Семь мармеладных поцелуев (СИ) - Зарецкая Рацлава

Катя отстранилась от меня, шмыгнула носом и кивнула. Я закрыла за собой дверь, скинула кроссовки и протопала на кухню, где уже кипел чайник.

Достав две столовые ложки, Катя открыла мороженое, вдохнула ванильно-сливочный запах и улыбнулась. Мы принялись по очереди кунаться в ведерко и молча есть. Катю хватило ненадолго — ложки четыре, и подруга завыла белугой.

— Анька-а-а!

— Что? Рассказывай, лучше станет.

— Анька-а-а!

— Ну что? — не терпелось мне узнать, что у подруги на душе.

Катя взяла салфетку, вытерла слезы и, в который уже раз шмыгнув носом, жалобно произнесла:

— Я, кажется, влюбилась…

— Прям влюбилась? — зачем-то уточнила я, хоть тут и так все было понятно — Катька столько кавалеров сменила, но таких сцен никогда не устраивала.

— Угу. Люблю его, заразу! И ведь он — не мужчина моей мечты, совсем не мой типаж. — Катя снова высморкалась в салфетку, скомкала ее и точным броском отправила в мусорное ведерко. — Ты же знаешь, мне нужен мужчина богатый, представительный, со связями, а не мальчишка-секретарь. Что мне с ним делать-то?

Подруга выглядела так жалко, что вот-вот готова была снова расплакаться. Я улыбнулась ей, развела в сторону руки и сказала:

— Любить. Что тебе еще остается?

— Вот и люблю-ю-ю, — вновь завыла Катька.

— Вот и люби. — Я зачерпнула еще мороженого, отправила целую ложку в рот и вздрогнула от того, как свело зубы.

— Но он-то меня не лю-ю-юбит!

— Чего? — Я так и замерла с мороженым во рту. — Как это не любит?

— Вот так. Сегодня утром, проснувшись с Никитой в одной постели, я жутко смутилась, но не пожалела! Он такой нежный и так ловко…

— Стоп-стоп-стоп! — закричала я, скрестив руки перед собой. — Не хочу слышать никаких интимных подробностей. Мне вообще-то еще с Подольским работать бок о бок!

Катя виновато закусила губу. Ее щеки вмиг порозовели при упоминании ночи с Никитой, и я снова убедилась, что подругу мою накрыло серьезно.

— В общем я жутко смутилась и поэтому тихонько улизнула, — продолжила рассказ Катя. — Увидела тебя, дремлющую внизу с Ларским, удивилась, конечно, но решила потом тебя обо всем расспросить. Вернулась в наш домик, у которого, кстати, сидел Демидов и ждал тебя.

— Меня? Алек? — удивилась я. — Зачем?

— Вообще не поняла. Спросил, дома ли ты, и я ответила, что да. Правильно же?

Я медленно кивнула, соображая. Ларский меня искал, Алек, видимо, тоже, а Катя…

— Погоди, — хмуро произнесла я. — Ты меня разве не искала?

Катя состроила удивленную моську.

— А зачем тебя искать? Ты что, терялась?

— Вообще-то да! — воскликнула я с ноткой обиды. — Пошла искать телефон в лесу и заблудилась. Если бы не Ларский, загрызли бы меня серые волки.

— В этом лесу не водятся волки.

— Тогда бы я промокла и замерзла на смерть!

— Май на дворе, алло!

Мы с подругой уставились друг на друга прищуренными взглядами. Минута гипноза, и я отвела взгляд в сторону, сдавшись.

— Поверить не могу, что ты так увлеклась Подольским, что даже не заметила пропажи подруги.

Катя закатила глаза и буркнула:

— Ну прости, так вышло. Я, правда, не знала, что тебе нужна помощь. Иначе бы прилетела на всех парах, ты же знаешь.

— Знаю.

Обида утихла так же быстро, как и разгорелась. Не могла я долго злиться на лучшую подругу, да и она на меня тоже.

В полном молчании мы еще немного поковырялись в полуопустевшем ведёрке с мороженым, а потом Катя встала и налила нам горячего чая, который был так кстати после ледяного десерта.

— Никита пришел ко мне чуть позже и попросил забыть все, что между нами было. Сказал, что это было ошибкой, что не хотел заходить так далеко. И ведь даже в глаза мне боялся посмотреть, сволочь такая! Трусливый очкарик.

— На него не похоже, — произнесла я, задумчиво размешивая ложкой сахар в чае.

