Игра без правил - Василий Веденеев

— Чего? — опомнился Сеня. — Ты кто такой? А?!

— У нас имеется постановление прокурора о производстве обыска, — небрежно объяснил молодой человек, доставая бумагу. — Ознакомьтесь. Может быть, вы добровольно выдадите находящиеся здесь ценности?

Семен, словно поддавшись гипнозу, протянул руку и взял бланк. В глаза сразу бросился красный штампик в правом верхнем углу: прокуратура. И желтая полоса, идущая поперек листа, с машинописным текстом и закорючками подписей.

— Чего встали, — повернулся молодой человек к остальным, — приступайте к работе.

— Покажи удостоверение! — Семен набычился и скомкал ордер.

Он загородил пришедшим дорогу в глубь квартиры, краем глаза успев заметить, что из кухни вышла Маша и остановилась, обессиленно прислонившись плечом к стене.

— Что вы? — недоуменно поднял брови молодой человек, представившийся сотрудником милиции.

— Удостоверение покажи, — наступая на него и тесня пришедших к неплотно прикрытой двери, угрожающе произнес Сеня.

— Попрошу не тыкать, — обозлился молодой человек. — Вот удостоверение. — Он полез в карман и раскрыл перед лицом Семена красную книжку.

— Иди, пока цел, — отпихнув его руку, прошипел Сеня и слегка толкнул молодого человека плечом, отчего тот отлетел назад. — Детей этим будешь пугать! А ну!

Неожиданно одетый в джинсовую куртку парень ловко ударил Сеню в голову ногой, а представившийся милиционером успел больно стукнуть по голени носком ботинка. Сеня дико взревел и врезал «милиционеру». Тот охнул и, схватившись руками за живот, опустился на пол. Маша взвизгнула.

На плечи Семену прыгнул лысоватый. Но он оказался не слишком опытным бойцом, и его удалось скинуть, а «джинсовый» уже снова атаковал, успев попасть ногой в пах. Сеня блокировал удар, но все же боль достала его, растекшись по всему телу. И тут «джинсовый» опять ударил в голову…

— Звони в милицию! — крикнул Сеня, надеясь, что Маша успеет, пока он задержит этих. Не зря, значит, волновался Александр Петрович, а разбойнички, оказывается, и днем приходят. Но сейчас речь уже не о деньгах, не о добре Лушиных: если не отмашешься, то самого покалечат, а соседи теперь все как один сволочи — никто не выйдет, не поможет. Остается рассчитывать только на себя, если не хочешь потом валяться по реанимациям с отбитыми почками.

— Стреляй, — просипел стоявший на коленях «милиционер», и Сеня увидел в руке лысоватого наган.

Сумев вывернуться и превозмочь боль, он ударил его под руку. Грохнул выстрел, вдребезги разлетелась висевшая на стене ярко раскрашенная гипсовая маска, подаренная Александру Петровичу кем-то из давних знакомых. И тут же стукнул еще один выстрел — палил «милиционер». Стоя на коленях, он вытянул из-под пиджака длинноствольный «парабеллум». Еще выстрел.

Машу словно гвоздем вбило в стену. Лицо ее побледнело, губы слабо шевельнулись, и она тихо начала сползать вниз, слабеющей рукой пытаясь зажать рану на груди.

Стряхнув с себя нападавших, Сеня бросился к ней, но в спину ему стукнул наган, заставив застыть на месте. Второй пули, ударившей его под лопатку и засевшей в сердце, Сеня уже не почувствовал.

Не выпуская из рук оружия, Аркадий ползком подобрался к валявшемуся на полу фальшивому удостоверению и, не обращая внимания, что оно забрызгано кровью, сунул его в карман.

— Где ордер? — осипшим голосом закричал он. — Ордер?!

— В машину давай, в машину! — тянул его сзади, пытаясь поставить на ноги, Жедь.

Кислов уже выскочил на лестничную площадку и кинулся вниз. Из спальни вывернулся Ворона, на ходу обшаривая карманы пиджака Лушина и суетливо засовывая за пазуху их содержимое. Бросив пиджак, он запутался ногами в его рукавах и, зло матерясь, отшвырнул одежонку прямо на убитого Сеню, словно прикрыв его. Метнувшись в открытую дверь другой комнаты, Гришка схватил первую попавшуюся шкатулку, стоявшую на полке серванта, и тоже выскочил из квартиры.

— Ордер! — сипел Лыков, а Жедь, не обращая внимания, тянул Аркадия к выходу…

Щелкнула задвижка двери ванной, и высунулся мокрый Александр Петрович.

— Что тут?.. А-а-а!.. — увидев окровавленные тела, дико закричал он, безумно выпучив глаза.

Забыв вытереться или накинуть на себя что-нибудь, оставляя на полу мокрые следы, он кинулся к телефону. От волнения не попадая толстым пальцем по маленьким кнопочкам набора и судорожно всхлипывая, он наконец дозвонился до скорой.

— Скорее! — закричал Лушин в трубку. — Да перестаньте, тут убили! Адрес? Пишите…

— У вас сегодня был ложный вызов, — монотонным, скучным голосом ответила диспетчер. — Бригаду не буду отправлять без подтверждения отделения милиции…

Часть вторая

Метастазы

Глава 1

Ночью Иван видел странный сон: будто он волк, — поросший густой, чуть бурой зимней шерстью, с рыжеватыми подпалинами на брюхе и в пахах, — идет по голому, выстуженному ветрами лесу, и тянет его неудержимо к теплу человеческого жилья, сытным запахам съестного, хлевов, овчарен. Где-то в дальнем уголке его памяти спряталось воспоминание о человечьем жилье, и он, повинуясь ему, идет, опустив к тропе лобастую голову и чутко ловя влажным носом запахи, настороженно поднимая уши при каждом подозрительном шорохе.

И вот перед ним поле, широко раскинувшееся за опушкой леса, а на краю его — заброшенное кладбище, состоящее из множества холмиков, припорошенных колючей снежной крупой. Нет там деревянных крестов или табличек, на которых написаны имена, нет оград и засохших букетиков цветов — только плоская, однообразная земля и безвидные в своей страшной простоте холмики могил. А над ними — высокая, ясная, морозная голубизна, с прозрачно белеющими облачками, охватывающая со всех сторон поле, восполняя красотой небес скудость убогой земли.

За полем лежала деревушка, и он, сторожко оглядываясь, потрусил к ней, оставляя ровную цепочку следов и совершенно не испытывая страха, должного быть у волка перед встречей с людьми.

Предчувствие не обмануло — людей в деревне не оказалось. Сиротливо мерзнут заколоченные досками дома, уродливо торчат осколки выбитых стекол да плывет над головой тихий, погребальный звон старого колокола, раскачиваемого ветром на ветхой колоколенке церквушки, осевшей от старости набок. И никакого запаха жилья, хлевов, овчарен — только стылая земля и давнее запустение…

Проснувшись, Иван долго лежал на верхней полке, чувствуя, как покачивает поезд и мерно стучат колеса на стыках. Лицо было мокрым — неужели он плакал во сне?

Впереди ждет чужой, неизвестный город, и каждый, кто бывал в командировках, знает, как грустно и тоскливо ощущаешь себя в незнакомом месте: не знаешь, как будет обстоять дело с жильем, не всегда можешь надеяться на нормальное питание.

Но это в командировке плохо, а если тебе предстоит, оставив по воле начальства родное гнездо, переселиться и работать?..

Спрыгнув вниз, Иван перебросил через плечо полотенце и пошел умываться…

Новый министр, придя в кабинет, который до недавнего времени занимал прежний руководитель ведомства, первым делом приказал выкинуть кресло и сел на простой стул. Через день в холлах и коридорах стояло множество разнообразных кресел, еще недавно мягко обнимавших своими подушками начальственные зады, а теперь безжалостно выброшенных хозяевами, все как один пересевшими на стулья. Бедные, они не знали, что ждет их впереди — отставки, смена должностей, некоторых даже жесткие скамеечки в залах судов. Но самое главное, они не знали, что по шоссейным дорогам, не останавливаясь ни днем ни ночью, торопятся к столице тяжело груженные фуры — огромные грузовики международных перевозок, везущие министру специально заказанный им за рубежом кабинетный гарнитур с новым креслом.

Чехарда со стульями и прочей мебелью на фоне дальнейших событий оказалась просто детской шалостью. Специалистов начали разгонять, направляя на периферию, а для отказывавшихся уехать существовало начальственное слово:

— Положите на стол партбилет и погоны!

Чехарда с кадрами не прекращалась, и вскоре подошел черед Ивана быть вызванным в обшитый темными деревянными панелями кабинет, где категорично приказали выехать в заштатный курортный городок и принять дела начальника городского отдела.

Жена поехать с ним отказалась и после бурного объяснения подала на развод, что дало повод одному из новых высокопоставленных руководителей брезгливо заметить:

— Слишком большую должность дали… Он еще к тому же морально неустойчив.

Мать обещала ждать, надеясь, что ему удастся со временем вернуться. Ведь бывало на ее памяти еще и не такое. Иван простился с друзьями и сел в поезд…

На вокзале его встретил старшина в мятой, грязной шинели, помог донести сумки и чемоданы до машины, уложил их в багажник и, усевшись за руль, сообщил: