Важное время (СИ) - Привалов Владимир

Йолташ

Йолташ отполз ближе к стене и оперся спиной, свесив голову на грудь. Силы покинули его, и он с трудом подтянул ноги к груди, согнув в коленях.

«Мое место не здесь, — сказал он себе. — Я охранник наследника Дана Дорчариан! Великая Мать Предков! Дай мне сил! Мое место не здесь! Я попал сюда, защищая Олтера. Моя служба не окончена».

Молитва и выпитая вода помогли. Стараясь не греметь цепью, Йолташ лег на спину, закинув ноги на стену и прогнулся в пояснице. Хоть его матушка не пайгалка, как у брата, но он не единожды бывал с Баратом в Пайгале. А там старый Вутц кого хочешь научит ловкости! Йолташ медленно продел связанные руки, протиснув бедра и ноги. Подняв руки перед глазами, горец осмотрел плотную конопляную веревку. Узел запрятали внутрь и поддеть зубами не удалось. Охранник наследника оглянулся и увидел, как малолетние соседи-оборвыши вновь приблизились к прутьям клетки. Теперь во взглядах Йолташ увидел слабый интерес и огонек надежды. Горец вновь улыбнулся — после выпитой воды это получилось куда лучше — и принялся елозить веревкой по слегка отогнутой пластине крепления ржавой цепи. Он увидел, как разошлось одно волокно, следующее…

Глядя на то, как одно за другим рвутся волокна, Йолташ приговаривал: «мое место не здесь. Я охранник наследника. Мое место не здесь…» Наконец, когда волокон осталось совсем чуть-чуть, веревка лопнула и кандалы лязгнули. Горец прихватил цепь, обернулся к соседям и прислушался. Ему казалось, что детям с их места видна входная дверь. Йолташ качнул подбородком в сторону поворота коридора. Один из оборвышей с грязными патлами несмело кивнул головой в ответ, отошел в дальней угол каморки и знаком показал, что все тихо.

Йолташ встал, повел плечами, схватился за цепь, легко подпрыгнул и двумя ногами уперся в стену рядом с креплением, повиснув над полом. Горец изо всех сил потянул цепь на себя. Крепление не шелохнулось. Йолташ потянул еще сильнее, чувствуя, как заныла спина и вздулись жилы на шее. Наконец крепление поддалось и вылезло из стены.

Йолташ мягко опустился на ноги, радуясь, что не пришлось падать. Вдруг издалека шепотом послышалось предупредительное «Хо!» Йолташ резко обернулся и увидел встревоженные глаза патлатого, который косился за угол. Остальная ребятня мигом порскнула к дальним углам. Горец живо опустился на пол, завел руки за спину и спрятал обрывки веревки.

На сей раз входящих оказалось двое. Знакомый урод, вновь спрятавший обезображенное лицо и еще один. Йолташ увидел, как тюремщик стелется перед спутником. Тот неспеша подошел к клетке с детьми и махнул рукой в сторону патлатого, который не успел отползти от решетки. Угодливый пузан с большим ключом наперевес бросился к дверце и распахнул, вытаскивая за шкирку мальчонку в коридор, словно кутенка из корзины. Тот забился, попытался лягнуть тюремщика и цапнул за запястье. Урод зашипел от боли, а его спутник вдруг сунул оборванцу под нос тряпку и прижал, придерживая за затылок. Йолташ вспомнил свое пленение и мерзкий запах. Паренек подергался немного и затих. Замотанный легко закинул ребенка на плечо. Затем он просипел что-то тюремщику, который тряс укушенной рукой, и кивнул в сторону Йолташа. Урод кивнул и похлопал по ножнам на боку. Замотанный удалился, а тюремщик двинулся к Йолташу. Открыв дверь, он направился к горцу.

«Только бы вывернутое крепление не заметил», — подумал охранник наследника и вдруг увидел в руках толстяка тряпку, которой недавно усыпили паренька. Ну уж нет! Хватит с него и одного раза! Йолташ рванулся вперед, чувствуя, как вылетела цепь из стены и со всего маха пнул не ожидающего подвоха урода в живот. Того вынесло в открытую дверь, он пролетел через коридор и впечатался спиной в решетку напротив, сползая по прутьям вниз.

