Беседы - Эпиктет

Как чаша с водой – нечто подобное душа, как луч, падающий на воду, – нечто подобное представления. И вот когда вода заколеблется, то кажется, будто и луч колеблется, однако он не колеблется. И когда, стало быть, с человеком случится головокружение, это не искусства и добродетели его приходят в беспорядок, а дух, в котором они находятся: 347 а когда он успокоится – спокойны и они.

4. Против поклонника, непорядочно переживавшего в театре

Как-то прокуратор Эпира 348 слишком непорядочно переживал за какого-то комического актера и за это подвергся всеобщей брани, да еще после этого рассказал ему, что подвергся брани, и возмущался бранившими. – И какое зло, – сказал он, – причиняли они? Они тоже переживали, как и ты. – Разве кто-нибудь переживает так? – сказал тот. – Видя, – сказал он, – что ты, их правитель, друг и прокуратор цезаря, переживаешь так, разве не должны были они тоже переживать так? Ведь если нельзя переживать так, то и ты не переживай так. А если можно, – что ты негодуешь, если они подражали тебе? В самом деле, кому может подражать толпа, как не вам, высокопоставленным? На кого обращает она свои взоры, приходя в театры, как не на вас? «Вон как прокуратор цезаря смотрит представление. Он кричит. И я, стало быть, буду кричать. Он вскакивает. И я буду вскакивать. Его рабы расселись повсюду и кричат. А у меня нет рабов. Я сам что есть мочи буду кричать за всех». Так вот, ты должен знать, когда приходишь в театр, что ты приходишь мерилом и примером для остальных, как они должны смотреть представление. Почему же они бранили тебя? Потому что каждый человек ненавидит то, что препятствует ему. Они хотели, чтобы был увенчан такой-то, ты – чтобы другой. Они препятствовали тебе, а ты – им. Ты оказался сильнее. Они стали делать то, что могли, – стали бранить то, что препятствует им. Что же ты хочешь? Чтобы сам ты делал то, что хочешь, а они даже не говорили того, что хотят? И что удивительного в том? Земледельцы разве не бранят Зевса, когда испытывают препятствия от него? Моряки разве не бранят его? Разве перестают бранить цезаря? Так что же? Не знает ли Зевс об этом? Не сообщают ли цезарю все то, что говорят о нем? Что же он делает? Он знает, что, если станет карать всех бранящих, ему не над кем будет властвовать. Что же, разве ты должен был, приходя в театр, сказать так: «Дай-ка пусть будет увенчан Софрон»? Нет, вот так: «Дай-ка пусть я сохраню свою свободу воли в этом предмете в состоянии соответствия с природой. Мне никто не дороже меня самого. Значит, смешно причинять вред самому себе, для того чтобы другой одержал победу в комедии. Кто же, хочу я, чтобы одержал победу? Тот, кто одерживает победу. И вот так победу всегда будет одерживать тот, кого я хочу». – Но я хочу, чтобы был увенчан Софрон. – У себя дома устраивай сколько хочешь состязаний и провозглашай его победителем Немейских, Пифийских, Истмийских, Олимпийских игр, а в общественном месте не требуй себе преимущества и не присваивай себе общее. А иначе сноси брань, так как когда ты делаешь то же, что и толпа, то ты ставишь себя вровень с ней.

5. Против тех, кто бросает школу 349 из-за болезни

Болею я здесь, – - говорит, – - и хочу вернуться домой. – Разве дома ты был бы неболеющим? Не наблюдаешь ли ты, добиваешься ли здесь чего-то, что ведет к исправлению твоей свободы воли? Ведь если ты нисколько не преуспеваешь в этом, то и приехал напрасно. Отправляйся, заботься о своих домашних делах. В самом деле, если не может твоя верховная часть души быть в состоянии соответствия с природой, то, по крайней мере, твоя землишка сможет. По крайней мере, скопишь денежку, окружишь заботами отца в старости, будешь вертеться на площади, будешь занимать должности. Порочный, порочно будешь делать ты все, что следует из этого. А если ты осознаёшь, что отбрасываешь некоторые дурные мнения и вместо них принимаешь другие, перенес свою установку от того, что не зависит от свободы воли, на то, что зависит от свободы воли, и если когда и скажешь «Горе мне!», не говоришь при этом, что виной тому отец, брат, а говоришь «Виной тому я сам», ты еще принимаешь в расчет болезнь? Разве ты не знаешь, что и болезнь и смерть должны застигнуть нас за каким бы то ни было делом? Земледельца они застигают занятым земледелием, мореплавателя – совершающим мореплавание. За каким делом хочешь быть застигнутым ты? Ведь ты должен быть застигнутым за каким бы то ни было делом. Если ты можешь за каким-нибудь делом, лучше этого, быть застигнутым, делай то.

