Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

…Боль была такая, что казалось — сейчас из неё вслед за ребёнком вырвутся все внутренности. Женщины Эльфрана рожали всегда тяжело, но для Эльтары это стало страшной пыткой. Повивальные бабки, срочно добытые где-то Горджелином, ничем не могли ей помочь. Она должна была справиться только сама.

К раздирающей боли схваток прибавилось незнакомое жжение по всей коже. Непонятно, как могла чувствовать ещё и его истерзанная принцесса, однако поняла, в чём дело, она сразу — уход Вниз мог начаться в любой миг. И теперь Эльтара думала только об одном — успеть вытолкнуть ребёнка из чрева.

И она успела. Едва повитуха подхватила окровавленный комочек, воскликнула: «Девочка!» — и поднесла запищавшую новорождённую ротиком к груди Эльтары, как принцесса ещё затуманенным от боли сознанием поняла — всё, конец. С трудом поднявшиеся руки оттолкнули ребёнка.

— У… уходи… — еле-еле выдавила из себя саойя. — Уноси её… и сама… уходи… Никто… не должен видеть…

Повитуха взглянула в глаза Эльтары, истошно взвизгнула и, подхватив ещё не обмытую малышку, метнулась к дверям.

Тело Эльтары изогнулось в жестокой судороге. Она, эта судорога, швырнула её на пол, заставив биться и корчиться. На губах выступила пена, глаза ослепли. Ощущение было такое, словно её варили заживо.

И, словно кто-то старался умножить её и без того жуткие муки, сквозь зажмуренные глаза она видела, как лопается кожа, обнажается череп и алая плоть вскипает чёрными пузырями; этих пузырей становится всё больше и больше, и вот они уже образуют бьющийся на полу бесформенный кокон. Туша вздувается всё сильнее и сильнее, её поверхность перестаёт пузыриться, в стороны отделяются многочисленные щупальца, из пор начинает сочиться зеленоватая гнилостная слизь.

А потом боль внезапно стихла. А вместе с ней исчез видимый и слышимый мир вокруг. Осталось осязание, запахов принцесса не чувствовала тоже. Зато очень чётки стали мысли окружающих живых существ — от самого Горджелина до крысы в подвалах. Благодаря им, этим мыслям, Эльтара почти могла «видеть», то есть воспринимать то, что видит в данный момент другой.

Ощущение тела практически исчезло. Со всех сторон что-то упруго пружинило — и всё. Правда, можно было ощупывать всё вокруг и тем самым находить дорогу.

Ей удалось отворить дверь и двинуться вниз по лестнице. Весеннего холода она не боялась — точнее, знала, что бояться не следует.

А перед нею летел ужас. Все обитатели Снежного Замка в страхе бежали — кроме лишь одного Горджелина. И Эльтара невольно почувствовала благодарность. Хотя, если разобраться, причиной всему ведь был именно он…

Зато теперь она могла торжествовать. Снежный Маг был потрясён. В его мыслях царили сумятица и хаос, а ещё огромное, совершенно неожиданное для Эльтары чувство вины. Он раскаивался. Страшно раскаивался…

Поворот. Лестничная площадка. Эльтара знала, что отсюда начинается парадный спуск в нижние апартаменты. Она попыталась подтянуться, и тут щупальца подогнулись, она потеряла равновесие и, точно огромный мешок со слизью, покатилась вниз. Она натыкалась на что-то, что-то крушила на своём пути — красивые вазоны, точенные из горного хрусталя…

Боли она не чувствовала — боли телесной, плотской. Зато душа… «Зачем тебе это, зачем?! — кричали тысячи тысяч голосов прямо в голове Эльтары. — Зачем тебе это? Не лучше ли, если всё это кончится? Горджелин, наверное, сможет… Один выпад — и всё…»

Она скатилась вниз по лестнице и замерла, скорчившись, в луже тотчас натёкшей слизи. Бока её отвратительного тела вздымались и опадали, словно грудь человека, взволнованного долгим бегом. Она попыталась дотянуться до Горджелина… Безуспешно — сознание мага наглухо захлопнулось.

Надо уходить. Надо уходить. Её захлестывали катящиеся со всех сторон валы отвращения и страха, страха и отвращения. Те, кто вчера с радостью слушал её песни, кто внимал её сказкам, сегодня в ужасе бежали от одного только её вида.

«Но я же осталась прежней! Прежней Эльтарой! Почему?..

А то ты не понимаешь? Ты уродлива — и теперь никого не волнует, что у тебя внутри. Если бы не было так, никто не уходил бы Вниз у нас, в Эльфране…»

Это захлёстывающее её отвращение жгло, точно расплавленный свинец. И оно погнало саойю прочь, прочь из Снежного Замка, вниз по бесчисленным ступеням, мимо бросившегося наутёк скелета (и он, бедняга, испугался!). И наконец она оказалась за воротами. Ей никто не препятствовал — как никто и не пытался задержать.

Мокрую кожу обжег порыв северного ветра, и Эльтара съёжилась от холода. Ползти по колючей земле оказалось пыткой, с принцессы словно живьём сдирали плоть.

И всё же она не остановилась. Уход Вниз оставил ей память, душу и сознание прежней Эльтары, однако наделил и новыми силами. Так, теперь она точно знала дорогу в Эльфран. Длинную и долгую дорогу, окольную и тяжёлую — через чащи и буреломы Лесного Предела, но иного пути не было. Ей нельзя было идти на юг. Тамошние обитатели мигом отправят отвратительное, покрытое слизью чудовище на очистительный костёр во славу Новых Богов…

Горджелин, Снежный Замок, её собственное дитя — всё осталось в прошлом. А ей теперь — лишь чёрная неизбывная тоска да одно последнее желание, ещё дающее силы жить, — добраться до Эльфрана. А там… там хоть в Бездну, если приговор будет всё ещё действовать.

Дни сменялись неделями, недели — месяцами, а она упорно ползла и ползла на запад, не нуждаясь ни в еде, ни в питье — тело её само всасывало поверхностью всё потребное. Далеко позади остался Снежный Замок, вокруг расстилались бескрайние леса. Тут, в чащобах, мгновенно нашлись желающие попробовать её на зуб, сколь бы отвратительна и дурнопахнуща ни была добыча. Началась настоящая охота. Сперва это были обычные волки — их она отогнала, внушив панический страх. Звери, однако ж, не отстали. Эльтара могла отпугнуть их, лишь когда они подходили совсем близко. Потом ею заинтересовался только что вылезший из берлоги медведь, а затем начала погоню Орда. Её тоже удавалось держать на расстоянии, но расстояние это мало-помалу уменьшалось. Твари Орды привыкали к страху.

Выбиваясь из сил, саойя ползла и ползла. От усталости она готова была умереть на месте, но стократ мучительнее было бы сдаться. И потому она продолжала путь. А вдобавок дивно обострившимся чутьём чувствовала где-то неподалёку странную, диковатую Силу… странную, но что-то в ней чувствовалось и знакомое… очень знакомое… Стоп!

Она вмиг забыла и о волках, и о медведях, и даже об Орде. Там, впереди, она ощутила отражение памяти Эльстана!

В лесах вокруг нивенского хутора творилось что-то непонятное. Я давно уже научился отслеживать все перемещения ордынских тварей, знал тени скудного сознания каждой из них, однако на сей раз оказался просто сбит с толку. С востока надвигалось что-то совершенно небывалое. Я, Губитель, терялся в догадках.