Дверь в декабрь - Дин Кунц

— Я бы не сказал, что очень. Скорее для нас это жизненно необходимо. В таком вот разрезе.

— Тогда вы должны хотя бы в общих чертах представлять себе, чем они занимались. Что-то вы знаете, и это «что-то» заставляет вас принять участие в этом расследовании.

— Ради бога, Холдейн… — говорил Симс зло, но и злость казалась дозированной, точно отмеренной. — Вы видели состояние тел. Известные ученые, ранее проводившие исследования по заказу Пентагона, убиты необъяснимым способом… черт, конечно же, мы хотим знать, кто за этим стоит.

— Необъяснимым способом? — переспросил Дэн. — А что тут необъяснимого? Их забили до смерти.

— Перестаньте, Холдейн. Все гораздо сложнее. Вы говорили с сотрудниками коронера, а потому знаете, что они не могут определить, каким было орудие убийства. На телах и под ногтями жертв не было ни кожи, ни волос нападавших. И многие удары нанесены не дубинкой, потому что у человека не хватит силы, чтобы вот так раздробить кости другого человека. Для этого требуется огромная сила, механическая сила… нечеловеческая сила. Их не забили до смерти, их раздавили, как жуков. А что вы думаете насчет здешних дверей?

Дэн нахмурился.

— Каких дверей?

— Здешних, в этом магазине, парадной и черного хода.

— А что я должен о них думать?

— Вы ничего не знаете?

— Я только что пришел. Ни с кем не успел поговорить.

Симс нервно поправил узел галстука, и от одного только вида нервничающего агента ФБР Дэну стало не по себе. Раньше такие ему не встречались. Причем нервозность Майкла Симса была истинной, ее он не изображал.

— Когда прибыли ваши люди, двери были заперты, — ответил агент. — Скальдоне закрыл магазин аккурат перед тем, как его убили. Дверь черного хода, возможно, была все время заперта, но он запер и парадную дверь, опустил жалюзи. Вероятно, он всегда уходил через черный ход (его автомобиль стоит там) после того, как подбивал итоги дня. Но на этот раз подбить итоги он не успел. Его убили при запертых дверях. Первому полицейскому, который приехал к магазину, пришлось выбивать парадную дверь.

— И что?

— А то, что в магазине была только жертва. Обе двери были заперты, когда подъехали копы, но убийцу в магазине они не обнаружили.

— А что тут удивительного? Из сказанного вами лишь следует, что у убийцы был ключ.

— И, уходя с места преступления, он запер дверь?

— Вполне возможно. Симс покачал головой:

— Нет, если вы знаете, как были заперты обе двери. Помимо пары врезных замков, на каждой имеется засов, открыть который можно, лишь находясь внутри магазина.

— Засовы на обеих дверях? — переспросил Дэн.

— Да. И в магазине только два окна. Большое окно-витрина, стекло которого вделано в стену. Через него можно выйти, лишь разбив стекло кирпичом. Второе окно в подсобке, которая также и кабинет. По существу, вентиляционное окошко.

— Но достаточно большое, чтобы через него пролез человек?

— Да, — кивнул Симс. — Но изнутри оно забрано железными прутьями.

— Железными прутьями?

— Да.

— Тогда должен быть еще один выход.

— Вот вы его и найдите. — Тон Симса говорил о том, что такого выхода не существует.

Дэн оглядел разгромленный магазин, провел рукой по лицу, словно хотел снять усталость, поморщился от боли, когда подушечки его пальцев коснулись еще липкой раны на лбу.

— Вы говорите мне, что Скальдоне забили до смерти в закрытой комнате?

— Убили в закрытой комнате. Я до сих пор не уверен насчет «избиения».

— И убийца никоим образом не мог выйти из магазина до прибытия первого копа?

— Никоим образом.

— Однако его здесь нет.

— Совершенно верно. — Слишком уж молодое лицо Симса пришло в большее соответствие с седеющими волосами и согнутыми возрастом плечами. — Вы понимаете, почему мне жизненно необходимо разобраться в этом деле, лейтенант Холдейн? Мне это жизненно необходимо, потому что два первоклассных исполнителя оборонных исследований, пусть и бывших, убиты неизвестными людьми или силами, с помощью оружия, для которого не служит преградой запертая дверь. И против этого оружия, похоже, нет абсолютно никакой защиты.

Случившее чем-то отличалось от землетрясения, но назвать конкретные отличия Лаура, пожалуй, бы не смогла. Вроде бы она не помнила, чтобы дребезжали оконные стекла, хотя при землетрясении, достаточно сильном, чтобы распахнуть дверцы полок и буфетов, стекла не могли не дребезжать. И земля под ногами вроде бы не качнулась, не заходила ходуном. Но, конечно, если они находились далеко от эпицентра, движения земли она могла и не уловить. И воздух стал каким-то странным, давящим, не душным или влажным, но… тяжелым, что ли? Землетрясения в Калифорнии не редкость, на ее памяти случилось не одно и не два, но она не помнила, чтобы хоть раз воздух вот так давил на нее. И что-то еще говорило за то, что случившееся — не землетрясение, что-то важное, но она не могла понять, что именно.

Эрл вернулся к столу и газете, Мелани продолжала смотреть на свои руки. Лаура закончила резать овощи для салата. Перемешала их в миске и поставила ее в холодильник.

Вода закипела. Над кастрюлей поднимался пар.

Лаура как раз доставала спагетти из коробки, когда Эрл оторвался от газеты.

— Теперь понятно, почему кот повел себя так странно!

Лаура не поняла.

— Что?

— Считается, что звери предчувствуют землетрясение. Начинают нервничать и вести себя необычно. Может, именно поэтому Перец устроил истерику и принялся гоняться за призраками.

Но, прежде чем Лаура успела обдумать слова Эрла, щелкнул радиоприемник, словно кто-то нажал на кнопку включения. Шесть лет Лаура прожила одна и иногда не могла выдерживать тишину и пустоту дома, поэтому держала радиоприемники в нескольких комнатах. На кухне радиоприемник стоял рядом с хлебницей, в нескольких футах от Лауры, портативный «Сони» с часами. Когда он включился сам по себе, Бонни Тайлер пела «Полное затмение сердца». Песню транслировала радиостанция KRLA. Лаура настроила на нее приемник, когда включала его в последний раз.

Эрл отложил газету. Уже успел вскочить.

Сам по себе диск регулятора громкости начал вращаться по часовой стрелке. Лаура это видела собственными глазами.

Голос Бонни Тайлер прибавил в громкости.

— Что за черт?! — воскликнул Эрл.

Мелани пребывала в своем, никому не ведомом, мире.

Голос Бонни Тайлер и музыка, сопровождающая ее пение, метались между стенами кухни, вызывая дребезжание оконных стекол, что оказалось не под силу «землетрясению».

Ощущая холод, вновь опустившийся на кухню, Лаура шагнула к радиоприемнику.

В другой части дома вновь отчаянно заорал Перец.