Галич Александр - Александр Аркадьевич Галич

свет из окна.

<1973>

Воспоминания об Одессе

…Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

О. Мандельштам

Научили пилить на скрипочке,

Что ж — пили!

Опер Сёма кричит:

— Спасибочки! —

Словно:

— Пли!

Опер Сёма гуляет с дамою,

Весел, пьян.

Что мы скажем про даму данную? —

Не фонтан!

Синий бантик на рыжем хвостике —

Высший шик!

Впрочем, я при Давиде Ойстрахе

Тоже — пшик.

Но под Ойстраха непростительно

Пить портвейн.

Так что в мире всё относительно,

Прав Эйнштейн!

Всё накручено в нашей участи —

Радость, боль.

Ля-диез — это ж тоже, в сущности,

Си-бемоль!

Сколько выдано-перевыдано,

Через край!

Сколько видано-перевидано —

Ад и рай!..

Так давайте ж, Любовь Давыдовна,

Начинайте, Любовь Давыдовна,

Ваше соло, Любовь Давыдовна,

Раз — цвай — драй!..

Над шалманом тоска и запахи,

Сгинь, душа!

Хорошо хоть не как на Западе:

В полночь — ша!

В полночь можно хватить по маленькой,

Боже ж мой!

Снять штиблеты, напялить валенки

И — домой!..

…Я иду домой. Я очень устал и хочу спать. Говорят, когда людям по ночам снится, что они летают, — это значит, что они растут. Мне много лет, но едва ли не каждую ночь мне снится, что я летаю.

… Мои стрекозиные крылья

Под ветром трепещут едва,

И сосен зелёные клинья

Шумят подо мной, как трава.

А дальше —

Таласса, таласса![6] —

Вселенной волшебная стать!

Я мальчик из третьего класса,

Но как я умею летать!

Смотрите —

Лечу, словно в сказке,

Лечу сквозь предутренний дым

Над лодками в пёстрой оснастке,

Над городом вечно седым,

Над пылью автобусных станций —

И в край приснопамятный тот,

Где снова ахейские старцы

Ладьи снаряжают в поход.

Чужое и глупое горе

Велит им на Трою грести.

А мне —

За Эгейское море,

А мне ещё дальше расти!

Я вырасту смелым и сильным

И мир, как подарок, приму,

И девочка

С бантиком синим

Прижмётся к плечу моему.

И снова в разрушенной Трое

— Елена! —

Труба возвестит.

И снова…

…На углу Садовой какие-то трое остановили меня. Они сбили с меня шапку, засмеялись и спросили:

— Ты еще не в Израиле, старый хрен?!

— Ну что вы, что вы! Я дома. Я — пока — дома. Я ещё летаю во сне. Я ещё расту!..

<1973>

* * *

Я, товарищи, скажу помаленьку,

Мы не где-нибудь живём — на Руси.

Кому кепка, а кому — тюбетейка,

Кто что хочет — надевай и носи.

Наше дело — это тонкое дело,

Тёмный лес, любезный друг, тёмный лес,

И обязаны мы нощно и денно

Государственный блюсти интерес.

Мы не в рюхи здесь играем, не в карты,

Здесь не баня, говорят, не вокзал.

Что для нас наиважнейшее? Кадры!

Это знаешь, дорогой, кто сказал?

Тут не с удочкой сидишь, рыболовишь,

Должен помнить, как основу основ:

Рабинович — он и есть Рабинович,

А скажи мне, кто таков Иванов?

Вот он пишет в заявлении — русский,

Истый-чистый, хоть становь напоказ,

А родился, извиняюсь, в Бобруйске,

И у бабушки фамилия Кац.

Значит, должен ты учесть эту бабку

(Иванову, натурально, молчок!).

Но положь её в отдельную папку

И поставь на ней особый значок,

и т. д.

<1973?>

* * *

Говорят, поршло с Калиты,

А уж дале — из рода в род.

То ли я сопру, то ли ты,

Но один, как часы, сопрёт!

То ли ты сопрёшь, то ли я,

То ли оба мы на щите…

С Калиты идёт колея —

Все воры — и все в нищете!

И псари воры, и князья,

Не за корысть воры, за злость!

Без присмотра на миг нельзя

Ни корону бросать, ни гвоздь!..

Уж такие мы удались,

Хоть всю жизнь живём на гроши.

А который спер — тот делись,

Тут как тут стоят кореши!..

И под скучный скулеж дележа,

У подъездов, дверей и оград,

Вдоль по всей Руси сторожа,

Все сидят сторожа — сторожат!

<1973?>

«ВЕЧНЫЙ ТРАНЗИТ»