Йолташа замутило и пол покачнулся под ногами. Упрямо тряхнув головой, горец сделал нетвердый шаг вперед. Он увидел, как оглушенный тюремщик возится, вслепую нащупывая кинжал. «Мое место не здесь», — Йолташ сделал еще один шаг и ухватился за распахнутую дверь узилища, чувствуя, что иначе упадет. Тюремщик, зло сипя, дернулся и начал подниматься. Вдруг детские худые ручонки с синими прожилками вен ухватили урода сзади за лоб, шею, руки, притискивая к прутьям. Тюремщик дернулся, но был еще не пришел в себя после падения. Горец оттолкнулся от дверцы и приблизился, часто дыша и покачиваясь. «Мое место не здесь», — ребром ладони Йолташ перебил кадык тюремщика и тяжело опустился вслед за рухнувшим телом. В глазах померкло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Как не вовремя. Мать Предков! Как не вовремя», — мелькнула мысль, прежде чем Йолташ погрузился в беспамятство.

Олтер

— Одинокий царевич говорит правду, — сказал Тумма, едва дверь за Бареаном закрылась. Остах отослал Бареана обратно в Школу, велев молчать о том, что узнал.

— Какую правду? — проворчал Остах, осторожно двигая плечом. Он нахмурился, потом махнул поврежденной рукой. Взмахнул еще раз, сильнее, и лицо наставника прояснилось. — Спасибо, Тумма!

— Слуги знают яды, — Тумма достал короткую стрелу и сунул наконечник под нос дядьке. — Отрава. Не смерть — столбняк. Захочешь — не шевельнешься.

Дядька отшатнулся и потер плечо.

«Парализующий яд», — я вновь подумал о двух стрелках, упрятанных на дно заплечного мешка.

— Что слуги Безносого с Йолташом сделали? Убили? — прорычал Барат.

— Твой брат жив, — поднялся с корточек Тумма. — Зачем кликаешь смерть?

— Откуда знаешь? — подскочил Барат к гиганту и схватил за грудки. Ишь ты, перестал бояться черного колдуна! Я вскочил вслед за горцем.

— Твоя кровь, — пожал плечами Тумма. — Тебя вижу. Его вижу: живой, не мертвый.

— Сможешь найти брата? — прерывающимся голосом спросил Барат. — Ты же видишь, сам сказал!

Тумма медленно покачал головой.

— Не могу, — плечи у Барата поникли, и он отошел от стола. А Тумма добавил. — Знаю, кто сможет.

Теперь вскочил даже Остах.

— Кто? — сказали мы втроем хором. И Кайхур гавкнул.

Тумма погладил своими большими ладонями столешницу перед собой. А потом ткнул пальцем в меня.

— Дваждырожденный, — затем палец Туммы слегка качнулся в сторону щенка. — И его оунманастри.

— Нет, — шумно выдохнул Остах, усаживаясь обратно и махнул рукой.

— Глаза дваждырожденного уже видят в темноте? — как ни в чем не бывало спросил Тумма.

Остах и Барат уставились на меня. Я несмело кивнул.

— Не успел рассказать, — повинился я. — Только недалеко. Вижу, как в сильных сумерках — на пару шагов вперед.

Тумма улыбнулся, довольный. Повернулся к ничего не понимающему Остаху и пояснил.

— Огонь дваждырожденного горит ярче! Когда рядом оунманастри — пылает выше неба! — Тумма хлопнул в ладоши и запел.

Дядька покраснел и со всего маху шарахнул ладонью по столу.

— Что здесь происходит? Может мне кто-нибудь пояснить?

— После падения со скалы я волей Матери Предков был спасен, — покосившись на Барата, начал я. — И с тех пор я дваждырожденный…

— Одно пламя: низкий, долгий костер, — пришел на выручку лекарь. Палец Туммы уперся в наставника и тот отодвинулся. — Одно пламя: высокое, светлое, без дыма, — пришел черед Барата. — У Оли после… болезни два огня. Видит дальше, слышит лучше…

Я коротко рассказал домочадцам, как открыл в себе ночное зрение.

— Пускай, — выдавил Остах. Так и не поверил до конца, старый ворчун. — Пускай он видит в темноте и слышит лучше. А как он Йолташа-то найдет?

— Я научу, — просто ответил Тумма. — Дите играет с ножиком, а воин берет в руки меч. Хватит дваждырожденному играть с огнем!

— Взять в руки меч? — хмыкнул дядька. Метафора с оружием пришлась ему по сердцу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Барат умоляюще посмотрел на Остаха.

— Только оунманастри нужно взять, — добавил гигант. — Обязательно.

Кайхур коротко гавкнул и облизнулся.

Йолташ

В рот полилось, и Йолташ закашлялся. Ничего не соображая, он выхватил мех и жадно приложился, хлебая длинными глотками. Вокруг стояли дети. Один из них, опустившись на корточки, и поил его водой.