Беседы - Эпиктет

Эпиктет

Беседы

ПРЕДИСЛОВИЕ

РОЖДЕНИЕ СТОИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Историю того или иного периода духовного развития человечества, видимо, лучше всего можно понять, внимательно читая груды тех философов, которые были наиболее популярны у современников. В них в концентрированном виде выражались заботы и печали времени. Эпоха, которая отразилась в трудах философа-стоика Эпиктета (вторая половина I – начало II века), сейчас, как и много лет тому назад, привлекает особое внимание многих мыслящих людей, став переломной для духовного сознания человечества. Ведь именно тогда трудились евангелисты, превращая личную память о земном существовании Спасителя в факт истории всего человечества, ибо, сколь ни велик был его подвиг, не зафиксированный пером, он не смог бы стать уроком и примером для человечества. В это же (примерно) время отмечается наивысший подъем римского стоицизма, своеобразной и яркой философской школы, наверное самой римской из всех, какие когда-либо произрастали на скудной для философии римской почве. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий – три мыслителя, столь близкие друг к другу по исходным философским положениям, и столь различные по конечным выводам, к которые они приходили после долгих и тяжких раздумий. Творчество каждого из них – это сложный сплав традиций той философской школы, к которой они принадлежали, среды, в которой каждый из них рос и воспитывался и которая дала ему его личный жизненный опыт, и, наконец, собственного неповторимого «я».

Стоическая школа возникла в начале эллинистической эпохи и получила свое название от «стои пойкиле» («расписного портика») в Афинах, где происходили беседы и занятия основателя этой школы Зенона (уроженца города Кития на острове Кипр). Зенон стоял во главе школы 58 лет и умер в 264 году до Р. X. Преемником Зенона по руководству школой был Клеант. Как бы вторым основателем школы являлся Хрисипп (280 – 207 годы до Р. X.), о котором так часто в своих «Беседах» вспоминал Эпиктет. В древности говорили: «Если бы не было Хрисиппа, не было бы и Стой»(Diog. Laert., VII, 7, 183). Именно Хрисиппу принадлежит заслуга придания учению стоиков законченной и целостной формы. Хрисипп был необыкновенно плодовит (по преданию, его перу принадлежат 705 трудов). К сожалению, из трудов ранних стоиков до нас дошли только очень небольшие по объему фрагменты, и их учение может быть восстановлено только в самых общих чертах.

История стоицизма была достаточно долгой и сложной. Поколения Зенона, Клеанта и Хрисиппа представляют так называемую Раннюю (или Древнюю) Стою. Средняя Стоя представлена, главным образом, трудами Панэтия и Посидония и охватывает II и I века до Р. X. Наконец, в первые века после Р. X. приходит время Поздней, или римской, Стои.

Учение стоиков было ответом философии на новые потребности жизни, возникшие в эллинистическую эпоху. Совершенно неслучайным является то обстоятельство, что в период походов Александра Македонского и войн его преемников-диадохов рождаются три великие школы эллинистической мысли: стоическая, эпикурейская и киническая (последняя, правда, чуть-чуть раньше). Старые же школы, столь активные в более раннее время, – академики (школа Платона) и перипатетики (школа Аристотеля) – переживают упадок.

При всем разнообразии разрабатываемых философских проблем, истинная суть этих старых школ заключалась в учении о «благой жизни». Исследования природы, теория познания – все это были ступени к «Политике», то есть к проблеме человеческого общества. И для Платона и для Аристотеля, да, в сущности, для всех греческих философов, их предшественников и современников, единственной полноценной и высокоразвитой формой организации общества является полис. По их представлению, греческий мир именно тем отличается от варварского, что он достиг высшего развития цивилизации, где господствует полис. Задача философии состоит в том, чтобы создать идеальную модель полиса, наиболее полно отвечающую его внутренней сущности. Это необходимо для того, чтобы сделать полис неподвластным переменам, которые, в противном случае, приведут его к гибели. Вторая задача философии – научить граждан жить в этом полисе.