— Можно подумать, ты его хорошо знаешь, — огрызнулась подруга.

— Ну, я могу поспрашивать у Ларского, — предложила я. Даже если не разрешит, все равно спрошу — самой интересно.

Катя неопределенно пожала плечами.

— Как хочешь, — сказала она и, распечатав леденец, закинула его в рот. — Мне уже все равно. Не хочу иметь с ним ничего общего.

— Значит, тоже завтра в театр не пойдешь?

— Почему это не пойду? — возмутилась Катька. — Еще как пойду! Почему добро пропадать должно из-за всяких козлов?

— И то верно, — заметила я и сделала глоток чая.

— Ну а ты что, рассказывай, — тихо произнесла подруга, словно боясь спугнуть меня.

Я смущенно улыбнулась, теребя бирку заварочного пакетика.

— В театр же не пойдешь с Демидовым, так? После того, как поспала на плече Ларского. — Подруга улыбалась слабо, но искренне.

Мне не очень хотелось рассказывать о том, чего я сама еще до конца не поняла, но покрасневшие от слез Катины глаза не оставили мне выбора. Ей надо было сейчас отвлечься на что-то другое и хоть ненадолго забыть историю с Никитой.

— Ну-у-у, — протянула я. — Саша нашел меня в лесу, привел в коттедж, потому что ключей от нашего домика у меня с собой не было.

— Молодец, хороший предлог, — кивнула Катя.

Я смущенно засмеялась.

— Он вдруг разоткровенничался со мной и как-то так вышло, что мы начали целоваться. А потом Саша сказал, что я ему нужна, как воздух. Предложил встречаться…

— Ларский?! — Катя взвизгнула так, что я аж подпрыгнула на месте. — Встречаться?! Тебе?! Вот это капецный капец, подруга! И что ты ответила? Что подумаешь или что? — Подруга от нетерпения даже затопала ножками.

Я помотала головой:

— Сказала, что согласна. Что хочу попробовать. Быть. С ним.

Последние слова дались мне очень тяжело, потому что к этому моменту я уже была смущена настолько, что от волнения у меня сердце барабанило так, что в ушах отдавалось.

— УУУУУИИИИИИИИ! — завизжала подруга, вскочив с места. — Я просто капец в каком восторге! И в шоке! И в шоке, и в восторге! Это же Ларский, Анька! Наш Тирекс, которого все боятся до усрачки! Как, блин, так вышло, что вы влюбились друг в друга?!

— Влюбились? — Я произнесла это слово медленно, растягивая буквы и словно пробуя на вкус. — Влюбились…

Не знаю, как Ларский, но я, кажется, действительно влюбилась. Иначе как еще объяснить то, что, сидя у лучшей подруги, мне безумно хочется сейчас вскочить и побежать к нему?

Ну что ж, Аня, поздравляю! Ты — влюбилась!

После очередной гонки по трассе за городом, Алек вернулся домой во втором часу ночи и сразу же направился к бару. Бросил в бокал три кубика льда, залил их виски и, не дожидаясь охлаждения напитка, выпил все залпом. Сморщился и налил еще, однако вторую порцию ему не дала выпить мать.

— Что случилось? — спросила она, тихо сев рядом с сыном.

Алек скривился, глядя в бокал с золотистым напитком. Рассказывать о своих любовных неудачах матери не хотелось, но выговориться кому-то было нужно — буря чувств клокотала в груди Демидова и сжигала его изнутри.

— Ларский снова меня обскакал, — прорычал Алек, сжав бокал так, что побелели костяшки пальцев.

— В чем?

— В любви, — хмыкнул Алек.

— А-а-а, — понимающе протянула Галина Юрьевна. — Аня все же повелась на более крупную рыбку.

— И ты туда же… — простонал Алек, сжав большим и указательным пальцами переносицу.

— Не переживай, милый, все идет правильно, — Демидова погладила сына по голове. — Она еще к тебе прибежит, поверь мне. Просто надо немного подождать, и все станет твоим: деньги, компания и девушка. Правда, сомневаюсь, что к этому времени Соловей будет тебе нужна.

Алек поднял на нее свои зеленые глаза, которые так были не похожи на ее собственные, и сквозь стиснутые зубы произнес:

— Она нужна. И это не изменится.

— Про Киру ты говорил точно так же, и что? Разве она до сих пор тебе нужна? — Галина Юрьевна демонстративно вздернула подбородок, демонстрируя свою правоту.