, русских, всегда получается то, о чем другие боятся даже думать.

– До свидания, – просто ответила я. – Спасибо Вам.

– Прощай! Пусть Аллах будет к тебе милосердным.

Синие лопасти весел взметнулись в воздух, и байдарка стремглав понеслась вперед, под углом удаляясь от пляжа…

СССР, в горах Памира.

Группа альпинистов

Усольцев уже несколько минут смотрел в паспорт Егора, как баран на новые ворота. Как уперся взглядом в дату выдачи, так и не мог оторваться. То, что паспорт был не советский, а российский, и с двухглавым орлом на обложке, взволновало намного меньше.

Сам Егор перенес объяснение гораздо спокойнее. Хотя, как сказать…

Легче всех было Саньку – Наташу известие бросило в истерику, и доктор занялся выполнением своих прямых обязанностей. На пару с Лешкой, в чьи обязанности это не входило, но которого никто не спрашивал. Девушка мертвой хваткой вцепилась в Лешкину руку и выпускать добычу не собиралась, а потому Лешка тоже оказался при деле.

Собственно, ей не стоило пока ничего говорить. Но не подумали. Вроде вообще спала, как и Петя с Васей. Но парни дрыхли в 'брезентовке', в стороне от событий. А Наташа тихонько посапывала в состегнутых спальниках, удобно пристроив голову на Лешкино плечо. И, видимо, посапывала не слишком крепко, раз мгновенно перешла от сна к истерике.

Влад, не вылезая из спальника, пытался начать дознание. Но девичьи всхлипы с грохотом разрушили все планы следователя. Пришлось бросать задуманное. Влад вылез из палатки, натянул пуховку, аккуратно, стараясь не расплескать ни капли, налил чаю. После этого внимательно изучил удостоверение Усольцева, пачку папирос 'Казбек', тщательно осмотрел кошки, крючья, бухту пеньковой веревки и вынес вердикт:

– А фиг его знает!

– Это всё, что ты можешь сказать? – поинтересовался Егор. – Следователь хренов!

– Не всё, – обиделся Влад. – Удостоверение похоже на подлинное. Больше без экспертизы не скажешь. Снаряжение в отличном состоянии. Насколько могу судить, соответствует концу тридцатых годов. Анахронизмов не замечено. Что отметает версию реконструкторов или сумасшедших, что те, что те что-нибудь бы прозевали. Версия розыгрыша маловероятна. Слишком тщательно подготовлено. Соответственно, очень дорого. Чтобы разыграть четырех идиотов столько денег никто не вбухает. Это говорит о правдивости показаний. Кроме того, при возникновении угрозы жизни участницы, группа приложила максимум усилий для спуска, но из роли не вышла. Жертвовать своим человеком ради шутки, даже затянувшейся и дорогостоящей, никто не будет.

– А что тогда 'фиг знает'?

– А всё. Экспертизу провести не могу. А психи бывают абсолютно непредсказуемые. Так что нужны дополнительные данные.

– Могу подбросить, – отозвался из палатки Санек, – медикаментозное лечение пациентки дает поразительные результаты. Девушка еще кэхать должна и без памяти валяться. А она явно подумывает, начать прямо сейчас с Лешкой целоваться или сначала его в ЗАГС затащить.

Из палатки послышалась какая-то возня, после чего док довольно сообщил:

– Что и требовалось доказать. Уже дерется.

– Имеем еще одно косвенное доказательство, – зафиксировал Влад. – Кто еще скажет?

– Ледовая обстановка, – бросил Лешка, высунув из палатки голову. – И стенка на перевале. В последние годы ледники активно тают. Стена – из-за разницы толщины ледового покрова. И лед перемороженный – из глубины он.

– Да? – усомнился Влад. – Считал, что это относится только к нижней части.

– Леха прав, – подтвердил Егор. – Либо всё, либо ничего. Везде тает. Заодно имеем немного подробностей. Перенос не людей, а территорий. Одну границу и момент.

– Момент – появление стенки, – уточнил Лешка. – Во время непогоды.

– Не во время, – уточнил Егор, – перед! И буран из-за переноса! Разница температур и давлений сыграла. Так что в ночь на 22 июня. Между двумя и четырьмя часами утра. Блин!

– Ты чего? – спросил Санёк.

– Четыре утра! Двадцать второго июня сорок первого года! – Егор обвел взглядом помертвевшие лица своих современников, уже все понявших, посмотрел на недоумевающих 'предков' и закончил. – Война! С немцами!

– Как война? – Усольцев оторвался от созерцания Егоровского паспорта. – У нас же пакт!

– Срали они на пакт, – пробурчал Влад. – Напали без объявления войны, и вся недолга. Мы победили, но такой кровью…

– Погоди, – сказал Лешка, – еще не вечер. Перенеслась территория. А какая? Киргизия? Памир? Одно ущелье? Весь Советский Союз? Если весь Союз перенесся, а Гитлер остался в прошлом, так и не будет войны.

– А если один Китай? – спросил Санёк.

– Тогда всем кранты, – отозвался Егор. – За пару дней прибьют япошек, потом за неделю раздолбят Гитлера, англичан и американцев. И нас за компанию. И будет сплошная узкоглазая гегемония.

– Вы, товарищи, думаете, – спросил Сергей, – что подобный перенос осуществляется по государственным границам?

– Да ни хрена мы не думаем, – буркнул Лешка. – В наше время физика еще даже не задумывалась об этом.

– Не, физика времени существует, – поправил Егор.

– Да? И что ты о ней думаешь? – ехидно спросил Лешка.

– То же, что и ты. К возникшей ситуации отношения не имеет, – Егор вздохнул. – Вопрос в другом. Что делать? Куды бечь?

– А нет вопроса, – остудил доктор начавшую зарождаться дискуссию. – Наталью, хоть и оклемывается, спускать надо. Втроем это хреново…

– Тогда и думать не о чем. Валим вниз. За полдня тысчонку сбросим. Завтра, если темп не потеряем, выйдем к людям. Там и разберемся, что и как. Либо в Киргизию попадем, либо в Союз. Или еще куда. Сейчас, сколько не гадай, толку – ноль.

– Поддерживаю, – сказал Усольцев. – Наталью вернете?

– Как док скажет, – махнул рукой Егор.

– Запретить не могу, – прикинул Санёк, – но нежелательно. У Лешки на спине намного комфортнее. И приятней. Силы больной еще пригодятся.

– Врачи во все времена – известные перестраховщики, – усмехнулся Сергей, – но не выполнять их указания себе дороже. Передаю тебя, Наталья, в жестокие руки эскулапов будущего. Хоть выспишься на скаку…

Восточная Пруссия.

Ганс Нойнер, гауптштурмфюрер СС, дивизия 'Мертвая голова'

В неподвижном воздухе висели запахи сгоревшего пороха и солярки, горелого железа и тряпок, свежей крови и прелой листвы и самый паршивый из всех запахов – запах смерти. Ганс, в отсыревшей от росы и висящей в воздухе влаги одежде, не выспавшийся, хмурый и злой потрошил штык-ножом банку мясных консервов из сухпайка. Ночка и утро выдались беспокойными, поляки опять пытались прощупать оборону своими 'ночными дьяволами', но сейчас вроде бы всё стихло – самое время перекусить. Сидящий рядом связист, молча протянул Гансу наушники. В ответ на немой вопрос, мотнул головой в сторону расположения основных сил батальона. Понятно – комбат Кнохляйн. Может быть узнал что-то новое и спешит поделиться? Продолжая грызть галету, Ганс снял каску и натянул на голову наушники.

– Как там у тебя? – голос Кнохляйна звучал как-то необычно равнодушно, словно по-необходимости. Что интересно произошло, что Фриц такой странно разговаривает? Поляки захватили Кёниг?

– Да нормально всё, как отбили последнюю атаку, так больше никого и не видно. Похоже, пшеки утихомирились. Даже их артиллерия замолчала.

– Угу. Scheisse! Что за ерунда со связью, опять поляки свою 'свиристелку' включили? Хруст такой, что слова еле слышно!