Час до конца сентября (СИ) - Сантьяго
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо бы. Одна из любимых ягод!
— Купальник возьми с собой, жарко будет завтра, — плыть обратно, а, значит, расставаться, совершенно не хотелось. — Хочешь, фокус покажу? Смотри.
Решад тихо свистнул, почти неслышно для человеческого уха. На противоположном берегу появилась Тень, перемахнув забор, бесстрашно плюхнулась в воду, и через минуты три уже отряхнулась на песке. Подошла к своим людям, лизнула по очереди в нос, легла между ними.
— Какая ты умница, Тенюшка! А говорят, что волки дрессуре не поддаются.
— Это она меня дрессирует.
— О, это они умеют! — Ира гладила разомлевшую волчицу, наслаждаясь тишиной вечера.
Как странно, но даже молчать в обществе этой девочки было уютно и легко. И Тень ее приняла. Можно убедить себя, что это ее игра «найди меня, поймай меня» так действует красной тряпкой на быка, но ничего не получалось. Руку протяни, распусти веревочку купальника на спине, и вот оно, счастье… Но нет, врежет еще опять, как обещала.
— Комары задрали, — вздохнул он. — Поплывем обратно?
— Я ж за тобой не угонюсь.
— Буду плыть медленно и печально, — Решад зашел в воду за девушкой, не отрывая глаз от нежных ямочек над линией плавок. Если обхватить ладонями ее ягодицы, тогда подушечки больших пальцев лягут точно в эти ямочки… Да что ж такое, опять в душе рукой себе помогать, представляя… — Тень, домой! Ир, будь осторожна, сейчас вылезают охотиться раки.
— Ух ты, потом наловим?
— Ирка, ты непредсказуема! — рассмеялся мужчина. Столько за всю жизнь не смеялся, как с этой рыжей. — Обычно девушки верещат и увеличивают скорость, а ты обрадовалась вкусной еде.
— Пф-ф, в детстве в деревне у бабушки руками их ловили, чего там бояться?
— Не перестаю удивляться тебе.
— Я тебе тоже.
На берегу Ира подняла свое полотенце, вытерлась, и кинула его соседу:
— Вытрись, замерзнешь.
— Да я обычно так бегу до дома, в душ и на каталку, — оправдал он отсутствие полотенца, но с удовольствием воспользовался предложением. — Пахнет тобой…
— Эй, отдай, извращенец! — смутилась Ирка, потянула за край ткани.
— Трофеи не возвращают, матурым! — обманным движением руки Решад спрятал за спину полотенце, заставив девушку подойти к нему.
Мгновение, и чуть влажная ткань легла на хрупкие плечи, а за ней — мужские ладони. Может, сейчас не оттолкнет, если осторожно прикоснуться к губам, а дальше, как получится.
— Молодежь, вы тут штаны мои не вида-а-али? — из кустов, почесываясь от укусов комаров, вылез Агутя, пьяненько икнул. — Чего ржете-то?
— Дед, ты не исправим!
— Да ну вас, — махнул рукой ходячий анекдот, и почапал по берегу в поисках своих портков.
— Ну что, по домам? — драгоценный момент для поцелуя был упущен безвозвратно. Гребаный дед, как не вовремя появился!
— Да, спокойной ночи, сосед, до завтра. Во сколько выходить?
— Я сейчас у матери спрошу, во сколько она собирается, зайду к тебе.
— А телефоны еще не изобрели?
— Доверить им такую важную информацию?
— Смотри, пирожков сегодня нет. Вообще сегодня не готовила, — вот только о том, что дома полная корзина снеди, оставшейся от пикника, Ирина почему-то не хотела говорить. Как-то это было… неудобно.
— Так на террасе посидим, хорошо?
— Решад, завтра рано вставать. Просто напиши в ватсапе время выезда.
— Ты ищешь повод не приглашать меня.
— Честно? Да.
Мужчина пожал плечами, резко развернулся, и растворился в темноте. Тень, как будто укоризненно посмотрела на девушку, задержалась на минуту, но, повинуясь зову хозяина, потрусила за ним.
Ночь укрыла дома плащом великого Воланда, незримо присутствуя повсюду, царица — ночь, провидица и колдунья. По-хозяйски заглядывала в окна, гасила свет, соединяла влюбленных, мирила поссорившихся, утешала одиноких.
Заглянула в едва освещенную комнату уютного дома, да и осталась желанной гостьей. Вдвоем с ней получилась неплохая компания. Позже присоединился довольный кот, и под его мурлыкание стало веселей вести молчаливый диалог с самой собой.
Не успела обжиться толком на новом месте, двое мужчин сразу требуют внимания, и оба хороши по-своему, но и обещают разный путь. Костя надежен, но не искрит с ним, ничего не отзывается на его ухаживания и поцелуи. Ноль абсолютный, сколько не старался целовать там, на пляже.
И Решад…
Все чаще снится то ощущение его руки на спине, надежной, горячей, сплетение пальцев, будто политых свеженьким раствором цемента — не расцепить, и близость распаленного танцем мужского тела… Кошмар! А завтра весь день рядом с ним… Хорошо, что Наиля-апа будет рядом.
И что будет, если позволить большее? Этот праздник ненадолго, как только дамский угодник заберет свое, остынет, станет искать новых ощущений…
И в ответ на ее метания в наушниках зазвучал Серебренников, как будто музыка подсказывала решение:
Приходит день, приходит час,
Приходит миг, приходит срок -
И рвется связь.
Кипит гранит, пылает лед,
И легкий пух сбивает с ног -
Что за напасть?
Вдруг зацветает трын-трава,
Вдруг соловьем поет сова,
И даже тоненькую нить,
Не в состоянье разрубить
Стальной клинок[1].
В общем, здравствуй, лето пионерское! Надо взять себя в руки, пережить это помрачение ума, все равно ничего хорошего с соседом не светит. Из породы членистоногих, куда член, туда и ноги, в ее жизни нагадил один, хватит, нахлебалась досыта. А Костя… Ну, пусть будет.
Странно, но последнее время она ни разу не вспомнила о Виталике. Мысли были заняты огородом, рецептами, идеями, новыми знакомыми, чего скрывать. Неужели недавно оба с бывшим женихом клялись в любви, но чувства развеялись, не оставив следа? Иногда накатывала необъяснимая грусть, но больше сожалением, что не разглядела, позволила обмануть, закрывала глаза на явные, хрестоматийные признаки измены. И обманывала себя. А было ли это любовью…
Нет, не нужны ей пока никакие отношения с мужчинами. Ни с одним.
И больше никто не назовет ее бревном.
(17 июня воскресенье. +24)
Рано утром, в половине пятого, Ира уже была на ногах, успела полить огород, приготовить с собой бутерброды с бужениной, ветчиной и сыром, холодный чай с мятой, уложить все вкусности в сумку-холодильник, и плотно позавтракать. Только закончила мыть немудреную посуду, на террасе возник сосед в выцветших камуфляжных штанах и драной по низу черной майке. На голове красовалась выгоревшая бандана, как ни
