Собака мордой вниз - Инна Туголукова

«Ну что ж, – говорю я ей, – тут возможны три варианта развития событий. Первый тот, что он озвучил, – сына до суда не арестуют. Второй – провокация с его стороны, вас привлекут за дачу взятки должностному лицу. А третий – вы ставите в известность о вымогательстве службу собственной безопасности, идете к нему с помеченными купюрами, и мерзавца изобличают». А она мне на это ответствует: «Я пойду к нему с диктофоном, так что второй вариант исключается. А что касается третьего, так неужели вы думаете, я начну бороться за чистоту их рядов, вместо того чтобы вытащить сына из тюрьмы хотя бы на этом этапе?»

Вот и все дела. Я даже не говорю о совести и чести. Я говорю о страхе. Ведь они же ничего не боятся!

Знаешь, если бы я работала в службе собственной безопасности, то пахала бы сутками и по-настоящему наслаждалась, уничтожая всю эту мразь!

– «Адвокатическая трагедия». Часть третья, заключительная – «Шум и ярость», – подытожила Соня. – Вот ты всю жизнь в прокуратуре протрубила. У вас там, конечно, все по-честному было, как в кино.

Марта пожевала губами.

– У нас в группе одна девочка училась из Баку, дочка какого-то местного божка. Динара Фейзулаева ее звали. Лет через пятнадцать после окончания университета она в Москву приехала и меня разыскала. Я тогда уже зональным прокурором работала. А у нее какие-то криминальные проблемы приключились то ли с братом, то ли с мужем – не важно. Достаточно, думаю, серьезные, если разбирались на союзном уровне. И вот она просила вывести ее на нужного человека, чтобы тот за большие деньги решил все их проблемы. Я ей, помню, тогда сказала в благородном негодовании: «Ты эти свои азербайджанские штучки брось! В прокуратуре Союза взяток не берут!» А она мне ответила: «Дура ты, Марта. Берут, и много. Я ведь тебя не прошу поступиться принципами – просто выведи на нужного человека». Это я сейчас понимаю, какой жалкой идиоткой выглядела в ее глазах, а тогда свято верила в свою правоту.

– А если бы ты, нынешняя, оказалась в такой ситуации?

– Трудно предугадывать свои действия, – задумчиво проговорила Марта. – Но думаю, взяток брать не смогла бы. Даже если бы захотела, не смогла.

– Вот видишь, – укорила Соня, – везде есть честные люди, в том числе и в милиции.

– Например, твой Шарафутдинов.

– Во-первых, он не мой.

– Вот именно что немой. Все они честные, но немые. Засунут язык в задницу и помалкивают, честность свою лелеют, вместо того чтобы кричать на всех углах.

– О чем кричать-то? «Свободу Юрию Деточкину»? Я, конечно, оценила твой каламбур, но…

– Ладно, – махнула рукой Марта. – Замнем для ясности. Все это разговоры в пользу бедных. Подсчитываем, сколько должно поколений смениться, чтобы мы от былых мерзостей очистились, а они, нынешние-то, с каждым годом гнуснее нас, прежних. Давай сменим тему. Выпустила пар – и ладушки. А в ментовку я тебе идти не советую. Тоже мне работенку нашла – деяния милицейские приукрашивать.

– Ты несправедлива. Просто злишься, а гнев плохой советчик, сама сколько раз говорила. А в пресс-центр я пойду, это дело решенное. И я своих решений не меняю.

– Свежо придание. Впрочем, ты же у нас девушка принципиальная.

– Вот именно.

21

Между тем настал день аудиенции у его величества Арнольда Вячеславовича Гусева. И Соня к нему основательно подготовилась. То есть хотела подготовиться основательно, но из этого ничего не получилось. И даже еще того хуже – получилось, но наоборот – со знаком минус.

Накануне Соня решила лечь пораньше, чтобы как следует выспаться и выглядеть в судьбоносный день, словно майская роза, омытая утренней росой. Поэтическую ассоциацию навеяли новое неземной красоты бордовое платье и подобранные специально к нему украшения из горного хрусталя в серебре. А чтобы уснуть наверняка, не мучась дурными предчувствиями и опасениями, она выпила перед сном стакан теплого молока с медом. Хотя ни молока, ни меда не любила и отродясь в чистом виде не употребляла.

– А ты прими как лекарство, – посоветовала многоумная Фросечка.

И Соня послушно повлеклась в эти сети. Приняла сначала «лекарство», потом душ и, наконец, горизонтальное положение. Но уснуть не смогла, как ни старалась. Да что там уснуть! Глаз не сомкнула до самого утра – такая революция началась у нее в животе.

Так что пришлось ночь напролет бегать в сортир наперегонки с молодой Валентининой снохой – Витек, как честный человек, оформил-таки свои отношения с той самой «страшненькой девицей в очочках, как колеса», ибо долгие обжимания в коммунальной ванной даром не прошли – девица забеременела и теперь, мучась токсикозом, блевала с утра до вечера и соответственно с вечера до утра.

Фокус с майской розой, увы, не удался. В лучшем случае Соня тянула на подвядшую бледную лилию, разбросавшую анемичные лепестки по могильному холмику.

К утру напасть, слава Господу, прекратилась. Соня осталась к этому моменту девственно чиста, и извергать больше было нечего. Во всяком случае, медвежья болезнь ей не грозила. Уже хорошо.

Она не стала искушать судьбу и на завтрак не выпила даже чашки чаю. Так что к назначенным пятнадцати часам пустой желудок выводил такие рулады, что хоть стой, хоть падай в обморок.

Можно было бы, конечно, отменить визит и не соваться к Гусеву со своими извинениями, тем более что заявление об уходе уже написано и никто не хватает ее за руки, умоляя остаться.

А с другой стороны, когда же еще расставить все точки над i, если не сейчас? Самый подходящий момент. Извиниться и уйти с гордо поднятой головой и чистой совестью под желудочные фанфары. Понятно, что и так никто не помянет ее вслед недобрым словом. Хотя что за самонадеянность? Почему она решила, что кто-то вообще будет о ней вспоминать?..

– Заходите! – злобно выплюнула мерзейшая секретарша, не поднимая глаз. Видимо, опасалась испепелить нежелательную визитершу на месте.

Соня вздрогнула и вихляющей походкой направилась к двери. То есть не то чтобы она кокетливо крутила задом, Боже упаси! А просто как-то вся расслабилась от волнения.

В кабинете она замерла на пороге и сказала дрогнувшим голосом:

– Здравствуйте, Вячеслав Арнольдович!

Ладони вспотели, желудок трубил, как взбесившийся слон.

– Арнольд Вячеславович, – сдержанно поправил Гусев.

– Это не важно! – горячо заверила Соня. – Я записалась к вам на прием…

– Да вы присядьте, – жестом пригласил он ее пройти. – Что же в дверях-то стоять? В ногах правды нет.

«А в чем же правда? – мрачно подумала Соня. – В заднице? Тогда понятно, почему все у нас делается через это самое место».

– Здравствуйте, Арнольд Вячеславович, – нервно повторила она.