Здесь мы не можем давать развернутую характеристику полису. Отметим только, что он представлял собой один из типов общины и, как таковой, был построен на коллективистских началах. Не все полисы были демократическими, но, если пользоваться категориями М. Вебера, «идеальным типом» полиса был именно демократический, и общее направление развития Греции, пока оно шло по восходящей линии, было направлением в сторону демократии. Суверенитет народного собрания, то есть коллектива граждан, существовал даже в олигархических полисах. Рядовые граждане могли быть ограничены в правах, например, они не могли быть избраны на руководящие посты, но все основные решения всегда принимались только народным собранием. Полис создавал свою систему моральных ориентиров для граждан, главной из которых была идея о том, что он – высшая ценность для всех граждан и его благополучие- гарантия благополучия всех граждан. Полис требовал от своих граждан полной отдачи всех их сил – духовных и физических, – а если необходимо, то и жизни. Не вызывает сомнения, что эта система моральных ценностей отражала ту реальность, в которой существовал гражданин.

Эллинистическая эпоха, началом которой стали походы Александра Македонского, коренным образом изменила ситуацию. Дело заключалось не в том, что расширился кругозор греков и они узнали о существовании иных государств, народов, иных форм политической организации общества, как это иногда утверждается. Об этом греки и раньше знали достаточно много. Основное заключается в ином – теперь существование грека уже не ограничивалось рамками полиса. Завоевание Востока Александром стало началом эпохи колонизации, ибо новые, возникшие на руинах империи великого завоевателя государства, такие как царство Птолемеев, Селевкидов, Атталидов, были государствами колониалистскими и строились на системе эксплуатации местного населения, а правовой основой их было право завоевания. 1

Все это открыло огромные перспективы для греков. Возникшие на Востоке империи требовали большого числа людей, как для основания городов, так и для армий, необходимых новым владыкам, для создания все растущего бюрократического аппарата и т. д. Каждый грек, уйдя на Восток, мог приобрести богатство, которое до того представлялось ему баснословным, мог занять высокий пост в системе управления или в армии. На худой конец, он мог стать гражданином нового полиса, основанного каким-либо из Селевкидских царей в глубинах Азии. Но и в этом случае его благосостояние резко увеличивалось, ибо участок земли, который он приобретал, был много больше того, что он имел в Греции, и обрабатывался он не личным трудом, а местными, азиатскими крестьянами, «приписанными» к нему.

Чем же должен был заплатить грек за свой новый статус и свое новое богатство? Только одним, но очень существенным – свободой. Эти государства были по своей природе государствами с ничем не ограниченной властью монарха. Суть новой государственности с предельной краткостью выразил основатель державы Селевкидов – Селевк I Никатор (Победитель): «То, что постановлено царем, всегда справедливо» (App. Syr., 61).2 В новых условиях грек, вчерашний свободный гражданин, превращался, в сущности, в бесправного подданного, всецело зависящего от воли своего владыки.

Немногим отличалось и положение тех греков, которые оставались на родине и формально сохраняли свободу своих древних полисов. Рядом с ними возникли огромные, по античным масштабам, государства: Македонское царство, главной политической целью которого было подчинение Эллады, Селевкидское, под властью которого находились процветающие греческие города Малой Азии, государство Птолемеев, самовластно распоряжающееся многими островными греческими полисами, наконец, на западе росло могущество Рима, который скоро стал хозяином греческих городов Сицилии и южной Италии и все более властно вмешивался в дела Эллады, пока в 146 году до Р. X. не покорил ее полностью. Таким образом, мир свободы, как шагреневая кожа, уменьшался почти с каждым годом, и греки прекрасно видели неизбежность этого процесса. Угнетала их политическая и социальная нестабильность. Греция стала излюбленным полем борьбы соперничающих мировых сил, разменной монетой в их игре. Грек не мог понять новой политики. Раньше все было ясно и народное собрание могло принять решение по политическому вопросу, достаточно адекватное существующей ситуации. Теперь же решения, сказывавшиеся на судьбах многих и многих тысяч людей, принимались за сотни, а то и тысячи километров, их причины могли быть совершенно неясны людям, ибо они диктовались соображениями той политики, которая часто совершенно была им непонятна. Могущество тех сил, которые появились рядом с миром полисов и возвысились над ним, было совершенно несоизмеримо с силой человека и полиса и заставляло думать о том, что эти силы, воплощенные в личностях своих владык, причастны миру богов.