Тенепад - Мария Введенская

БЕССОННИЧНАЯ ВЕДЬМА

Увидев значок лифта, Джеймс повернул налево. К тому моменту он уже сложил своё профессиональное мнение о первом этаже, не найдя в нем ничего примечательного. Два огромных коридора расходились под прямым углом, словно фигурка тетриса. Здесь имелись и двери, но так как стены были сплошь стеклянными, как водится в некоторых офисных зданиях, нужды заходить в них не нашлось. Ни шкафов, ни шкафчиков – минималистические пластиковые столы буквой Z, такие же стулья, обесточенные моноблоки, и никаких ключей.

Заходя в лифт, Адель краем глаза заметила девушку в белой ночной сорочке, которая показала пальцем наверх и кивнула. Она совершенно точно плакала, и хоть с такого расстояния сложно что-либо утверждать, но плачущий человек распознаётся, как правило, безошибочно. Словно некий особый радар предусмотрен в мозгу. Адель только, было, рот открыла, чтобы оповестить остальных об увиденном, но девушка… пропала. Растворилась, будто призрак, коим скорей всего и являлась. Больше всего на свете Адель боялась этой чертовщины, порой загоняя себя по ночам мыслями, доводя до чуть ли не обморочного состояния. Бывало, посмотрит ужастик, а потом трясется, накрывшись с головой одеялом, свет везде включает, но всё равно только и делает, что прислушивается, вздрагивая от малейших шорохов и потрескиваний.

Она ничего не стала говорить Олдену, снова принявшись щупать пульс, и подумала, что, по сути, она и сама может оказаться призраком. Да и Олден мертвец…. Так почему же до сих пор так страшно?

На панели было всего три кнопки, и самая верхняя называлась «ВЕДЬМА». Джеймс инстинктивно почувствовал, что именно туда ему и нужно, уверенно нажав кнопку, тем самым приняв решение за остальных. Олден с Адель недовольно переглянулись. Двери закрылись… и открылись на всё том же первом этаже. Джеймс поморщился, украдкой глянув на спутников, и снова нажал на кнопку, однако ситуация повторилась – лифт упорно не желал ехать на верхний этаж.

– Сломан… – прошипел Харрис.

– Думаешь?

Олден, не испытывающий к полицейскому ни малейших положительных эмоций, нажал на второй этаж и ощутил едва ли не блаженство, когда двери закрылись, и лифт стал подниматься.

– Эй, выше нос. – кивнул он Адель, и та выдавила улыбку.

Время подъема на второй этаж озадачило. Не слишком короткое, не слишком логичное. Как во сне. Наконец, лифт остановился, и двери разъехались. В глаза ударило яркое солнце, и спать совершенно расхотелось…. Перед ними простирался парк тихий и умиротворяющий – подобный дух обычно витает на древних кладбищах. Ивы, склонив головы, расступались перед вошедшими, будто слуги вечности, открывая тропу, отмеченную старыми лавочками с мемориальными табличками.

– Здесь твое имя. – сообщила Адель, подошедшая к одной из лавок, пока ее спутники осматривались. – Кто такой Тейт?

Услышав имя, Олден замер, словно удар схватил, и медленно повернулся к ней. Он казался напуганным и до крайнего взволнованным. В нем бушевали эмоции, сражаясь за право первенства, и что-то нехорошее напомнило о себе. Адель почувствовала это и теперь корила себя за излишнее любопытство, как тогда в аэропорту.

Стеклянными глазами Олден уставился на мемориальную табличку, на которой была выведена следующая надпись:

«От Олдена Макнелли дорогому другу Тейту Маккейну

1962–1984

Ты всегда в моем сердце»

Олден попятился, отмахнувшись от Адель, на лице которой читался немой вопрос – кто же такой этот Тейт, и ринулся к следующей в поле зрения лавке. Джеймс презрительно мерил того взглядом, ведь как никто другой был способен заметить, что у их спутника прячется тьма скелетов в шкафу, целая китайская провинция. Копы таких не любят. Вообще они оба странные, но этот… с шотландским акцентом, похоже, натворил дел в свое время. Это место может и доконать его. Джеймс внимательно следил, как Олден шарахнулся от следующей скамейки и ошалело погнал к следующей. Точно доконает…. Адель, было, рванула к другу, испытывая отчаянную необходимость помочь, но Харрис остановил ее, схватив за запястье.

– Что бы там ни происходило в его голове. – сказал он. – Пусть справляется сам. Ты ведь не хочешь попасть под горячую руку, правда?

Она вырвалась, но, тем не менее, подчинилась, прекрасно помня сцену в аэропорту, когда она взяла бумажник, чем вогнала Олдена в такую ярость, что будь они знакомы не так хорошо, он бы ударил… возможно. Но об этом не хотелось думать.

Табличка на следующей скамейке посвящалась Олденом, который никогда себя не простит, как значилось на ней, некоему Джеймсу Комину по прозвищу Борода 1962-19852.

Надписи на последующих трех табличках были идентичными вплоть до обозначенных лет жизни и предназначались Мартину Гранту, Гэйвену «Тюленю» Кларксу и Кейт Барлоу. У лавки с именем последней Лиланд остановился и, закрыв ладонью рот, заплакал…. Адель опустила голову не в силах на это смотреть. Она теперь не сомневалась, что та девушка с фото и есть Кейт. Выходит, она бросила его не в привычном смысле. Умерла. Словно в подтверждение, Олден вытащил свой бумажник и бережно положил на эту скамейку. Так что же выходит, он лгал по поводу своей прошлой жизни? Была ли вообще хоть какая-то правда в его словах? Конечно, сейчас это казалось неважным, глядя, как Олден, хромая, мечется от лавки к лавке и как безмолвно глотает слезы. С ума бы не сошел….

А меж тем терзавшие его душу надписи всё не кончались. Лавок насчитывалось так много, что вереница их казалась бесконечной, и ивы склонились, оплакивая давно ушедших. У очередной мемориальной скамейки Олден замер и даже как-то осел. Рука нырнула во внутренний карман пиджака и сжала там что-то. Адель даже подумала, что он сейчас лишиться чувств от всех этих душащих воспоминаний.

От любящего сына Олдена Макнелли, который никогда себя не простит, Лиланду Макнелли

1930–1993

Ты всегда в моем сердце, отец.

– Олден? – осторожно позвала Адель, когда они с Джеймсом приблизились.

Тот широкими от ужаса глазами посмотрел на нее, и тяжелое нехорошее чувство закралось в душу. Харрис тоже заметил перемену, но он был как-то готов, а вот Адель – нет. Совершенно безумный ненормальный взгляд подавлено уставился на нее, а ведь аллея еще не заканчивалась….

Словно оторвавшийся лист, Олден пошатнулся и отошел от этой скамейки, а потом поковылял, согнувшись, дальше. Он перестал метаться по ивовой аллее, просто хромал вперед, устремив свой взор в никуда. Адель глазами полными отчаяния посмотрела на Джеймса.