Риск - Дик Френсис

– Двести тысяч фунтов.

– Ничего себе!

– Обрати внимание, – сказал Джонни, – "Голденуэйв" в основном живет за счет такого рода сделок. Они делают хорошие деньги на малых судах золотой серии примерно за миллион для арабов. – За наличные?

– Думаю, почти всегда. Артур Робинсон обычно выкладывал наличные денежки по частям, делал очередные взносы вовремя, по мере того как двигалось строительство яхты, но всегда ассигнациями. Едва ли "Голденуэйв Марин" интересно знать, заплачены налоги с этих денег или нет. Их такие вещи не касаются.

– Безусловно, – согласился я. – Дальше.

– Утром в четверг, семнадцатого марта, Артур Робинсон позвонил в "Голденуэйв" и сообщил, что хочет пригласить вечером друзей на яхту и устроить вечеринку и не будут ли они так любезны убедиться, что топливные баки и цистерны с водой наполнены и все в полном порядке. Что люди из "Голденуэйв" и сделали.

– Без возражений?

– Конечно. Кто станет спорить с двумястами тысячами соверенов? Как бы то ни было, яхта стояла на якоре в глубоководном коридоре, ее как следует подготовили к приему владельца и подогнали к берегу шлюпку, чтобы хозяин мог на ней добраться до судна.

– Черную резиновую лодку?

– Я не уточнял. Ночного сторожа предупредили, что появится компания.

Ему полагалось впустить этих людей, помочь, чем можно, и проводить. Сегодня утром я вытащил его из постели, чтобы расспросить поподробнее. Ему это не слишком понравилось, но он довольно хорошо помнит тот вечер, так как яхта ночью отплыла и, естественно, больше не возвращалась.

– Что он рассказал?

– Сказал, что было две группы людей. Одна приехала на старом белом фургоне, который показался ему не подходящим для владельца такой прекрасной яхты. Он-то думал увидеть "роллс". – Джонни хихикнул. – Первыми явились члены команды, их оказалось трое. Они выгрузили припасы и сделали два рейса на судно. Потом белый фургон привез еще нескольких человек, один из них лежал. Ночному сторожу сказали, что он мертвецки пьян. Полагаю, это и был ты.

Потом первая троица и пьяный отбыли на корабль, а остальные уехали на старом фургоне, тем все и кончилось. Ночной сторож решил, что вечеринка не задалась, сделал запись о погрузке в своем журнале и успокоился. Утром яхты и след простыл.

– В полицию не сообщали?

– Владелец забрал свою собственность, за которую полностью расплатился. Все равно в "Голденуэйв" рассчитывали, что на следующей неделе Робинсон получит яхту в свое распоряжение, так что они не поднимали шума.

– Ты волшебник, – сказал я.

– Хочешь послушать об Аластере Ярдли?

– У тебя еще не все?

– Далеко не все. Похоже, Ярдли довольно хорошо знают. Судоверфи рекомендуют его людям, которые хотят перегнать свои яхты, скажем, на Бермуды или в Карибское море, но не имеют постоянной команды, а также не хотят лично плыть за океан. Он сам набирает команду и сам платит ей. Он не мошенник.

У него хорошая репутация. Хотя он жесткий человек. И его услуги обходятся недешево. Если он согласился помочь устроить тебе веселую жизнь, не сомневайся, мистеру Артуру Робинсону пришлось раскошелиться на кругленькую сумму. Но можешь сам спросить, если хочешь.

– О чем ты?

У Джонни были основания торжествовать.

– Мне чертовски повезло, приятель. Обрати внимание, я справлялся о нем на шести верфях, но он сейчас в Англии, чтобы забрать очередную яхту, и готов поговорить с тобой, если перезвонишь ему, не откладывая в долгий ящик.

– Поверить не могу!

– Вот телефон. – Он продиктовал номер, и я записал его. – Позвони ему до двух. Если хочешь, можешь поговорить еще с управляющим "Голденуэйв".

Он обещал помочь, чем сможет. Пиши номер.

– Ты сотворил чудеса, – сказал я ошеломленно. У меня дух захватило от его успехов.

– На нас просто свалилась удача, приятель. Сегодня утром я первым делом повез твои фотографии в Каус и порасспрашивал всех вокруг, и в третьей мастерской, куда я заглянул, нашелся парень, работавший в прошлом году на "Голденуэйв". Он сказал, что яхта вроде похожа на их Золотую шестьдесят пятую модель, так что я им позвонил, и дата отплытия положила конец сомнениям.

– Не знаю, как благодарить тебя.

– Откровенно говоря, приятель, меня это слегка взбодрило, а то последнее время что-то маловато развлечений. Я прекрасно провел утро, это факт.

– Я позвоню тебе. Расскажу, чем дело кончилось.

– Здорово. Жду с нетерпением. Надеюсь, еще увидимся.

Он повесил трубку. Со странным, тянущим ощущением в желудке я набрал первый из номеров, которые Джонни дал мне. Судоверфь. Могу я поговорить с Аластером Ярдли? Подождите, ответили на коммутаторе. Я подождал.

– Алло?

Знакомый голос. Решительный, самоуверенный, вызывающий.

– Это Рональд Бриттен, – представился я. В ответ последовало молчание, потом он протянул:

– Да-а.

– Мне передали, что ты согласен поговорить со мной.

– Да. – Он умолк. – Сегодня утром звонил твой друг, Джон Фредерик, шлюпочный мастер. Он уверяет, меня здорово провели с тобой.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне сказали, что ты шантажист.

– Кто?

– Ага. – Он вздохнул. – Да тот тип, Артур Робинсон, он уверял, что ты сделал несколько компрометирующих фотографий его жены и пытаешься ее шантажировать, и он хотел преподать тебе урок.

– О, – невыразительно отозвался я и подумал, что это многое объясняет.

– Твой друг Фредерик уверен, что все это чушь. Говорит, меня надули.

Думаю, так и есть. Все ребята здесь на верфи знают, как ты выиграл скачки, а потом исчез. Мне только что рассказали. Похоже, об этом писали все газеты. Но я-то их, конечно, не видел.

– Как долго, – спросил я, – ты был обязан держать меня на яхте?

– Он велел позвонить ему вечером в понедельник, четвертого апреля.

Тогда он и объяснил бы, где и каким образом освободить тебя. Но, естественно, ты прыгнул за борт во вторник, на неделю раньше. Ума не приложу, как ты ухитрился выкрутить рычаг... Я позвонил ему в тот вечер, и он так сильно разозлился, что не мог из себя ни слова выдавить. Ну, потом-то он заявил, что не заплатит мне за возню с тобой, а я ответил, что если не заплатит, то не видать ему яхты как своих ушей. Я просто приведу ее в какой-нибудь порт и брошу, и помоги ему Бог разыскать ее. И я сказал, что он может перевести деньги в банк Пальмы, где у меня есть счет. Когда я их получу, то сделаю, что он хотел, то есть пригоню яхту на Антибы и передам агентам по продаже судов.

– Агентам?

– Ага. Удивительное дело. Он ведь только что ее купил. Зачем продавать ее?

– М-да... – подал я голос. – Помнишь номер его телефона?

– Нет. Ей-Богу, выбросил его, как только отделался от яхты.

– На Антибах?

– Точно.

– Ты встречался с ним? – спросил я. – Ага. В тот вечер в Лаймингтоне. Он велел не разговаривать с тобой и не слушать, потому что ты начнешь врать мне, и позаботиться, чтобы ты не догадался, где мы находимся, и чтобы на тебе не было ни царапины, и смотреть в оба, так как ты скользкий, как уж. – Ярдли секунду помолчал. – Насчет этого он оказался прав, если поразмыслить.

– Помнишь, как он выглядел?

– Да, – сказал Ярдли, – насколько мне удалось разглядеть его. На причале было довольно темно.

Он описал Артура Робинсона так, как я и ожидал, и достаточно хорошо, чтобы описание могло послужить доказательством.

– Я не собирался выходить в море еще неделю, – продолжал он. – Все прогнозы обещали скверную погоду в Бискайском заливе, а я плавал на этой яхте лишь однажды, да и то при легком ветерке, и плохо представлял, как она поведет себя в шторм. Но он позвонил в то утро на "Голденуэйв", говорил со мной, рассказал о тебе и заявил, шторм штормом, а я не пожалею, если отчалю вечером и возьму тебя с собой.

– Надеюсь, дело того стоило, – сказал я.

– Да, – откровенно признал он. – Мне заплатили двойную цену.

Я подавил смешок.

– Э... может ли парусник, – спросил я, – спокойно отплыть из Англии и путешествовать из порта в порт в Средиземном море, если у него даже нет названия? Я хочу сказать, вам ведь приходилось иметь дело с таможней и все такое прочее?

– Можно пройти таможню, если хочешь потерять уйму времени. В противном случае, пока ты сам не поставишь их в известность, в порту понятия не имеют, прошел ты две мили до берега или две тысячи. В больших портах собирают пошлину за швартовку, и больше их ничего не волнует. Если бросить якорь где-нибудь, вроде Форментера, что мы и сделали однажды вечером, когда ты был на борту, никто даже не заметит. Спокойно приходишь и уходишь, на море с этим просто. Что еще нужно человеку?

– Звучит восхитительно, – с завистью вздохнул я.

– Ага. Послушай... – он запнулся на мгновение, – ты собираешься натравить на меня полицию или что-то в этом духе? Поскольку я отплываю сегодня с дневным приливом, я не скажу куда.

– Нет, – сказал я. – Никакой полиции.

Он испустил вздох с явным облегчением.