Сборник книг вселенной The Elder Scrolls - Bethesda softworks

После обеда, за бутылочкой сиродильского бренди, Мориан забросал меня множеством вопросов обо мне и о моём проекте. Было действительно очень приятно побеседовать. Надо будет придумать повод и встретиться с ним снова.

Часть 2: тёмные эльфы

От высоких эльфов будет естественно перейти к тёмным, которые проживали на Саммерсетских островах до своей миграции в Морровинд. Таким образом, их культуру можно было бы рассматривать как разновидность альтмерской, однако во многих отношениях данмерская культура скорее противоположность саммерсетской, чем её продолжение.

Мориан познакомил меня с одним тёмным эльфом по имени Дивайт Фир, своим коллегой, который помогает ему в проекте «транслиминальное перемещение». Не знаю, чем они занимаются, но Дивайт предложил мне помочь разобраться с культурой данмеров, и я согласилась.

Утончённость столь же свойственна тёмным эльфам, как и высоким, но это по сути единственное, что роднит их искусство. В Морровинде жизнь много суровее, чем в безмятежном Саммерсете, и это отражается в стиле данмеров. Тёмные эльфы также черпают вдохновение от природы, но вместо цветочных и птичьих мотивов у них появляются шипастые и изогнутые формы панцирей гигантских насекомых, населяющих Морровинд. Элегантно строгие, но зловещие, они служат вечным напоминанием о том, что данмерам приходится ежедневно бороться за само своё существование.

Тяжёлую броню тёмные эльфы предпочитают изготавливать из эбонита, и даже сделанную из стали и стальных сплавов более лёгкую броню, а также щиты, часто покрывают тёмным лаком, маскируя таким образом под эбонит. В облачении, особенно на шлемах и броне в области плеч и бёдер, имеются выраженные заострённые выступы, напоминающие двемерский геометрический стиль — правда, Дивайт с возмущением отверг саму идею какого-либо влияния двемерской культуры на данмеров.

По правде говоря, я нахожу этого тёмного чародея из Вварденфелла необычайно привлекательным. Он совсем не выглядит стариком, хотя и обращается к Мориану, которому не меньше шестидесяти, со словами «молодой человек». Интересно, сколько же ему на самом деле лет? Если честно, мне всё в нем интересно. У него такие яркие кроваво-красные глаза, которые, кажется, пронизывают тебя насквозь. Это чуточку будоражит.

Он пригласил меня сходить с ним в босмерскую таверну на берегу. Пойду.

Часть 3: лесные эльфы

Изучение культуры эльфов завершается у нас на босмерах из Валенвуда. Хотя влияние лесных эльфов на мир в целом значительно менее существенно в сравнении с влиянием их сородичей высоких и тёмных эльфов, но зато они, будучи довольно плодовитыми (для эльфов) и даже, можно сказать, влюбчивыми, превосходят по численности всех прочих меров Тамриэля.

Было бы банальностью указать, что лесные эльфы предпочитают природные мотивы, но как я выяснила, всё сложнее. Манера, в которой они представляют тему природы, обусловлена их почитанием И’ффре и истории Костей Земли. Босмеры верят, что всё сущее пребывало в хаосе до того, как И’ффре дал всем растениям, животным и народам собственные имена — они и определили ту постоянную и неизменную форму, которую обрела каждая особь. Таким образом, каждый уникальный вид животного мира представляется собственным стилизованным мотивом, представляющим ур-форму, полученную непосредственно от И’ффре.

Это отражается в стиле, присущем всем украшениям, изделиям и одежде лесных эльфов. В мире босмеров существует невероятное многообразие форм и узоров, обусловленное уникальным представлением, созданным для каждого вида растений и животных. Правильный вид и особенности применения строго предписаны обычаями, и отклонение от них не приветствуется. Считается, что неортодоксальное использование стилизованных пиктограмм неправомерно или даже просто «дурно».

Строгость правил может показаться парадоксальной для столь беззаботного и беспечного народа, но это так и есть, и я получила возможность убедиться в этом лично. В Имперском городе довольно много лесных эльфов, достаточно сказать, что некоторое их количество обитает в Портовом районе, где для них работает таверна «Загулявший светлячок». Тёмный эльф Дивайт Фир, обворожительный маг, помогающий Мориану Зенасу с его экспериментами, предложил сводить меня туда, и я согласилась.

В назначенный для прогулки день я прибыла к дому Мориана, и старый профессор сам отворил мне дверь. Я удивилась, когда он попросил выслушать его мнение о моих исследованиях. Ещё более удивительным был его вид: в новой шёлковой мантии, украшенной звёздами, подстриженный и причёсанный, он еле слышно благоухал лавандою. Какое разительное изменение — до этого я видела его неопрятным, в запятнанной и местами подпалённой мантии.

Оказалось, что он хочет предостеречь меня от похода в Портовый район с Дивайтом Фиром. Я не смогла удержаться от смеха, отчего он покраснел, и тогда я сказала ему, что я взрослая женщина и способна сама о себе позаботиться. Он смутился и начал бормотать извинения, из которых я поняла, что его больше беспокоит то, что я собираюсь провести время с Дивайтом, а не сам факт посещения доков. Мне не хотелось ранить его чувства, поэтому я отвесила комплимент его мантии, от которого он просиял, а затем отправилась в кабинет Фира.

Буду краткой: это был прекрасный вечер. «Загулявший светлячок» оказался бойким местом, и Дивайт познакомил меня с леди Биниель, хозяйкой заведения, которая настойчиво звала нас за свой стол. В качестве развлечения мы увидели искрящийся босмерский бурлеск в исполнении Биниэль, и это было уморительно смешно. И хотя я отказалась пить эти отвратительные напитки лесных эльфов, но всё же согласилась выкурить вместе с Дивайтом трубочку, набитую личинками жуков, отчего пришла в необычайно приподнятое настроение.

И вот тут я получила свидетельство презрительного отношения босмеров к «ненадлежащему стилю». Моряк из Лейавина, наблюдавший, как мы с Дивайтом курим, предложил мне вырезанную из кости трубку «настоящей валенвудской выделки». Но леди Биниель сказала мне, что это подделка, не стоящая своих денег. Моряк заспорил, но миниатюрная эльфийка заявила, что любой дурак разглядит неправильные письмена на имга, вырезанные на чаше трубки, и пусть он убирается. Что он и сделал.

Вскоре и мы с Дивайтом ушли оттуда. По пути к городским воротам он показывал мне на звёзды в безумно красивом ночном небе и называл древние имена созвездий, подаренные им каймерами. Каюсь, что ничего я не помню, кроме чарующих душу оттенков его звучного голоса и тёплой руки на моём плече.