Дверь в декабрь - Дин Кунц

Перец уютно свернулся калачиком в углу у холодильника, его убаюкивали гудение и вибрация компрессора. Кот знал, что ни на стол, ни на разделочные столики хода ему нет, и обычно в кухне вел себя скромно, чтобы его не вышвырнули вон. Но вдруг он отчаянно мяукнул и вскочил на все четыре лапы. Спина выгнулась, шерсть встала дыбом. Оглядев кухню безумными глазами, кот зашипел.

— Что случилось, киска? — спросил Эрл, отложив газету.

Лаура оторвалась от доски, на которой резала салат.

Перца что-то сильно разозлило. Он стоял, прижав уши к голове, ощерившись.

— Перец, что с тобой?

Глаза кота, которые едва не вылезали из орбит, на мгновение повернулись к Лауре. В глазах этих не было ничего домашнего, на нее смотрели глаза дикого зверя.

— Перец…

Кот вылетел из угла, шипя от страха или ярости, а может, и от первого, и от второго. Взял курс на буфет, затормозил на полпути, словно в буфете затаилось что-то страшное. Резко развернулся, скребя когтями по плиткам пола. Направился к раковине, но вновь остановился, принялся вертеться на месте, гоняясь за своим хвостом, потом вдруг подпрыгнул в воздух, словно его укололи или ударили. Молотя перед собой передними лапами, закружился на задних, исполняя какой-то странный танец святого Витта, вновь опустился на все четыре лапы и метнулся под стол, проскочил между стульев к двери в столовую. Исчез.

Устроил незабываемое представление. Лаура могла поклясться, что ранее ничего подобного никогда не было.

Мелани же ничего не заметила. По-прежнему сидела со сложенными на коленях руками, наклонив голову, закрыв глаза.

Эрл отложил газету, встал. В другой части дома Перец издал еще один полный отчаяния крик. И наступила тишина.

«Пентаграммой» назывался маленький магазинчик, расположенный в квартале, который по праву считался квинтэссенцией южнокалифорнийских надежд и грез. Фотографии этой части бульвара Вентуры частенько использовались в толковых словарях как иллюстрация термина «мелкое предпринимательство». Здесь теснилось множество маленьких магазинчиков и ресторанов, они занимали квартал за кварталом, среди их владельцев были люди самого разного возраста и национальности, и любой человек, попавший сюда, мог найти для себя что-нибудь интересное, как экзотическое, так и обыденное: корейский ресторан на пятнадцать столиков, феминистский книжный магазин, лавку охотничьих ножей, которые прямо в ней и изготавливали, некое заведение, именуемое «Ресурсный центр геев», сухую химчистку, фирму по организации вечеринок, пару кулинарий, книжный магазин, где продавали исключительно фэнтези и научную фантастику, финансовый центр братьев Чинь «Кредиты надежным клиентам», крошечный ресторан «Американская нигерийская кухня», соседствующий с «Франко-китайской кухней», магазин армейской атрибутики, где продавали все военное, за исключением оружия. Некоторые из владельцев этих заведений становились богачами, другие — нет, пусть и мечтали об этом, и Дэну казалось, что в этой части бульвара Вентуры темноту раннего вечера разгоняли не только уличные фонари, но и свет надежд.

Дэн припарковался в квартале от «Пентаграммы» и до магазина добирался пешком, шагая мимо фургона телепрограммы «Новости очевидца», таких же фургонов новостных программ каналов «Эн-би-си Калифорния» и «Телевидение Лос-Анджелеса», полицейских автомобилей, патрульных и без знаков отличия, а также фургона коронера. Тротуар запрудила толпа, состоящая из местных зевак, панков и рэпперов, которые хотели выглядеть как дети улицы, но, скорее всего, жили с родителями в домах стоимостью от трехсот тысяч долларов и выше, охочих на сенсации репортеров с рыскающими глазами (Дэну они напоминали шакалов). Он проталкивался сквозь толпу, заметил репортера криминальной хроники «Лос-Анджелес таймс», постарался не попасть в зону действия видеокамеры: съемочная группа Четвертого канала готовила сюжет для одиннадцатичасового выпуска новостей. Дэн протиснулся мимо девушки с сине-зелеными волосами, собранными в розовые пики. Она была в высоких, до колен, черных сапогах, красной мини-юбке и белом свитере, разрисованном мертвыми детьми. Фасад магазина покрывали разнообразные астрологические знаки, полицейский в форме стоял под выцветшей красной пентаграммой, охраняя входную дверь. Дэн показал бляху детектива и прошел в магазин.

Увидел уже знакомый масштаб разрушений. Обезумевший гигант, который забрел прошлой ночью в дом в Студио-Сити, решил вновь оттянуться и пожаловал в этот магазин. Электронный кассовый аппарат подставили под паровой молот. Однако какая-то электрическая цепочка осталась жива, так что на панели мерцала красная и неполная цифра 6, должно быть, старалась что-то рассказать копам об убийце. Некоторые полки разбили в щепы, книги грудами валялись на полу. Но книги не были единственным товаром, который предлагал покупателям магазин «Пентаграмма», так что на полу валялись свечи всех размеров, форм и цветов, карты Таро, гадальные доски, пара совиных чучел, тотемы, амулеты, пузырьки и баночки с сотнями экзотических порошков и масел. Пахло в магазине розами, клубникой и смертью.

Детективы Уэкслерш и Мануэльо, находившиеся в магазине среди полицейских и технических экспертов, заметили Дэна, как только тот переступил порог. Направились к нему, лавируя среди мусора. С одинаково ледяными улыбками, в которых юмор отсутствовал полностью. Две сухопутные акулы, такие же холоднокровные и хищные, как настоящие океанские.

Уэкслерш, с его светло-серыми глазами и рыхлым бледным лицом, даже зимой казался в Калифорнии чужаком.

— Что с твоим лбом? — спросил он.

— Наткнулся на ветку.

— А выглядишь ты так, словно избил какого-то бедного, невинно задержанного, злостно нарушив его гражданские права, и задержанному этому хватило дури сопротивляться.

— Именно так вы обращаетесь с задержанными в участке Ист-Вэлью?

— А может, тебя так отделала шлюха, которая не захотела забесплатно подставить известно что, когда ты показал ей свою бляху, — тут Уэкслерш широко улыбнулся.

— Не пытайся изображать юмориста, — предложил ему Дэн. — Остроумия у тебя не больше, чем у туалетного сиденья.

Уэкслерш продолжал улыбаться, но серые глаза стали злыми.

— Холдейн, как думаешь, с каким маньяком мы здесь столкнулись?

Мануэльо, несмотря на характерную фамилию, внешне ничем не напоминал латиноса, высокий, светловолосый, с угловатыми чертами лица, ямочкой, будто у Керка Дугласа, по центру подбородка.

— Да, Холдейн, — добавил он, — поделись с нами мудростью своего опыта.

— Ага, — кивнул Уэкслерш. — Ты же лейтенант. А мы всего лишь детективы, пусть и первого класса.