Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева

— А что происходит, Ани? — Бетси вся напряглась и даже почувствовала холодок по позвоночнику.

— Бетси. Так дело в том, что я не в состоянии внести ясность в твою неопределенность. Я сама нахожусь в ней и с этим ничего не поделать, как судьбе будет угодно распорядиться, так все и будет. Дело в том, что после первого кесарева сечения, когда у меня родилась Джизи, показатели мои для повторной беременности были настолько категоричными и Иден Тернер ясно предупредил меня, что детей у меня больше быть не должно, иначе есть очень большая вероятность, что они останутся без матери. Я виновата в том, что прямо не сказала об этом Артуру и он ничего не знал. Я предохранялась как могла, но в один прекрасный момент, все произошло так спонтанно и вот же незадача, это был самый благоприятный момент для того, чтобы зачать. Все произошло.

У Бетси непроизвольно приоткрылся рот и её широко открытые глаза стали выражать некую и озабоченность и удивление одновременно, но больше страх, хотя до самого конца она по прежнему ничего не понимала. После непродолжительной паузы, она задала другой вопрос — И что. …вы теперь не должны рожать? Но как……?

Ани сделала легкий жест рукой в её сторону, означающий, что та ерунду спросила

— Бетси, никто ничего толком не знает. Просто история при моих показателях еще не знает благополучного исхода родоразрешения, вот Тернер и беспокоиться, и я врач, я конечно же опасаюсь.

— Ани, но вы же сейчас себя хорошо чувствуете?

— Да. Хорошо, но плод будет набирать вес. У меня матка очень маленькая и уже оперированная… — и она осеклась. Ей пошла мысль, что, если Бетси до конца не понимает всего процесса и его опасности, так к чему ей так дотошно все рассказывать, это только накрутит излишние эмоции и так на непростое сложившееся положение вещей. И резко передумав, она постаралась улыбнуться для Бетси как можно веселее. — Бетси, давай не будем нашими переживаниями усугублять обстоятельства. Просто Иден Тернер меня накручивает на плохое, и я тревожусь, ты же понимаешь, я ношу ребенка. А все еще может быть обойдется самым наилучшим образом.

Бетси стояла как напившись шипучки. Но её сердцу точно не стало легче. Она быстро подошла к своей хозяйке и в сердцах, с воздетыми вверх руками, как при молитве, умоляюще заглянула ей в глаза. — Скажите мне, я же тоже женщина, это очень опасно? Ани, если вы это скрываете ото всех, значит это очень опасно для вас? Мне, мне скажите всю правду. Вы же мне как родной человек……и я так боюсь потерять вас, своего Билла, Джизи, я этого не переживу. Я только ради этого живу!

Ани положила руку на её руки, сомкнутые на груди и на глаза выступили слезы…

— Ах, Бетси, не надо, прошу, не терзай мне сердце, я и так еле держусь. Поверь, я ничего не могу сказать определенно, я сама не знаю ничего. Просто мне нужно было изначально быть очень осторожной, а я как «лохмя» — и от этого невесть откуда попавшего ей на язык слова, вероятно, запомнилось из прошлой жизни в России, у неё взметнулись вверх брови. Возможно оно ничего и не значило, но в данный момент так точно передало её суть. Вот как бывает!

Бетси сжала её ладони. — Ани, так может ты бы просто очень сильно поберегла себя в эти месяцы? Я буду все приносить, я буду потворствовать каждому твоему вздоху. Может ты бы бросила работу, ведь твое здоровье сейчас важнее всего! Ани, ведь твоя семья не нуждается так остро в деньгах и в крайнем случае, я отказываюсь от жалованья на этот срок, мне и так всего вдоволь. Можно уволить нянечку, я сама все успею и по дому и с Джизи буду возиться, бесплатно, только вы будьте очень осторожны! Спите, надо очень много спать, все беременные очень хотят спать всегда!

Ани отрицательно покачала головой. — Бетси, Бетси, успокойся, это излишне. Двигаться тоже нужно и для беременности это еще полезней. Ты просто молись за меня и все! И верь в лучшее.

Её ласковая рука погладила Бетси по предплечью В коридор зачем-то вышел Билли и стал одеваться на улицу. Ани постаралась использовать момент, чтобы переключить внимание и свое и Бетси на него. — Билли, ты куда?

— Там Порк просил меня к себе приехать. Я на велосипеде прогуляюсь. — ответил тот, зашнуровывая башмаки.

Ани подошла к нему. — Билли, я последнее время так занята. Скажи, там у них никто не болеет, может кому-то с лекарствами нужно помочь?

Билли пожал плечами:

— Я сам давно никого из них не видел. Я узнаю.

— Узнай — ответила Ани и стала присматриваться, отодвинув шторку на оконцах двери. А оказывается, все вокруг позолотело. Осень вступила в свои права, а её теперешняя жизнь, вынашивание тягостных дум, словно проносило её мимо всего вокруг и правда, как открытие, она обнаружила только сейчас, что наступила середина осени. И стояли её последние теплые деньки. Дорожку от дома, которую всегда так тщательно выметал Том, обсыпали желтые листочки — кизилик блестящий и вересковые кустарники. И ей так сильно захотелось пройтись с Джизи по своей домашней алее, в конце концов, она и судила себя частенько за то, что Джизи растет совсем практически только у нянечки и Бетси, родителей никогда не бывает дома.

Повернувшись к Бетси, она произнесла. — Пойду ка я, пусть оденут Джизи и мы прогуляемся вместе.

В клинике доктор Тернер вмешался в её дежурство и предложил ей брать больше выходных дней, чтобы она не переутомлялась. И с некоторого времени она больше времени стала проводить дома, занимаясь Джизи. Только сердце болело тягучей тоской, обострившейся с такой силой, что ей все труднее стало натягивать маску беззаботности себе на лицо и бороться со своими мыслями. Она уже совершенно не рада была заботе Тэрнера о её здоровье, так как работа лучше всего помогала справляться с тревогой и негативными предчувствиями. Войцеховский звонил каждый день, а она записалась на коммутатор, на международный разговор с Дорой и со своей тетушкой, с управляющим своего металлургического предприятия господином Бугатти, которые должны были получить извещение об этом