Призраки рядом с тобой - Елена Артамонова

— Ну, держитесь! — взвизгнула Панкратова и запустила в него новым снежком.

К Таньке присоединилась Светка, и они быстро загнали нежитей в одну из пустующих квартир. Путь наверх был свободен. Оставляя девчонок на этаже, я испытывала гнетущее чувство — слишком легкой оказалась их победа. Возможно, пыльные уроды заманили их в ловушку, и охотницы сами стали дичью. Но останавливаться было нельзя — Проход следовало закрыть любой ценой. Перепрыгивая через три ступеньки, я помчалась по лестнице.

Люк на чердак открылся легко и бесшумно. Наверняка меня ждали, но, осмотревшись, я не заметила ничего подозрительного. И все же, сделав пару шагов, вынуждена была остановиться. Что-то удерживало меня, сковывало невидимой цепью. Я обернулась — в темноте тлели красные, почти неразличимые точки. Это были они — красноглазые демоны, чудовища, сгубившие моих предков. Что ж — посмотрим им в лицо, я бросила сноп света в созвездье красноватых угольков.

Задевая головами скат крыши, в углу чердака толпились люди. Свет фонаря сделал невидимыми зловещие искры, а в остальном… В остальном их вряд ли удалось бы вычислить в толпе. Пожилая женщина, похожая на домохозяйку из рекламы, мужчина в темной шляпе, парочка подростков моего возраста, девушка в очках… Девушку я узнала — это она продавала "Путеводитель по геопатогенным зонам", с которого все и началось. Клубы красного светящегося тумана поползли из углов чердака. Похожие на людей существа на двигались, но с каждым мгновением неотвратимо приближались ко мне. Я попыталась шагнул, вперед, но ноги, налитые свинцом, лишь немного приподнялись над полом. Демоны росли, превращаясь в великанов, красный туман заполнял искаженное, вывернутое пространство чердака, угли глаз выжигали душу.

— Иди вперед и ничего не бойся.

— Толкачев?

— Я был в больнице у деда. Он пришел в себя и велел передать тебе эти слова.

— Так напутствовал меня Незнакомец.

— Тогда должно сработать.

Это было легче сказать, чем сделать. Возможно, с бесплотными духами удалось бы совладать при помощи несокрушимой веры и душевного спокойствия, но передо мной стояли люди. Одержимые безумцы, каждый из которых был сильнее меня. Внизу визжали преследуемые мертвецами девчонки, рядом стоял растерянный Петька, и каждая секунда промедления приближала нас к гибели. Демоны питались нашим страхом, болью, отчаянием, ненавистью, и чем сильнее были эти чувства, тем меньше оставалось шансов выжить. Я решительно, как ходила некогда к классной доске, направилась в сторону башни. Угольки глаз жгли затылок, но красный туман расступился, беспрепятственно пропуская вперед. Сзади слышалось дыхание Петьки…

За окнами шестиугольной комнаты бушевало ненастье. Снежная мгла укрыла город, и только редкие вспышки молний вычерчивали очертания зданий. Свет фонаря замер на портрете графини Вольской — комната выглядела как во время первого посещения. Потом медальон упал на точку Прохода, и вновь, как и в первый раз, прилип к полу. Щелкнула крышка, круглое лезвие сверкнуло под лучом фонаря.

— Хочешь, я это сделаю? — сочувственно предложил Петька.

— Нет. Нужна моя кровь, кровь потомка Незнакомца и Софии. Никто другой не имеет власти над этим миром.

Я полоснула ладонью по лезвию. Начертила пальцем лабиринт, удивляясь твердости собственной руки. Толкачев протянул бутылку со святой водой. Гонка окончена. Мне некуда было торопиться, отныне только я распоряжалась судьбой призрачного мира. И в самом деле, все оказалось ясно и просто. Это напоминало исчезновение стереоэффекта в волшебных картинках — только что в хрустальной пустоте висели объемные фигуры, но стоит отвести взгляд, и перед тобой только лист бумаги, испещренный разноцветными закорючками. Волшебство исчезло… Мир Незнакомца потерял объем, превратился в одну из его картин.

— Я не верю в эту сказку и хочу как можно скорее забыть ее. Хаос никогда не войдет в мою душу, потому что его не существует. Черная Бездна — всего лишь выдумка человека, скрывшего свое имя. Она мне неинтересна.

С этими словами я лила святую воду из голубоватой пластиковой бутылки, и она размывала нарисованный на полу лабиринт. А потом в моих устах зазвучали слова молитвы, непонятные слова на церковнославянском, которым некогда научила меня бабушка:

— Да воскреснет бог, и расточатся врази его, и да бежат от лица его ненавидящие его. Яко исчезает дым, да исчезнут: яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих бога… — Я думала, что давно забыла эту молитву, но теперь не только повторяла слова, но и понимала смысл сказанного. — Аминь. Осталось только расплавить амулет и все. basta

Достав из рюкзачка форму для отливки, я уложила в нее медальон и начала сооружать небольшой костерок Запахло бензином.

— Виктория, ты собираешься поджечь дом?

— Нет, просто необходимо уничтожить амулет, расплавив металл.

Толкачев покрутил пальцем у виска. Мы обсуждали эту проблему довольно долго. Я настаивала. Что амулет надо расплавить здесь, а Петька путал пожаром. Внезапно спор заглушил грохот обрушившегося на наши головы неба. Ослепительная молния расколола потолок и ударила туда, где совсем недавно находился вход в зловещий мир Хаоса. В одно мгновение серебро амулета уподобилось жидкой ртути, заполнив крестообразную лунку формы, а нас с Петькой отшвырнуло в разные стороны. Легкие язычки пламени заплясали на бензиновой лужице. Я потянулась к форме…

— Стой, Барышева, обожжешься!

— Надо взять крест.

Но сделать это было невозможно — пожар набирал силу. Мы едва успели сбежать вниз по винтовой лесенке, как стропила башенки обрушились, и в спины ударила волна раскаленного воздуха.

— Пожар! Все вниз! — орали мы, проносясь по лестницам горящего дома

По пути к нам присоединилась перепачканная грязью Танька Панкратова, а этажом ниже — Акулиничева вместе с Ивойловым, который, завершив свои дела, успел прийти ей на помощь. Логинова поджидала внизу, у подъезда. Скрестив на груди руки, она по-наполеоновски наблюдала за пожаром.

— Мертвякам конец. От огорчения они рассыпались в пыль, — доложила Зизи, — кстати, где вы так долго пропадали? Мы с Ивойловым даже утомились.

Утомилась она сильно — лицо и руки были в крови, свитер порван, а волосы всклокочены и осыпаны толстым слоем бурой пыли.

— Да, Акулиничева, твой балахон приказал долго жить.

Та охнула:

— Меня же мама убьет! Она покупала его в Москве, в бутике "Кензо". Это вам не подделка с рынка.

— У наших родителей найдутся и более серьезные поводы для детоубийства, — заметил Ивойлов, — теперь по домам?