Измена. Закрывая гештальты - Дора Шабанн

— взял у деда телефон, купил бы новый в Москве, позвонил бы с почты. Да хоть бумажное письмо написал бы. Если бы хотел. Если бы я имела для него какое-то значение. У него там может быть уже даже новая пассия.

Ой-ой-ой.

Трудно с этими умными маленькими женщинами. Даже большим женщинам, их породившим.

— Договоримся так: ты спокойно сдаешь последний экзамен, подаешь по результатам документы, а я постараюсь узнать, как можно тебе случайно в Москве пересечься с Арсением.

— Мам, если из-за этого тебе придется снова над собой издеваться и пить кофе с Сергеем Владимировичем, то не надо, — очень грустно замечает Леруша.

Прячу нос в чашку и смущенно фыркаю:

— А что, так видно было, что я?

Дочь едва заметно улыбается:

— Для тех, кто тебя не знает, все в ажуре: ты была максимально прилична, вежлива и сдержана. Это я поняла, что мысленно ты его уже не просто освежевала, но и на порционные стейки порубила и некоторые из них даже отбила с перцем.

Живо представив картину, переглядываемся и тихо хихикаем.

— Пусть тот, кто меня плохо знает, спит спокойно. Вдруг еще на что-то сгодится в будущем?

— Хорошо. Давай так, как ты придумала. Потом я на поезде метнусь в столицу, а там по ситуации.

— Нет, родное сердце. Думать про доставку туда/обратно будем после того, как, во-первых, ты успешно зачислишься в Университет, а во-вторых, я разузнаю про возможность рандеву в августе. До этого ты приличная, сидишь дома, учишься и все такое.

Лера размышляет пару минут, а после, с тоской поглядев в окно, кивает соглашаясь.

Хмыкаю.

Времени я себе немного выиграла.

За завтраком в среду, когда во мне после бессонной ночи бродят отголоски и отрывки из эротических сцен моего нового романа, которые я писала до шести утра и два литра кофе, я пью кипяток и наблюдаю за дремлющим на подоконнике котом и детьми, поглощающими омлет.

Тигра Второй бдел со мной, урчал, вдохновлял как мог. Утомился, бедняжка. Вкушает заслуженный отдых.

Дочь выглядит лучше, чем после кофе с Сергеем, но не так живо, как мне бы хотелось, хотя я, естественно, потерплю.

Сын воодушевлен несмотря на достаточно ранний подъем и в нем как будто таится какой-то сюрприз.

Под конец пол-литровой чашки какао Костя не выдерживает и поражает нас новостью:

— Мам, главный тренер клуба вчера сказал, что те, кто отличится на этой неделе, да еще в выходные на игре, поедут через две недели в Питер, на базу «Зенита». Я все сделаю, чтобы попасть туда.

— В Питер? — недоумеваю.

— На тренировочную базу, — сын смотрит на меня, как на умственно отсталую.

Ну, старая мамочка слишком была занята ночью сценами 21+, м-да. И теперь плохо соображает. Особенно, потому что поняла, кого ей напомнил горячий главный герой.

А уже среда, так-то.

Езус-Мария, я буду весь вечер на него глазеть, смущаться и в итоге со стыда помру.

Фу-у-ух, как-то жарковато стало.

— Мам, а померяй-ка давление, — доносится сквозь шум в ушах тревожный голос Леры.

О-ля-ля.

А я-то думала, что здесь, в тишине и дремотном мареве Новгорода, все прошло, нормализовалось и меня попустило.

И таблетки кто-то пить тоже перестал, да.

И ой-ой-ой.

Сто семьдесят пять на сто сорок.

Мать-молодец.

— Опять не спала, да? — с претензией начинает Кот.

— Тише, — шикает на него Лера.

— Мам, где таблетки? — это уже они хором.

Через полчаса в мать запихнуты все подходящие препараты, а сама она отконвоирована в постель и укрыта пледом.

Дети забегают проведать по очереди раз в полчаса.

Будильники ставят, мои котятки.

Сквозь дремоту я слышу периодическое бреньканье телефона, но сил на него нет.

Пусть идет как идет.

И будет как будет.

А когда я восстаю ото сна в три часа дня, то чувствую себя возродившимся Волдемортом. В смысле, зеленая, бледная, злая и шиплю.

— Мам, мы там суп варили и тебе оставили, — высунув голову из своей комнаты, сообщает Костя.

Чудо, а не дети.

Лера, явившаяся в кухню на писк микроволновки, уточняет:

— Как ты сейчас?

Я хорошо, о чем и сообщаю, подтверждая свои слова данными тонометра.

И правда, сто двадцать на восемьдесят. Хоть сейчас в космос.

Да.

Куда угодно, но не в Кремль.

— У тебя же вроде планы были на вечер среды? Там на календаре отмечено, — за чаем вопросительно тянет дочь.

Мучительно краснею.

Да что ж такое? Мне сколько лет вообще?

Холера ясна.

— Откровенно говоря, да, но я вот теперь не знаю. Вроде и отменять поздно, и невежливо, а идти как-то тоже странно и непонятно. Мы гулять по Кремлю собирались, а я сейчас лучше бы посидела где-нибудь.

— Так в чем проблема? Вокруг полно кафешек. Посидите сначала, а потом, если будут силы — можно и погулять, — Лера смотрит на меня серьезно, но в глазах притаились смешинки.

А я готова снова позориться сколько угодно, лишь бы потухший взгляд моего ребенка вновь загорелся.

— Хорошо. Тогда поеду, — задумчиво гляжу в сторону шкафа-купе в коридоре.

Что я там планировала надеть? Летящее ситцевое платье в цветочек и босоножки на танкетке?

На фиг.

Летние брюки, топ, ветровка и белые мокасины.

— Иди, хоть глаза накрась. Ты, конечно, у нас безмерно хороша, но некоторые твои достоинства лучше подчеркнуть. Мужчины же любят глазами, — из-за моей спины в зеркало заглядывает довольная мордашка дочери. — Я вот тут тебе принесла «вонючку» твою любимую.

Да, для моральной поддержки мне не помешает.

А «Сады Средиземноморья» будут очень кстати сейчас, лето же.

Когда внешний вид наконец-то начинает меня устраивать, до выхода остается еще полчаса.

Надо, наверное, выпить чаю, хотя хотелось бы валерьянки.

А потом, как это часто у меня бывает, вдыхая аромат бергамота, поднимающийся из любимой чашечки, я получаю то ли «божественное откровение», то ли «озарение», или меня просто слегка переклинивает.

— Лера, собирайся. Со мной поедешь.

Ну а что?

Я с подружкой приду.

Глава 39

(Не) свидание с историческим уклоном

"И встретишь ты, когда не ждёшь.

И обретёшь не там… где ищешь"

Антуан де Сент-Экзюпери.

Чувствовала себя старой идиоткой, когда, выбравшись из машины у «Чародейки» и подождав Лерушу, шла к стоящему у мотоцикла Глебу.

Он разговаривал по телефону, но заметив меня, что-то коротко и резко бросил в