12 шедевров эротики - Гюстав Флобер

— Золотая душа твоя Полина Кондратьевна, право, золотая…

— Бог смерти не дает, должно быть, заживо вознесена в рай будет, — странным, злобно-насмешливым голосом возразила Ольга.

— Как ты говоришь… — смутилась Маша. — Будто совсем ее не любишь…

Ольга молчала.

— Она тебе столько благодетельствует… дарит. Разве ты ей не благодарна?

— Если бы смела… с удовольствием бы швырнула все эти цацки ей в рожу… — неожиданно прорвалась Ольга, засверкав глазами.

Маша совсем растерялась.

— Ой, что ты это… За что?

— Да уж за то… стоит…

Маша подумала, что, должно быть, между крестной и крестницей пробежала черная кошка, поссорились, и теперь Ольга нервничает и злится. Она хотела смягчить неприятный разговор и свести его к шутке.

— Ну, ты совсем неблагодарная, — смеясь, сказала она. — Не стоишь своего счастья. Если бы Бог дал мне такую крестную маму, я бы ее вставила в киот. Слушай. Подари мне свою Полину Кондратьевну, а я тебе отдам свою крестную.

Ольга посмотрела на подругу острым, серьезным взглядом.

— Вот что, Машка, скажу тебя напрямик и твердо: ты этим со мной не шути. Избави тебя Бог. И слов вперед мне не говори, не начинай, не смей…

— Помилуй, Оля, что ты? разве я серьезно?

— Знакомиться с Полиной Кондратьевной не воображай: не допущу, не позволю…

— Я и не мечтала… тем более, если ты так ревнуешь…

— Я ревную?..

Ольга даже зубами скрипнула, но спохватилась и договорила уже спокойно:

— Ревную я или нет, — этого ты не поймешь, мое дело. А тебе по дружбе советую: не завидуй ты мне и не мечтай о моем счастье. А если столкнет тебя дьявол где-нибудь с моей Полиной Кондратьевной, беги ты от нее, как от огня, не льстись, не знакомься. И если когда-нибудь я сама стану уговаривать тебя поехать к ней, прошу тебя: не слушай меня, откажись тогда…

— Да, ты не уговариваешь… Напротив, не хочешь…

Ольга возразила, глядя в сторону:

— Вот и напомни мне этот наш разговор, как я не хотела… Потому что, Машенька, сейчас я тебе все это — свои слова говорю, задушевные, по дружбе. А случается, что мне приказывают говорить… Я, Маша, живу не на своей воле… Не всегда мне можно быть откровенною… А затем довольно об этом. Ну ее к черту… да и меня с ней тоже!..

«Какая она сегодня непонятная, — думала Маша, уходя от Ольги. — Точно она выпила?!»

Увы! Если бы подруги поцеловались на прощанье, — Ольга уклонилась от этого обряда под предлогом насморка, — то, вероятно, даже наивная Маша заметила бы, что от девицы Брусаковой жестоко разило коньяком.

Одной из странностей Ольги Брусаковой было, — что она терпеть не могла показываться в обществе, на улице, в театре или в концертном зале с кем-либо из своих подруг. Если случалось ей сойтись публично даже с Машею, которую она, всем заведомо, очень любила, она делала неприятное лицо, едва здоровалась, уклонялась от разговора и всячески старалась отделаться поскорее от нечаянной и словно противной ей встречи.

Однажды Маша столкнулась с ней лицом к лицу на Морской. Ольга выходила из фруктового магазина с покупками в руках. Маша обрадовалась. Ольга нахмурилась.

— Ты куда? Домой? — спросила Маша.

— Да, думала уже домой…

— Вот и прекрасно, пойдем вместе…

Ольга слабо покраснела, пролепетала что-то невнятное и странно оглянулась по людной улице, кипевшей народом. Маша подметила этот робкий взгляд и рассердилась.

— Что это, право, Оля, — обиженно сказала она, — мешаю я тебе, что ли? Право, можно подумать, что ты меня стыдишься…

Ольга Брусакова посмотрела ей в лицо жалким, скрытным взглядом.

— Вот глупости… — пробормотала она. — С чего ты взяла? Пойдем, конечно. Очень рада.

— Отчего эта дама так пристально смотрит на нас? — спросила Маша, когда, обогнув угол, они приближались к Полицейскому мосту.

— Какая дама?.. Ах… Здравствуйте… — растерянно сказала Ольга красивой, нарядной особе, которая поравнялась с ними.

— Здравствуйте… — протяжно сказала та, окинув обеих девушек любопытным, проницательным взглядом.

Подруги прошли было мимо. Маша с изумлением видела, что Ольга красна и дышит тяжело. Чувство оскорбления снова закралось в душу Лусьевой.

«Как она стыдится моего общества перед своими знакомыми…» — с тоской думала она, уже горько раскаиваясь, что просила Ольгу идти вместе, и, решая в уме, что сейчас же расстанется с ней под каким-нибудь предлогом, возьмет извозчика, свернет в переулок, лишь бы освободить ее от своего неприятного присутствия.

— Виновата… Эвелина, мне надо сказать вам два слова, — послышался сзади любезный женский голос.

Ольга быстро повернулась: звала красивая встречная дама, — и подошла к ней.

«Эвелина?!»

Маша ничего не понимала.

Разговор Ольги с незнакомкой был короткий, но пылкий и, заметно, очень неприятный. Маша уловила несколько слов.

— Вы не имеете права… — нервно говорила Ольга.

Дама спокойно и презрительно улыбалась красивым ртом и смотрела на Ольгу, как власть имущая.

— Это ваша подруга? — нарочно повысила голос она. — Какая хорошенькая!

Ольга, все более и более разгорячаясь, нагнулась к ней и зашептала быстро-быстро, и как бы уже не споря, а просительно.

— Да, да… Я скажу Полине Кондратьевне… — с таким же неприятным спокойствием твердила дама. — А подруга ваша очень хорошенькая… До свиданья, Эвелина.

Ольгу так и передернуло. На ней лица не было, когда она возвратилась к Маше.

— Кто это? — спросила Лусьева, когда они отошли.

Ольга пробормотала:

— А, мерзавка одна… Из маменьки крестной прихвостней…

— Ты с ней в ссоре?

— Как ни сойдемся, непременно поругаемся… Гадина!

— Она тебя Эвелиной звала… Как странно…

— Ничего нет странного, — быстро ответила Ольга, усиленно глядя себе под ноги. — Разве я тебе не говорила? Полина Кондратьевна меня так всегда зовет… Ну, и все в доме… Она ведь чудачиха, у нее каждому человеку своя кличка… Этой вот дряни, что мы встретили, настоящее имя Александра Степановна, а Полина Кондратьевна зовет ее Адель… Даже горничную Лушку, и ту перекрестила в Люцию…

— А эта Адель — родственница ей или чужая?

— Черт ее знает. Говорит, будто родственница. Просто любимая приживалка… всем домом управляет.

— То-то вы с ней не в ладу…

— Да не то чтобы уж очень не в ладу, а… Скверно, что она тебя встретила со мною, — вот что… — вдруг искренно вырвалось у Ольги.

Машу опять кольнуло. Она готова была заплакать.

— Как это нехорошо с твоей стороны, Оля, — горячо сказала она. — Зачем ты так бестактно даешь мне понять, что я тебе не пара? Ну, пусть я бедная, а твои знакомые — аристократы… Неужели я уж так тебя срамлю? То ты все шла и оглядывалась по сторонам, будто мы что украли, теперь попрекаешь, зачем нас встретили вместе…