И пусть их будет много - Ева Наду

Шагала весело, ступала по обочине дороги, где трава не была примята, а земля — не разворочена колесами телег, размахивала сумочкой, в которой были припасены гостинцы для тех сорванцов, что старательно попадались ей на пути.

Мать Фантины, увидев ее на пороге своего дома, отчего-то засуетилась, сделала нерешительно шаг в глубину дома, затем, точно опомнившись, кинулась навстречу.

— Добрый день, госпожа. Вот не ждали — не ведали! Вот радость какая! Здоровья вам, госпожа!

Крестьянка всплеснула руками.

— Здравствуй, Жанна, — Клементина недоуменно смотрела на возбужденную женщину. — Как себя чувствуют твои дочь и внук? Ты не хочешь мне их показать?

— Да, конечно, госпожа, — под натиском шагнувшей вперед Клементины Жанна отступила в сторону. — Конечно. Проходите.

После залитого солнцем двора внутри казалось очень темно. Но Клементина хорошо ориентировалась в доме, поэтому она спокойно толкнула следующую дверь и остановилась на пороге.

Прямо перед ней стоял высокий темноволосый мужчина. Смотрел на нее испытующе. Молчал.

Казалось, в доме вдруг ударил жесточайший мороз. У Клементины в момент заледенели пальцы.

Она чувствовала присутствие застывшей за ее спиной Жанны. Фантина замерла у колыбели, прижимая к груди запеленутого в неотбеленную тряпку младенца, который один надрывался, совершенно не обращая внимания на оцепеневших взрослых.

Первой пришла в себя Клементина.

— Вот как?.. Господин Одижо? Может быть, вы объясните, что вас вновь привело в эти края?

Бернар Одижо оглядел стоящую перед ним женщину. Оценил ее наряд. Медленно скользнул взглядом по ее лицу, шее, по груди, прикрытой белой, расшитой шелковыми нитями, шемизеткой, по мокасинам в ее руках и остановил, наконец, взгляд на босых ступнях, выглядывающих из-под платья.

Она вспыхнула, постаралась упрятать ноги под слишком короткую для этого юбку. Безуспешно.

— Я прошу прощения, сударыня, — он с трудом удержал улыбку, которая готовилась расцвести на его лице. — Боюсь, я снова вызвал ваш гнев своим появлением. Но вы в долгу передо мной. Из-за вас неудачи преследуют меня, я проиграл битву, теперь стараюсь не проиграть жизнь.

— Простите, госпожа, — Жанна бросилась на колени, попыталась поймать руку Клементины, — простите. Но как мы могли отказать в гостеприимстве человеку, который спас нашего Жака!

Она плакала, прижимаясь к юбке своей госпожи.

— Встань, Жанна, — Клементина резко отстранилась. — Встань. Я ничего не понимаю.

— Это дурацкая история, — ответил Одижо спокойно. — И о ней не стоило бы вспоминать, если бы благодаря ей я не нашел себе сегодня место для ночлега.

— Господин Одижо вытащил из реки Жака, нашего маленького дурачка Жака. Он полез за раками, да и попал в одну из ям-водоворотов, что образовались в реке в этом году. Если бы не господин Одижо… — Жанна зарыдала. — Мы не могли отказать!

— Не беспокойтесь, графиня, — усмехнулся Одижо, — я сегодня ухожу дальше, так что я не навлеку на вас гнев короля.

Он еще не успел договорить, как снаружи раздался какой-то стук, грохот, дверь распахнулась. В дверном проеме появилась сутулая фигура молодого мужчины, в котором Клементина узнала мужа Фантины.

— Господин… Драгуны… — он осекся, наткнувшись взглядом на Клементину. — О, Боже… — прислонился в бессилии к косяку, и в его глазах Клементина прочла ужас неминуемо приближающейся расплаты.

Топот копыт раздавался все ближе. За окном мелькнули тени. Раздались грубые голоса, выкрикивающие какие-то приказания.

Клементина выглянула наружу. Не успела шагнуть за порог, осталась стоять в дверях. Оттуда, со своего места, увидела, как быстрым, уверенным шагом через двор прямо на нее идет уже знакомый ей капитан.

— Капитан Лагарне?! Добрый день, — воскликнула в смятении. — Что вас опять привело во владения графа де Грасьен?

Она отметила удивление на лице капитана королевских драгунов. Оно, впрочем, довольно быстро, стоило тому узнать ее, сменилось удовольствием.

— Графиня! Прошу меня простить, но до нас дошли сведения, что бунтовщик скрывается в одной из ваших деревень. Мы должны проверить.

Она увидела краем глаза, как рука Одижо, стоявшего чуть сбоку от нее, в глубине комнаты, ложится на эфес. Все это длилось секунды, но Клементине показалось, что прошла вечность.

Вот сейчас Одижо бросится на капитана. Завяжется драка. Одижо неминуемо убьют, но кроме него повесят всю семью Ларно, повесят отца и мать Фантины, погибнет младенец, погибнут и другие. Драгуны не разбирают, когда дело касается бунтов. А на имя графов де Грасьен падет несмываемое пятно.

Решение пришло к ней внезапно.

Она обернулась, взглянула на Одижо коротко. Бросила ему мешочек, что до сих пор держала в руках.

— Господин Флобер, нам пора! Передайте Фантине содержимое этого кошелька и идемте дальше. А вас, господин капитан, я прошу не обижать моих крестьян.

Она кокетливо улыбнулась капитану Лагарне, заставив учащенно забиться его сердце.

— Вы видите, в этом доме младенец, которому от роду еще нет и двух дней. Вы можете, конечно, если это необходимо, осмотреть дом и другие помещения, но не позволяйте вашим драгунам набиваться сюда всем сразу. Шум и суета могут навредить ребенку.

Она придала голосу строгости:

— Ну, что вы копаетесь, господин Флобер? Сделайте уже то, что я вам сказала!

Тот раскрыл, наконец, кожаный мешочек, вынул оттуда монеты.

— Возьмите деньги, Фанни, и купите, что посчитаете нужным.

— Графиня, позвольте мне сопровождать вас, — Лагарне сделал шаг ей навстречу.

Клементина взглянула на капитана с благосклонностью, качнула головой.

— Капитан Лагарне, вы видите, я всегда в сопровождении верной шпаги. Мой супруг, граф де Грасьен, запретил мне выходить за пределы замка без сопровождения, и я всегда следую его совету.

— Это очень мудро, мадам, — он заулыбался. — Позвольте тогда хотя бы отправить с вами двух своих солдат. Трудно предсказать, что выкинет дикий зверь, почуявший опасность. Так что, пока бунтовщик не будет пойман, вам придется потерпеть наше присутствие. Мы, если позволите, как и прежде, расположимся лагерем возле вашего замка. Это позволит нам, не создавая дополнительных хлопот вашей милости, выполнить наш долг.

Она кивнула, соглашаясь.

— Хорошо, капитан. Решительно, следует скрепить наши договоренности обильным ужином, от которого вы, надеюсь, не откажетесь.

Она не заметила бешеной радости, мелькнувшей в глазах капитана, но зато радость эта не ускользнула от внимания Одижо, который следовал за Клементиной, сопровождаемый затаенными вздохами облегчения. Фантина с ребенком на руках стояла на пороге дома, и краска постепенно возвращалась на ее лицо.