Дорога мёртвых. Том 2 (СИ) - Фир Мария

— Эти существа давно живут сами по себе, как и птичьи оборотни, — задумчиво отозвался Гаэлас. — Не желают вмешиваться в дела эльфов и людей, скрываются в глуши, выбираясь лишь на охоту по ночам. Дагнир был правителем Трира, когда Гильдия призывателей заключила с вампирами соглашение.

— Какое?

— Не нападать друг на друга и не выдавать в случае опасности, — некромант вздохнул. — Всегда были те, кому не по нраву теневые маги или сумеречные существа, что питаются кровью. Это нас объединяло, как и то, что мы все — вымирающие виды. Орден Инквизиции сделал так, что от нас всех мало что осталось.

— Когда-нибудь всё изменится, — с уверенностью в голосе сказала Лиза. — Я это просто чувствую, не могу объяснить почему. Тэрон учил меня, что всё во вселенной находится в равновесии, а потому ни генерал Гвинта, ни его последователи не сумеют до конца истребить нас.

— Я рад, что ты выросла такой, Лизабет, — эльф покачал головой и обнял её за плечи, притягивая к себе. — Когда я смотрю на тебя, во мне оживает надежда на лучшее будущее. И когда смотрю на них — тоже…

Келлард сжимал в объятиях Доннию, гладил её волосы, целовал, ничуть не стесняясь присутствия друзей. Жрица что-то шептала ему на ухо, прятала лицо на его груди, и в конце концов призыватель подхватил её на руки и унёс в дом, где едва заметно мерцали зелёным магические огоньки светильников. Первый рыцарь проводил их взглядом и бросил в костёр прутик, которым ворошил мелкие угольки.

— Не завидуй, — сказала ему Рин, — она уже не твоя невеста.

Талемар тихо рассмеялся:

— Ты сама им завидуешь, а подозреваешь меня!

— Да, завидую, — призналась она, сердито сопя. — Меня никто и никогда не носил на руках!

— Сложно проникнуться желанием к женщине, которая бреет волосы почти налысо и ругается хуже любого сапожника, — заметил воин.

Ринарет покраснела от возмущения, но не осталась в долгу:

— Знаешь, а мне никогда не нравились мальчики из благородных семейств, которым до тридцати лет жопу подтирают слуги! Ни за что не поверю, что всякие там королевские рыцари выигрывают войны с орками. Победу добывают простые солдаты, а такие, как вы, отсиживаются в шатрах с вином и походными девками!

Вопреки ожиданиям Рин рыцарь не разозлился, а расхохотался.

***

Донния приоткрыла глаза, и у неё перехватило дыхание. Сердце и так готово было выскочить из груди, а теперь и вовсе зашлось от нахлынувшего волнения. Окутанные сиянием пальцы призывателя скользили по её коже, и уродливые чёрные полосы от зачарованной плети Лориона испарялись бесследно. Она видела, как трудно любимому оставаться сосредоточенным лишь на заклинании и не обращать внимания на её обнажённое тело, но он твёрдо решил сначала довести до конца исцеление. От его прикосновений по животу, бедрам и груди бегали мурашки, незнакомая магия оставляла после себя прохладу, но следом он целовал излеченное место, и тепло его губ согревало зябнущую жрицу.

— Кажется, всё… — прошептала она, протянув к нему руки. — Раздевайся.

— Ты всегда была такой нетерпеливой, — улыбнулся он, внимательно оглядывая её с головы до ног.

— Раньше тебе это нравилось, — напомнила Донния, стаскивая с мага одежду.

— Я думал, что мы играем, — признался он, крепко обняв её и заглянув в бездонную глубину синих глаз. — Правда, очень долго считал жриц легкомысленными и переменчивыми. Ты и сама говорила, что каждую ночь луна светит с неба по-разному, потому как у богини Ньир не бывает одинакового настроения.

— Поначалу, наверное, мы действительно играли, — прошептала она, покрывая его лицо поцелуями. — И не заметили, как всё стало слишком серьёзно.

— Значит, ты согласна с этой ночи быть моей женой? — уточнил он, не в силах отвести от неё взгляда.

— Помнишь, ты говорил мне, что теневых магов не разлучает даже смерть?

— Да, и нас с тобой ничто больше не разлучит, — кивнул он, прижимая её к себе.

