Кандидат в президенты - Елена Тверцова

— Красиво-то как, — невольно вырвалось у меня.

Петя усмехнулся:

— Да, это тебе не перегон между Нижним Новгородом и Электросталью.

Мы притормозили у небольшого кафе недалеко от здания мэрии, где, по словам Игнатьева, он должен был нас ожидать.

Войдя в помещение кафе, мы огляделись. Внутри всё было обставлено с большим вкусом: каждый столик окружали мягкие кресла, в которых можно было развалиться как в собственной гостиной. По залу сновали румяные стройные официантки в передниках. За некоторыми столиками сидели, судя по экипировке, туристы-горнолыжники:

— О, привет! — Махнул кому-то Петя, и я обернулась, ища глазами человека, который был целью нашего путешествия.

Игнатьев сидел за столиком в самом дальнем углу, и перед ним уже дымилась чашка кофе. Виталий оказался голубоглазым светловолосым парнем чуть старше тридцати, веселым, улыбчивым и широкоплечим. Да к тому же симпатичным. Совсем не таким, каким я представляла себе молодого ученого:

— Здравствуйте! — Широко улыбаясь, приветствовал он нас и указал на креслица рядом с собой. — Присаживайтесь, пожалуйста. Как доехали?

— Отлично! — Тут же ответил Петя. — Виталик, знакомься, это Лариса Склярова, она занимается пиаром. Мы вместе с ней занимаемся поисками пропавшего гипнометра.

— Хорошо, — ответил Игнатьев, изучающее глядя на меня. — Что ж, я предлагаю сейчас позавтракать, выпить кофе и сразу поехать ко мне в лабораторию, я вам кое-что покажу…

— Добре, — согласился Петя.

Подошла одна из румяных официанток:

— Что желаете? — спросила она по-немецки.

— Принесите нам, пожалуйста, тосты с беконом и два кофе, — сделал заказ Виталик.

Я по-немецки не понимала, поэтому сидела, развесив уши и нема как рыба. Петя — тоже, поскольку он владел только английским.

— Только в провинции понимаешь, насколько это важно — знать сразу несколько языков, — улыбнулся нам Виталик. — Кирхдорф очень гостеприимный город, одна беда, по-английски здесь никто не говорит.

Я немного смутилась. В присутствии Виталия я чувствовала себя слегка скованно, что невозможно было не заметить со стороны. И Петя, и Виталик — оба обнаружили это и принялись меня развлекать:

— Из местных достопримечательностей я рекомендую вам обязательно посетить церковь, которая находится на окраине города. Это старинная постройка, 15-й век, и ходят легенды, что сюда молиться приезжали специально перед крестовым походом рыцари. Эта церковь считается одной из самых почитаемых в Австрии… Ну, и также было бы грех не показаться на горных лыжах. Лариса, Вы умеете кататься на горных лыжах? — Обратился Виталий ко мне.

— Я, честно говоря, ни разу не пробовала, — еще больше смутилась я. — Но с удовольствием покатаюсь.

— Это несложно, я Вас научу, — заверил мня Виталий.

— Или я, — встрял в разговор Петя, немного ревниво оберегая меня от возникшего соперника.

Мы спокойно допили кофе и вышли вслед за Виталием из кафе.

— Лаборатория находится не в самом городе, а в его окрестностях, — пояснил Виталик, — поэтому нам придется немного проехаться, это где-то полчаса пути. Езжайте строго за мной, я впереди.

— Не проблема, — буркнул Петя и щелкнул сигнализацией, открывая машину и снова приглашая меня садиться.

Наш небольшой кортеж тронулся. Петляя на горной дороге, мы отправились в сторону промышленного центра «Медитерраниан Компани», откуда Игнатьев впервые звонил мне в Москву.

Добрались мы быстро и без приключений. Здание научного центра было как бы встроено в горный массив, снаружи помещение выглядело одноэтажным и очень просто построенным.

— Там вниз еще три этажа уходит, — пояснил Игнатьев, — впрочем, сами всё увидите.

Мы вошли в просторный холл, отделанный серым мрамором. Игнатьев нажал кнопку лифта, куда мы погрузились и начали спускаться вниз под землю. Через пару секунд двери распахнулись, и мне в глаза ударил яркий электрический свет. Мы вошли в абсолютно белую комнату, прекрасно иллюминированную, но с непривычки от такого сильного освещения слепило глаза.

— Помещение компании построено таким образом, — продолжил Игнатьев, — чтобы служить еще и бомбоубежищем на случай военных действий. Здесь снаружи положены бронированные бетонные плиты толщиной полтора метра каждая. С учетом глубины погружения вполне достаточно, чтобы выдержать даже ядерный удар.

Мы прошли по коридору, и в самом конце Игнатьев открыл своим ключом дверь, ведущую в лабораторию.

— А вот моя святая святых, — радостно произнес Игнатьев. — Место, где я провожу свои опыты и создаю новые творения.

Оглядев лабораторию, я поняла, что в России Игнатьеву мало что могли предоставить из того, что здесь находилось. Самое современное электронное оборудование — датчики, микроскопы, манипуляторы. На дальней стене висел прозрачный чертеж, подсвеченный сзади лампой.

По ноге у меня что-то стукнуло. Я услышала легкий стрекочущий звук и перевела взгляд вниз. Рядом с моей ногой копошился небольшой круглый приборчик с лапками-клешнями, который, ощупав меня, отъехал в другую сторону и затих.

— Это робот-чистильщик, — усмехнулся Игнатьев. — Он решил проверить, не слишком ли вы запылились с дороги. У него на клешнях датчики, которыми он ощупывает некоторые предметы и сразу же замеряет и уровень загрязнения, и степень содержания вредных веществ. Я зову его «ляся». Ляся решил, что количество грязи на ваших ногах вполне в норме.

— Ой, как мило, — улыбнулась я. — А почему Вы зовете его Ляся?

— Потому что, когда он работает, он издает такие легкие стрекочущие звуки «ляс-ляс», «ляс-ляс». Вот и выходит — Ляся.

У дальней стены находилось какое-то подобие аппаратной. Несколько мониторов, пульт управления, переливающийся разноцветными кнопочками, распечатки диаграмм, напоминающих отчеты. Прямо перед всем этим техническим великолепием находился стол, заваленный бумагами, деталями, но, впрочем, рядом с большим удобным креслом для его обладателя. Еще чуть поодаль также стояло кресло, над которым нависал небольшой колпак, окруженный проводками и датчиками.

— Вот это лабораторный стенд, — пояснил Игнатьев. — Сюда мы сажаем человека и замеряем деятельность головного мозга. Это очень важно для того, чтобы понять результаты действия гипнометра. В другой комнате находится магнитно-резонансный томограф, там можно провести более детальное обследование испытуемого. Но уже после того, как на человека воздействовал гипнометр…

— А не опасно проводить опыты на людях? — Осторожно спросила я.

— Я бы не назвал это опытами над людьми, — возразил Игнатьев. — Опыты, которые мы проводили чуть раньше, все производились над крысами и шимпанзе. А это лишь контрольные замеры, подтверждающие наши выводы.