Что касается меня, да доведется мне быть застигнутым только занятым заботой о своей свободе воли, заботой о том, чтобы она была неподверженной страстям, чтобы неподвластной помехам, чтобы неподвластной принуждениям, чтобы свободной. Вот за какими занятиями я хочу оказаться найденным, чтобы я мог сказать богу: «Нарушал ли я твои указания? Пользовался ли я не для тех целей теми возможностями, которые ты дал мне? Пользовался ли не так чувствами, не так общими понятиями? Винил ли я тебя когда-нибудь? Жаловался ли я на твое управление? Я болел, когда ты хотел того. И другие болели, но я – не противясь. Я был беден, так как ты хотел того, но – с радостью. Я не занимал должностей, потому что ты не хотел того, – и я никогда не жаждал должности. Видел ли ты меня из-за этого омраченным? Не обращался ли я к тебе всегда с светлым лицом, готовый повиноваться любому твоему приказанию, любому твоему знамению? Сейчас ты хочешь, чтобы я ушел с всеобщего празднества. Я ухожу, я благодарен тебе всячески за то, что ты счел меня достойным принять участие во всеобщем празднестве с тобой, увидеть дела твои, приобщиться к пониманию твоего управления». Вот о чем занятым мыслями, вот о чем пишущим, вот о чем читающим пусть застигла бы меня смерть.

«Но мать не поддержит мне голову, когда я болею». Отправляйся, стало быть, к матери. Действительно, ты стоишь того, чтобы болеть с поддерживаемой головой. «Но дома я лежал в прекрасной постельке». Отправляйся в свою постельку. Ты, и когда здоров, стоишь того, чтобы лежать в такой. Стало быть, не теряй то, что ты можешь там делать.

А Сократ что говорит? «Как один кто-то, – говорит он, – радуется тому, что делает свою землю лучше, другой – коня, так я каждый день радуюсь, осознавая, что совершенствуюсь» 350. – «В чем? Не в словечках ли?» Человек, не кощунствуй! «Не в пресловутых ли правилах?» Что ты делаешь?! «Да ведь я не вижу, чем еще заняты философы». По-твоему, пустое это дело – никогда не винить никого, ни бога, ни человека? Не жаловаться ни на кого? С тем же выражением лица всегда выходить и входить? 351 Вот что знал Сократ, и все же он никогда не говорил, что знает что-то или учит чему-то. А если кому-то требовались словечки или пресловутые правила, он отсылал того к Протагору, к Гиппию 352. Ведь и если бы кто-нибудь пришел за овощами, он отослал бы того к огороднику. У кого же из вас есть это намерение? Право же, если бы оно у вас было, вы и болели бы с удовольствием, и голодали, и умирали. Если кто-нибудь из вас был влюблен в красивую девушку, тот знает, что я говорю правду.

6. Отдельные замечания

А когда кто-то спросил, как это, несмотря на то, что сейчас усерднее работают над разумом, прежде больше преуспевали в совершенствовании, он сказал: Над чем усердно работают сейчас и в чем больше преуспевали в совершенствовании тогда? Ведь над чем усердно работают сейчас, в том и окажутся преуспевающими в совершенствовании сейчас. И поскольку сейчас усердно работают над тем, чтобы сводим, силлогизмы к схемам, то и преуспевают в совершенствовании в этом. А тогда и усердно работали над тем, чтобы сохранить верховную часть души в состоянии соответствия с природой, и преуспевали в совершенствовании в этом. Так не путай одно с другим, и когда ты усердно работаешь над одним, не ищи совершенствования в другом. Но посмотри, тому ли кто-нибудь из нас посвящая себя, чтобы быть и жить и состоянии соответствия с природой, не преуспевает в совершенствовании в этом. Ведь ни одного такого не найдешь.

Мудрый человек неодолим. Ведь он и не борется там, где он не сильнее. «Если ты хочешь мою землю, возьми. Возьми моих рабов, возьми мою должность, возьми мое бренное тело. Но мое стремление ты не сделаешь терпящим неуспех и мое избегание не сделаешь терпящим неудачу». Он вступает только в эту борьбу – борьбу за то, что зависит от свободы воли. Так как же ему не быть неодолимым?

А когда кто-то спросил, что такое обыкновенный ум 353, он сказал: Подобно тому, как можно было бы называть обыкновенным слухом тот, который способен различать только звуки речи, а тот, который способен различать тоны, – уже не обыкновенным, но слухом владеющего этим искусством, так существуют определенные вещи, которые люди, не совершенно свихнувшиеся, видят в соответствии с обыкновенными возможностями. Такое состояние называется обыкновенным умом.

Молодых людей изнеженных нелегко обратить к разуму, – как и сыр крючком схватить 354. А одаренные, даже если отвращать их, еще больше льнут к разуму. Потому и Руф чаще всего пробовал отвращать, прибегая к этому как средству испытания одаренных и неодаренных. Он говорил: «Как камень, даже если бросишь его вверх, понесется вниз в силу такого своего устройства, так и одаренный – чем больше отталкивать его, тем больше он тяготеет к тому, для чего по своей природе рожден».