— Что это было за заклинание? — спросила Донния, скользя руками по его телу и отвечая на волнующие ласки. — Которым ты вылечил меня…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты будешь смеяться и не поверишь, поэтому я расскажу об этом в другой раз!

— Сейчас, — потребовала девушка.

— Сейчас я хочу уже заняться чем-нибудь поинтереснее, чем теория заклинаний, — прошептал маг и закрыл ей рот поцелуем, заканчивая ставший ненужным разговор.

Начиная с этой ночи, жизнь в поместье постепенно наладилась, между друзьями больше не вспыхивало споров, и даже Рин отчего-то притихла и целые дни изучала окрестности или копалась в шкафу с магическими книгами. Прежние хозяева дома долгое время были членами Гильдии магов и накопили немало пособий и трудов, написанных учёными всего мира.

Лиза и Гаэлас проводили дни в тренировках, рыцарь с раннего утра отправлялся на охоту, а по вечерам находил себе занятие в доме или возле него: починил дырявую лодку, поправил крыльцо, залатал дыру на крыше, которая обнаружилась после сильнейшего ливня, прокатившегося по лесу.

Влюблённые почти не расставались, выбирая себе дела по дому или гуляя по лесу и берегу озера и собирая полезные травы для приготовления еды или целебных эликсиров. На какое-то время внешний мир словно перестал существовать для шестерых спрятавшихся в лесу изгоев, разговорам о сумраке они уделяли гораздо больше времени, чем воспоминаниям о прежней жизни. Медленно, но неумолимо приближался день, когда Лиза должна была занять место Тэрона и попытаться открыть портал в окрестностях Трира. Она ждала этого дня со страхом и надеждой.

Глава 18.1

Сония отдёрнула пропылившиеся занавески и распахнула окно приёмной, не переставая ворчать на новых пациентов, с которыми пришлось основательно повозиться с раннего утра. Сегодня в клинике было непривычно шумно: Сморчок (то есть профессор Ильсен, разумеется) отрядил нескольких учеников вымыть в больнице окна и стены, покосить траву и покрасить изгородь. Взамен семья Сандбергов пообещала обеспечить будущих выпускников действенными эликсирами и настойками на период экзаменов.

Поговаривали, что в этот раз отбор в Академии будет куда суровее, нежели в прошлые годы, ведь одна из высших школ для обучения магов закрылась и всем студентам из Трира пришлось подбирать места на факультетах других Академий. Свободных мест для первокурсников осталось очень мало, а потому вступительные испытания сделали более сложными. Кто-то из школьников от огорчения повесил нос, а кто-то, напротив, принялся ожесточённо штудировать книги и учебные пособия.

С улицы доносился девчоночий смех и хвастливый голос Фреда, который не упускал возможности напомнить друзьям о своих планах поступить в Университет Сюр-Мао. Его нисколько не пугали предстоящие экзамены — о прошлогоднем провале он давно уже забыл, словно никакой неудачи не было и в помине. Раньше Сония неизменно покачала бы головой и одёрнула сына, чтобы занялся делом, но теперь она даже радовалась тому, что Фреду удаётся сохранять весёлое и беззаботное настроение. Ни Эдвину, ни ей самой было не под силу справиться с беспокойством, терзавшим родительские сердца.

Писем от Лизы давно не приходило. Закончилась весна, вступило в свои права ветреное лето. Равнины Вестенской округи расцвели бесчисленным множеством трав и цветов, солнце россыпью веснушек разукрасило лица младших дочерей и хмурого, ставшего чрезмерно молчаливым, отца семейства. Эдвин часто просыпался по ночам и подолгу сидел на крыльце дома, вглядываясь в темноту, будто надеялся увидеть однажды на дороге сбежавшую в прошлом году дочь. Он перебирал письма из Трира и украдкой глотал сердечные капли, думая, что Сония не заметит терпкого запаха мяты, которым пропиталась уже и подушка лекаря, и его домашняя рубаха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Надо ехать, — говорил он иногда, прекрасно понимая, что не сможет оставить клинику и Сонию с годовалой Майей, семилетней Молли и девятилетней Элин.

— Подождём ещё, она должна написать, — утешала его Сония. Она старалась не слушать разговоров на улицах и на базаре.