Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

Утром в среду, 29 августа, в столичной ЦКБ скончался писатель Константин Симонов. Умер он то ли от рака легких, то ли от плеврита, не дотянув до 64 лет. Симонов оставил заметный след в советской литературе. Его знаменитое стихотворение «Жди меня» вошло в сокровищницу отечественной поэзии, хотя его героиня — знаменитая актриса и жена писателя Валентина Серова — была его Музой всего лишь несколько лет, а потом спилась и ушла в забвение. При жизни Сталина Симонов слыл его ярым апологетом и на траурном митинге заявил, что на все обозримое будущее писателям светит только одна задача — воспевать деяния «вождя всех народов». За эти слова Симонов вскоре пострадал: Хрущев отправил его в ташкентскую ссылку. При Брежневе Симонов снова оказался на коне: был возвращен в Москву, активно печатался, но в руководящие деятели уже не пошел, видимо, наученный горьким опытом предыдущих лет. В конце жизни Симонов нашел в себе силы изменить свои взгляды на Сталина и, уже лежа в больнице, надиктовал свою последнюю книгу — «Глазами человека моего поколения», в которой попытался рассказать если не всю, то хотя бы половину правды о времени сталинской диктатуры. Эту книгу-завещание напечатают только во времена перестройки и гласности. Как запишет в своем дневнике Ю. Нагибин:

«И все-таки ушла незаурядная личность. Фантастическая трудоспособность, громадный организаторский дар, широкая и прочная одаренность во всех литературных жанрах, решительность и волшебная необремененность совестью. И — редкий случай для много зарабатывающего советского человека: он был щедр, не жалел денег, умел жить… Он завершил свой путь царским жестом, завещав «открытые поминки». Послезавтра весь СП будет жрать и пить за счет мертвого Симонова…»

29 августа в Советском комитете ветеранов войны чествовали композитора Давида Тухманова и поэта Владимира Харитонова. Поводом к этому стал их нетленный хит «День Победы», который они написали к 30-летию Победы в 1975 году. Эта песня первоначально вызвала активное неприятие у властей предержащих: те сочли ее чуть ли не кощунством над памятью погибших. Утверждали, что песню про войну нельзя писать в диско-стиле. И только стечение ряда обстоятельств спасло этот хит от попадания в разряд запрещенных. С тех пор без этой песни не стал обходиться ни один День Победы. И то, что пусть спустя четыре года после написания песни награда все-таки нашла своих героев, была своя закономерность. Тухманову и Харитонову в тот день были вручены почетные знаки и медали «30 лет Победы».

В тот же день Владимир Высоцкий приехал в Минск, чтобы снова дать там несколько концертов. Причем он здорово перепугал организаторов: до начала концерта оставались считаные минуты, зрители уже сидели в зале, а Высоцкого все не было. И когда в голову устроителей стали приходить самые мрачные мысли, в этот миг к зданию «БелНИИгипросельстроя» подкатил «Мерседес», из которого вылезли Владимир Высоцкий и Валерий Янклович. Концерт начался точно в назначенное время — в полшестого вечера.

На первом концерте зал был заполнен не полностью, поскольку было опасение, что Высоцкий может не приехать, поэтому билеты распространялись только среди сотрудников института. Но когда все встало на свои места, в продажу были брошены все билеты на второй концерт — в 19.30. И они разлетелись вмиг. Высоцкий был в ударе и готов был петь хоть до утра. Но организатор концертов — Лев Лисиц — его ограничил во времени: завтра был будний день, всем надо идти на работу. Концерт закончился в 21.30. После чего Высоцкий, Янклович и Лисиц на «Мерседесе» артиста отправились в гостиницу «Беларусь». Оставив «мерс» на стоянке, они пешком направились к гостинице. И тут Высоцкий спросил Лисица: «Лев, где можно взять бутылку коньяка?» Тот сначала опешил, вспомнив, во-первых, июньские приключения Высоцкого, во-вторых — что завтра концерт. Но Высоцкий, увидев замешательство спутника, успокоил его: «Ты не думай, что я собираюсь напиваться. Но мне действительно нужно выпить сто — сто пятьдесят граммов коньяка». Тогда Лисиц его удивил:

«Коньяк есть у меня». — «Как у тебя? Где?» — «В портфеле. Дело только за закуской».

Закуску нашли быстро: Лисиц зашел в магазин напротив, где его хорошо знали, и приобрел приличный набор деликатесов. Из магазина они направились прямиком в гостиницу.

30 августа вновь дали о себе знать душегубы братья Самойленко. В тот день они совершили одно из самых зверских своих преступлений — убили семью из трех человек, в том числе и несовершеннолетнюю девочку. События развивались следующим образом.

