Звёздный десант - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я только покачал головой – да, ей не позавидуешь. Разбираться в чужом языке, ещё и вымершем фиг его знает сколько тысячелетий назад. Тут и с помощью Древнего не легко.
Продолжая глазеть по сторонам я приметил, что впереди потолок начал разгораться тусклым малиновым цветом. По мере нашего приближения свечение становилось всё ярче, и кое-где из пола начали извергаться потоки уже знакомого голубоватого газа.
– Эмм… Бродяжка, – окликнул я её. – Ты это… ну – вперёд глянь.
– Ну что не там опя… Ой!
Наша машина плавно остановилась и мы все уставились вперёд по коридору.
Потолок впереди налился сочным малиновым цветом, давая хорошее, хоть и непривычное человеческому глазу освещение. Газовых гейзеров поубавилось, но с нашего места было видно что и свет и восстанавливаемая атмосфера отделены от нас некой прозрачной преградой – прямо как у нас при входе в Станцию.
– Это что? – Вытянул руку в сторону всего этого безобразия Александер. – Дорогая, что ты сделала?
– Я ничего, честно! Я отключила комфорт пакет только.
Она снова засунула голову в ту же щель.
– Ой! Я честно, это не я сделала!
– Что?! Что ты сделала?!
– Кажется я активировала расконсервацию этого комплекса. Но я не понимаю как?!
Мы переглянулись.
– Ага… а это ещё что?! – И прежде чем мы успели что то сказать, наша машина плавно опустилась на пол, палочки V приняли сначала горизонтальное положение, потом они опустились ещё ниже – и мы закономерно скатились с подушек на пол.
Пока мы чертыхаясь поднимались на ноги, наш диванчик резко сложился – как складывается чемодан и с очень большой скоростью устремился назад. Раза так в три-четыре быстрее, чем сюда.
– Сдаётся мне, – ни к кому не обращаясь и провожая удаляющуюся машину взглядом, произнёс Александер. – Что сюда мы шли задним ходом. Какой, однако глюпый мух. Вперёд – одну скорость сделал, а назад аж четыре. Да, водила?
– Да ну тебя, – отмахнулась Бродяжка и, пересмеиваясь, мы пошли к границе силового поля, разделявшей коридор впереди.
Глава 9
Подойдя практически вплотную к неярко мерцавшей пелене поля, она вытянула руку и ткнула пальцем в преграду.
Ничего не произошло. Поначалу. Только активизировался ещё один гейзер – прямо за силовым полем.
– Идите сюда, быстро. – Поманила нас к себе Бродяжка. – Встаём тут. – Она начала расставлять нас прямо напротив продолжавшего бить с той стороны гейзера.
– Ты, – она показала на меня, – встань вот тут и ноги расставь шире. Нет, теперь по ближе. Ага. Вот так. Ариша. Ты встань за ним. Чуть дальше, а ноги поставь как и он. Отлично! Александер – тебе самое сложное. Вот тут, – она показала рукой за Аришей, – вот тут сядь на корточки и упрись руками вот сюда.
– Да я упаду сейчас, – начал протестовать согнувшийся практически в позе низкого старта молодой человек. – Да и зачем это всё?
– Садись как я сказала! – она досадливо покосилась на начинающий ослабевать гейзер. – Потерпи, прошу. Так надо.
– Хорошо, – проворчал он в ответ и замер в неудобной позе.
– Теперь – держите меня.
С этими словами она подалась вперёд и мне пришлось обнять её чуть ниже груди, удерживая в горизонтальном положении.
– Ногами не дёргай, – проворчал получивший по шлему сапогом Александер.
– Голову наклони – не буду попадать, – парировала она. – Всё. Стоим неподвижно и молчим.
Стояли мы не долго – гейзер практически перестал извергаться и из пола, так и не утратившего визуально своей монолитности, теперь вверх поднималась тонкая струйка. Я засмотрелся на её изгибы и не сразу понял что освещение, до этого заливавшее помещение сочным малиновым светом, потускнело. Я задрал голову, желая осмотреть потолок и замер – с той стороны на меня смотрела гигантская пчела. Примерно с корову – машинально отметил я.
Пчела опустилась на пол, прижалась к нему и её усики-антенны, каждая примерно толщиной с моё запястье, затрепетали едва не касаясь пелены поля. Пчела выполнила серию взмахов, дрожаний, покачиваний усиками и замерла, явно ожидая ответа.
– Замерли. Не шевелимся, – прошептал голос Бродяжки в шлеме.
Не дождавшись ответа пчела или пчёл сменила позу, задрав голову с передней половиной корпуса вверх. Раздался какой-то скрип, шелест, чириканье.
– Чжишь-скрууужжжжжж. – Вдруг раздался голос Бродяжки, включившей внешние динамики. – Клессссь- жууууурххх, – продолжила она.
Пчёл тут же пропал, а стена силового поля начала медленно угасать, открывая нам проход внутрь.
– Уффф… кхе… – выдохнула и тут же закашлялась девушка. – Не для наших связок их язык. Ох. – Она помассировала горло, точнее ворот скафандра. Не думаю, что это облегчило её состояние – горло хорошо защищено, ножом не пробить, но ей тем не менее полегчало.
– Всё. Спускайте меня. – Я придержал её пока она нашаривала пол ногами, в очередной раз заехав сапогом по шлему своего парня.
– Ой, аккуратнее никак? – Он потряс головой. – И что это было?
– Привратник. – Коротко пояснила она. – Сначала он обратился к нам простым способом – через махи усиков. Этот язык очень примерно и отдалённо соответствует нашему языку жестов.
– Понятно, – перебил её Александер, делая очень известный и не очень вежливый жест куда то вглубь коридора.
– Ну наши жесты гораздо беднее, а они могли поэмы сочинять. Романтично, да? Поэма взмахами ресниц.
– Бродяжка, – прервал её рассуждения я, давай режим романтики на потом оставим?
– Грубый ты, – вздохнула она, но продолжила:
– Когда я не ответила, Привратник решил что перед ним инвалид. Без усиков. И перешёл на звуковое общение. Ну я и ответила.
– А что ты ему сказала? – Поинтересовалась Ариша тоном, который мне очень не понравился – таким тоном разговаривали дознаватели Инквизиции.
– Смиренно попросила пропустить инвалида, пострадавшего в боях за расу, к Центру сосредоточения Мысли Сущего, к Оракулу и Оппоненту. – Она перевела дух. – Дабы израненный и пострадавший за веру смог провести свои предпоследние дни подле Великой святыни и покинуть сию Обитель для умиротворённого угасания в окружении детей, коим он бы, кхе-кхе-кхе, – она снова откашлялась, и продолжила, – передал бы крупицы мудрости Великого. Ну это я так, кратко.
– Кратко? – Я был поражён. – Ты эту речь, этот спич, называешь краткой?! Да и говорила ты всего ничего.
– У них более сложный язык. Многослойный. Много понятий. Сложно объяснить. Попробовал бы сам – понял, а так объяснять всё одно что слепому про красный свет рассказывать.
– Замнём для ясности, – пробормотал я, но всё же задал ещё один вопрос. – Так ты что и по-ихнему говорить можешь?
– Нет, что ты. – Она даже остановилась, удивляясь как
