На запретном берегу - Леонард Карпентер

Конан терпеливо ждал, пока поток возражений молодого командира иссякнет.

- Если бы я считал, что наши люди просто-напросто устали, я погнал бы их вперед с удвоенной скоростью, - заявил он. - Но нам нужен лагерь! После порогов нам не встретился ни один корабль, сравнимый с нашими. Здесь нас не достанет ни флот Стигии, ни войско. Зуагиры сюда наезжают редко и небольшими отрядами, и поэтому их можно почти не опасаться. А что касается обезумевших от безделья солдат, то заставьте их работать, не оставляя ни одного часа без дела, - и на бунт у них не останется ни времени, ни сил. Помимо заготовки еды на обратную дорогу, оставшимся в крепости придется сопровождать караваны через степи зуагиров - за хорошее вознаграждение, разумеется, - потому что от денег короля Афратеса у нас почти ничего не осталось. А на обратную дорогу нам понадобится золота не меньше, чем на дорогу сюда. Вы будете приводить их в крепость, сажать на корабли и отвозить вниз по течению до самых порогов - пусть только платят.

- Но, во имя Митры! - не выдержал красный от гнева Турио. - Разве не об этом говорил я вам всю дорогу?! Разве не об этом предупреждал нас Шалманзар?! По-моему, Конан, ты собираешься силами войска Баалура выстроить здесь себе небольшое королевство! Мы будем собирать тебе золото с проходящих караванов, а ты - бродить по окрестностям, постреливать оленей и объяснять нам, что никакого лотоса в этих землях нет и в помине!

Речь его была прервана в самом разгаре - ударом киммерийского кулака. Юноша отлетел в угол, из носа у него потекла кровь.

Установилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием оскорбленного капитана. Он встал и взялся за рукоять меча.

- Я не сомневаюсь, что этот глупец печется о благе своего города, сквозь зубы процедил Конан. - До сих пор я делал то же самое. Вы смело шли за мной через все опасности - я полагал, что вы пойдете за мной так же смело и дальше. И вы в самом деле считаете, что те, кто останется здесь, предадутся безделью и накоплению богатств, забыв о цели нашего путешествия?.. Я считаю иначе, но, зная твою неуемность, Турио, я собирался оставить в лагере военачальником именно тебя - и никого другого. Мне хорошо известно твое рвение, и я уверен, что ни один солдат, отданный тебе под начало, не разжиреет от безделья.

Турио молчал, с ненавистью глядя на Конана. Киммериец ждал. Расчет его был точен: с одной стороны, молодой капитан был польщен тем, что его заслуги командира наконец признаны главнокомандующим, с другой - оставаясь в лагере, он получал в полное свое распоряжение половину всей армии.

Глядя на то, как на лице юноши отражаются самые противоречивые чувства, Конан еще подлил масла в огонь:

- То, что я сделал, я собирался сделать с самого начала, и этот план был принят королем и Каспиусом. Поэтому, прощаясь с Зурфаром небезызвестным вам караван-баши, - я сделал ему одно предложение. Караван туранских купцов, знакомцев нашего караван-баши, будет ожидать вас чуть ниже по течению. Они обещали заплатить одной двадцатой от суммы всего товара. Уже сейчас мы можем готовить верблюдов для путешествия, и я уеду уверенный, что вы тут не пропадете. На сборы должно уйти дня два или три.

Турио снова покачал головой, но уже по другому поводу.

- Ты в самом деле собираешься оседлать верблюдов и отправиться на юг, прямо в лапы к зуагирам? Мне одной встречи с ними хватило, чтобы понять, насколько легко они догонят любой караван. Тебе придется с ними драться трижды в день...

- Именно за этим я оставляю в крепости тебя, мой бесстрашный капитан! улыбаясь, сказал Конан. - Ты схватишь здесь зуагиров за горло и не отпустишь, пока я не уйду достаточно далеко! Уж это ты, надеюсь, сумеешь сделать?

Глава 16

ВДОЛЬ БЕЛЫХ КОСТЕЙ

Бесчисленные банды зуагиров, подобно стаям голодных степных волков, скитались по пустыне белыми смерчами. Ярости их не было предела.

Шемиты должны были заплатить сполна за свою слишком легкую победу у Стикса. Как раз на днях из выстроенной ими на побережье крепости вышел караван тяжело нагруженных верблюдов в сопровождении большого отряда всадников. Проводив караван до края нагорья, всадники вернулись в лагерь, а шемиты остались в пустыне лицом к лицу с врагами более страшными, чем банда кочевников: беспощадным солнцем, выжженной землей и нехваткой воды.

Такова была расстановка сил, когда несколько дней спустя караван шел краем Большого Ущелья Стикса. Тропа была помечена так ясно, что невозможно было сбиться даже в темноте: ее устилали белые кости всех тех, кто не смог выстоять в схватке с пустыней. Словно огромная общая могила людей, верблюдов, мулов и лошадей, тянулась она через пески.

Конан вел своего жеребца в поводу, не отягчая своим телом и без того навьюченное животное. Рядом с ним на понурой, вздыхающей под солнцем кобыле ехал Каспиус. Седобородый, с вечно прищуренными глазами, в своих неизменных белых одеждах и с влажным платком на голове, он был вылитый зуагир.

- Ну, старик, - обернулся к нему Конан, - ты попрежнему не жалеешь, что присоединился ко мне? Должен тебя предупредить, что мы сейчас очень близки к весьма небогатому выбору: либо возвращаться к реке за водой, либо препоручить себя милости Митры и искать источник в пустыне.

Он ткнул подбородком вбок, где, как они оба хорошо знали, за темными утесами и пустыней с помеченной костьми тропой, летел сквозь ущелье черной змеей неутомимый Стикс.

Старый лекарь разлепил сухие губы и улыбнулся, покачав головой:

- Нет, бесстрашный мой военачальник, я не сожалею, что пошел с вами, ни тогда в Баалуре, ни теперь. Здесь, конечно, жарковато, но очень интересно. - Он кивнул на птицу, только что поймавшую зеленую ящерицу и теперь пристроившуюся пообедать на иззубренном лезвии меча, торчащего из песка. Чуть дальше видны были кости скелета, в руке которого когда-то был этот меч. - Как вы правильно заметили, Конан, не все можно узнать из книг. И я, можно сказать, сейчас наверстываю упущенное. Конан кивнул:

- Да, здесь есть чему поучиться. Кто мог, например, предсказать, что, следуя вверх по полноводной реке, мы в конце концов будем изнывать от жажды? - Он взболтнул флягой: она была почти пуста. - Проклятье! Я уже трижды высылал всадников, но воды они так и не нашли.

Караван верблюдов и наиболее выносливых лошадей длинной цепью растянулся по белому следу, огибая серые, занесенные песком утесы Большого Ущелья. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались пески или камни, сухие колючки какого-то кустарника лишь увеличивали жажду. Каменные склоны полого поднимались, и, как ни мал был этот подъем, он очень утомлял и людей, и терпеливых животных. Этим утром они вышли на широкое плато, гигантским карнизом нависавшее над рекой, и теперь двигались вдоль него.