Автомашина «Жигули», которую братья украли некоторое время назад в Майкопе, в последнее время все чаще стала барахлить. Возникла необходимость достать другой автомобиль. Дмитрий предложил напасть на кого-то из водителей, убить и завладеть машиной. Идея понравилась. Братья сели в «Жигули» и отправились в станицу Крыловская. Там они пошли на базар и стали высматривать подходящий автомобиль. Нашли его быстро: это была почти новая «копейка». Но кто хозяин? Братья встали в стороне и стали ждать, когда объявится владелец «Жигулей». А когда тот появился, опешили. В машину садился не один, а сразу трое пассажиров: мужчина, женщина и девочка лет 10–11. Было видно, что это семья. Бандиты не ошиблись: это действительно была семья Ивановых из Красногорска, которая возвращалась домой из Адлера, с отдыха. Младшие братья наотрез отказались их убивать. Но стоило старшему на них прикрикнуть, как они отправились за ним послушно, будто овцы.

Трагедия произошла на 99-м километре трассы Ростов — Краснодар около пяти вечера. Далее послушаем рассказ одного из преступников — Юрия Самойленко:

«Когда мы обогнали преследуемую машину, Дмитрий, переодетый в форму милиционера, вышел на дорогу и жезлом остановил ее. Потом он сел рядом с водителем и поехал вперед. Уходя, он нам сказал, чтобы мы еще раз обогнали ту машину, он сразу застрелит всех пассажиров, находящихся в ней. Так оно и получилось. А точнее, почти так. Подойдя к машине, я увидел, что женщина и девочка уже убиты. Водитель, сидевший за рулем, был еще жив, даже двигался. Дмитрий приказал Валере добить его. Валера так и сделал, дважды выстрелив в раненого.

После этого мы переложили трупы на заднее сиденье и на двух машинах поехали к лесополосе. Это километрах 6 трех от дороги. Там выкопали яму и побросали туда трупы. Перед тем, как их засыпать, Дмитрий осмотрел рты убитых, чтобы обнаружить, нет ли там золотых коронок. Такие оказались у водителя машины. Дмитрий вырвал их с помощью пассатижей и спрятал в карман. Поверх трупов в яму бросили разное тряпье и все ненужные нам вещи. Потом стали делить между собой то, что нам досталось от убитых. Одеяло, бусы и часть посуды я привез себе домой. Я также взял себе женскую одежду, надувные матрасы. Столик и три складных стула взял себе Валера…»

В те самые минуты, когда бандиты убивали людей, в Минске шел концерт Владимира Высоцкого. Как вспоминает Л. Лисиц:

«Я обратил внимание на внешний вид Владимира Семеновича. Одет он был простенько, ничего яркого и броского ни в рубашке, ни в брюках, которые всегда были выглажены идеально. Во время концертов с него градом лился пот. На первом концерте, который начался в 17.30, побывал директор нашего института В. Э. Соколовский. Заметив меня в фойе, сказал, зная, что я организатор:

— Ну и работает он! Я никогда не видел, чтобы кто-либо из артистов так выступал на сцене!

Первый концерт закончился в 19.10. В перерыве мы поужинали. Второй концерт начался в 19.40 и продолжался один час сорок минут. Третье выступление началось в 21.40. Мы решили не сдерживать Высоцкого. И только в 23.50 завершилось его выступление. Я начал было волноваться, ведь я не успею добраться домой общественным транспортом, придется брать такси. Янклович меня успокаивал:

— Лев, ты меньше всех беспокойся, мы довезем тебя, куда надо.

После окончания концертов Высоцкий отвез меня на вокзал к остановке троллейбуса. Я ему принципиально не стал говорить, куда меня завезти. Кто я такой, что меня будет возить домой Высоцкий! На вокзале мы расстались. Это были последние минуты нашего общения с Владимиром Семеновичем. Он поехал в гостиницу, попрощавшись: «До завтра!»…»

31 августа Москва прощалась с Константином Симоновым. Панихида проходила в Центральном Доме литераторов. На нее пришло множество людей, как высоких вельмож (от Политбюро были Алексей Косыгин, Михаил Суслов, Петр Демичев, Виктор Гришин), так и рядовые москвичи. Как мы помним, Симонов завещал, чтобы поминки были открытыми за его счет, но руководство Союза писателей побоялось большого наплыва людей и время прощания ограничило. Среди пришедших были и артисты, например, Анатолий Папанов, который сыграл в экранизации симоновских «Живых и мертвых» генерала Серпилина — одну из лучших своих ролей.

Вспоминает режиссер А. Кравцов: «Мы встретились с Толей Папановым в ЦДЛ… приподняв на повороте лестницы гроб с телом Константина Михайловича. Толя шел по одну сторону, я — по другую. Поздоровавшись, страшно разволновались. На улице он схватил меня под руку, до боли сжав локоть, повел куда глаза глядели: