Сброшенный корсет - Сюзан Кубелка

— Для племянницы господина почтмейстера?

— Совершенно верно, Ваше Превосходительство. У нее хорошая партия. Мастер-столяр, у которого большое дело в Штирии…

— Она очень хорошенькая, эта маленькая Юстина, — сказал ничего не подозревающий генерал. — И родители очаровательные люди. Очень любят свою красавицу дочку. И почему она выходит за жалкого гражданского, никто не может понять. Я думал, она выйдет замуж за офицера и будет одной из наших.

Лилли Цирмиллер поспешно схватила свой желтый сантиметр. Тетушка и Эрмина обменялись тревожными взглядами.

— Боже мой, почему? — воскликнула принцесса Валери. — Все время одна и та же старая история… — Но она не закончила.

— Прошу прощения, только если это удобно, могу я приступить к снятию мерок? — Лилли Цирмиллер кивнула мне, и я встала. — Сколько сантиметров должно иметь платье в талии?

— Так, чтобы я мог обхватить ее двумя руками, — воскликнул генерал. — Лучше всего, как вчера вечером.

— Это чересчур узко, — запротестовала Эрмина. — Моя Минка должна еще и дышать на скачках.

— Пятьдесят пять сантиметров? — спросила госпожа Цирмиллер.

— Да.

— Дорогая Лилли, — воскликнула тетушка, — делайте талию на сорок пять сантиметров.

— Так узко? Это же ваша собственная мерка, сударыня. Больше такой нет ни у кого в Эннсе.

— Кроме моей маленькой племянницы, — последовал гордый ответ. — У нее такая же фигура, как у меня. Вы не поверите, но вчера мы зашнуровали ее на сорок сантиметров. Это европейский рекорд.

— И она танцевала чардаш, — воскликнул Его Превосходительство, — но на скачках не требуется такой строгости. Я соглашусь с вами, сударыня, — он обратился к Юлиане, — сорок пять сантиметров, и ни одним сантиметром больше.

— Обязательно так узко? — удрученно промолвила Эрмина.

— Обязательно! — пробасил генерал. — Нет ничего прекраснее на всем белом свете, чем женщина с осиной талией верхом на лошади.

— Ну хорошо, — Эрмина сдалась. — Я рада и тому, что это не республиканское платье с турнюром.

— Что я слышу? — с наслаждением произнес генерал. — Вы сказали республиканское? Дамы снова политиканствуют, да? Тогда могу вас успокоить, дорогая Эрмина, Австрия никогда не будет республикой.

— Кто это сказал? — воскликнула, как я и опасалась, Валери. — Вы способны заглянуть в будущее?

И опять начался этот бесконечный спор. Генерал тоже, правда, никогда не сдавался:

— К вашему сведению, на свете есть только три республики: крохотная скучная Швейцария, где-то там полудикая Америка и сердитые французы. И поверьте мне, все они долго не продержатся.

— Это почему же? — возмутилась Валери.

— Это всего лишь эксперименты! Самая слабая изо всех государственных форм — республика. Народ без императора — все равно что туловище без головы. Никакого размаха. Ни мощи, ни великих идей…

— Но не во Франции. Там хотят еще в этом веке… Вы ни за что не отгадаете! Они хотят построить высочайшую башню в мире — в Париже.

— Выше, чем наша городская башня? — спросила госпожа Цирмиллер. — В ней шестьдесят пять метров.

— В пять раз выше. Больше трехсот метров.

— Пять городских башен? Дорогая Валери, ты уверена? Это похоже на манию величия, — Эрмина покачала головой.

— У них гениальный инженер, — уверенно продолжала Валери. — Его зовут Эйфель. Он строит не из камня, а из стали.

— Фу! Стальная башня в Париже! Это разрушит весь город.

— Он строит невероятнейшие вещи, этот Эйфель. Мосты, виадуки — такой элегантности мир еще не видал.

— Послушайте, моя дорогая, — покровительственно начал генерал, — ваш гений, этот Эйфель, как он собирается закрепить свою башню, чтобы она не опрокинулась? Трехсотметровой высоты? Тогда ему придется бурить на триста метров вглубь для фундамента. Кто это будет оплачивать? Я предвижу… из всего этого произрастет грандиозный хаос. Второе вавилонское столпотворение, если вообще что-нибудь получится… Это станет концом вашей горячо любимой республики. Иначе говоря, башня вообще не нужна. Все республики обречены на гибель. И я объясню вам, почему.

— Почему?

Зольтан фон Бороши удовлетворенно улыбнулся:

— Потому что республика не может выиграть войну.

— Да-а-а? — воскликнула Валери. — Такого еще никогда не слышала.

— Поверьте полководцу, вы, бунтарка! В вашей республике вся сила уходит вовнутрь, туда, где дерутся между собой партии. А для внешних действий, на войну сил уже не остается. Через пятьдесят лет не будет ни одной республики. Наша маленькая барышня еще застанет этот момент. Франция и Швейцария снова станут королевствами. Америка возвратится в лоно Англии. А теперь вернемся к нашим новейшим подвигам. Политика — это не для женщин. Наша золотая пташка, — он с улыбкой взглянул на меня, — ей уже скучно. Госпожа Цирмиллер, снимайте мерки. Габор, ты проводишь дам к перчаточнику. И к сапожнику — снять мерки. Нам нужны тончайшие вязаные перчатки, тридцать пар, белоснежные…

— Не кожаные? — удивилась Эрмина.

— Кожа слишком гладкая. Вожжи выскальзывают. Вязаные лучше. В них лучше чувствуешь поводья.

— Но она испортит себе руки! — с беспокойством воскликнула тетушка.

— Не испортит, если наденет три пары, одну на другую, как наша прекрасная императрица. Габор, девять пар должны быть готовы послезавтра. И если дамы не очень устанут, ты проводишь их в казарму к конюшне и представишь им нашу маленькую Аду. Барышня сама увидит, — его черные татарские глаза осветила нежность, — что лошади вовсе не чудовища, а милые четвероногие друзья, самые верные. А теперь, к величайшему сожалению, я должен покинуть вас, — и он, кряхтя, поднялся.

Кряхтя, потому что не выспался. Генерал еще долго пировал вчерашней ночью, после того как мы ушли, и я слышала его раскатистый бас, долетавший до моей комнаты.

Остальные тоже встали.

— Поблагодари, — шепнула Эрмина.

— Благодарю вас за вашу доброту, — сказала я и, отпустив руку Лилли Цирмиллер, сделала глубокий книксен.

— Больше никаких книксенов! — воскликнул Его Превосходительство. — Те времена прошли, теперь наступает лучшая пора. Она станет одной из нас. Я получил огромное удовольствие, сударыни. Целую ручки. Принцесса, мое почтение! Госпожа Цирмиллер: Citius. Aldus. Fortius. Что означает: быстрее, выше, дальше. — Сшейте нам платье века, чтобы мы могли гордиться вами.

— Постараюсь, Ваше Превосходительство.

— Габор, я обедаю в «Черном орле» в половине второго. И ты отрапортуешь мне, как все прошло, с лошадьми и нашим ангелочком… — Он коротко кивнул, улыбнулся мне и, тяжело ступая, удалился. Осанка его была безупречна.