Присяжные обречены - Кэрол О'Коннелл

– Так в чем проблема? Уж точно не в деньгах. Подкупи какого-нибудь полицейского, пускай он проверит.

– Проверка сотни отпечатков пальцев привлечет внимание, и этого полицейского уволят. В базе данных не будет и половины из них, уверяю тебя, – Иэн Зэкери утомил ее, и Мэллори положила руки на пояс, откровенно давая понять, что разговор окончен. – Сделаем проще.

Они вернулись в его студию и подошли к темному окну продюсерского кабинета.

– Завтра ночью берешь этот предмет, – Мэллори извлекла из кармана мини-фотоаппарат, размером не больше зажигалки, – и приклеиваешь к стеклу. Он маленький, но вспышка мощная. Не бойся, он не заметит. Когда у меня в руках будет фотография, я выслежу его для тебя. Доволен? – Мэллори протянула ему аппарат. – Включу это в твой счет.

– Отлично, – улыбнулся Зэкери, радуясь такому простому решению. – А что насчет доктора Аполло? Раздобыла мне какие-нибудь свежие сплетни?

– Предположим, я найду основание, которое заставит ее согласиться на интервью? Разве это не испортит игру Косаря? Кажется, она не попадает в его категорию слишком глупых для жизни.

– А что если она и есть Косарь? Подумай об этом, – сказал Зэкери. – Психиатры отлично разбираются в играх разума. Ты никогда не спрашивала себя, почему доктор Аполло проголосовала «невиновен» вместе со всеми? Она запросто могла заставить их изменить вердикт. И, кстати, она же горбунья, калека. Общаясь с нею, жертвы не могли ничего подозревать, пока она не перерезала им глотки.

– Но зачем?

Зэкери всплеснул руками.

– Это мне и нужно от тебя. Мотив. Это мог быть и другой присяжный, но я все-таки ставлю на доктора. Вот если бы заполучить ее в эфир хоть на десять минут…

– Ты думаешь, тебе она откроется.

– Да. Я бы добился.

– А что, если она не убивала?

– Это не помеха для хорошего шоу. Ну если мне с ней не повезет, то в запасе остается последний присяжный при условии, конечно, что ты его найдешь для меня.

Мэллори повернулась к темному стеклу продюсерской кабины.

– Нет, с нами ты не едешь, – Джоанна Аполло мягко оттолкнула Рикера. – У тебя глаза слипаются. Иди домой и выспись хорошенько.

Рикер не нашелся что ответить. Он был абсолютно трезв, только ноги подкашивались, и мозги не соображали. Он просто стоял на мостовой и бездумно смотрел вслед удаляющемуся «мерседесу».

Когда машина отъехала на почтительное расстояние, Чарльз беспокойно посмотрел в зеркало заднего вида: Рикер все еще стоял на мостовой, словно позабыв дорогу домой, хотя дверь находилась всего в двух шагах.

– Он так устал. Надеюсь, не заснет прямо на улице.

– Это моя вина, – ответила Джоанна. – Думаю, прошлой ночью он и глаз не сомкнул, – она взглянула на Чарльза и произнесла уже совсем другим тоном, почти заговорщицким: – На протяжении всего вечера у меня было такое чувство, что вы хотите поговорить со мной о чем-то наедине.

– По поводу Мэллори, – сказал Чарльз. – Она такая отчасти… Как бы лучше выразиться?

– Совершенно беспощадная?

– Я бы так не сказал.

– Нет, вы бы не сказали, потому что вы ее друг. Но это у нее в крови.

Чарльз попытался объяснить:

– В характере Мэллори есть своеобразная чистота.

– И, конечно, она социопат, – сказала Джоанна. – Но вы и без меня это знали.

Они проехали несколько кварталов молча, пока Чарльз пытался подыскать нужные слова.

– Приемные родители Мэллори были очень заботливыми.

– И хорошими людьми. Рикер рассказывал мне. Он часто говорит о Марковицах. Очень жаль, что они не взяли эту девочку раньше. Полагаю, Мэллори было лет десять-одиннадцать, когда она попала в их семью.

Чарльз понял, что она имеет в виду. Луи Марковиц пропустил те прекрасные годы, в которые у его приемной дочери должны были формироваться навыки общительности, должны были, но у нее не получилось.

– Я скажу вам, чем Мэллори отличается от социопатов, которых я лечила. Она даже не пытается быть любезной.

– Она не знает как, – Чарльз хотел произнести это в защиту Мэллори, но у него плохо получилось.

– Однако лжет она очень правдиво, – сказала доктор, – и гораздо лучше, чем большинство людей.

– В ее работе необходимо уметь лгать. – Не слишком ли прямолинейно он защищал Мэллори? Чарльз сосредоточился на дороге, и, когда заговорил, его замечание прозвучало уже мягче: – Вся эта ложь в благих целях. – Иногда так оно и было на самом деле. – Вы, возможно, упустили еще один момент: Мэллори никогда не лжет, чтобы подняться в чужих глазах. – И это была истинная правда. – Ей безразлично мнение общества.

– Но людям должно быть небезразлично мнение Мэллори, – произнесла Джоанна Аполло с легкой печалью в голосе. – Эта девушка живет быстро, рискованно – она опасна.

– Опасна, – повторил Чарльз. – Конечно, она опасна, она же представительница полиции. – И не только представительница полиции. – Мэллори очень талантлива. У нее необыкновенные способности к математике и компьютерам. Я знаю, я занимаюсь тем, что подбираю наиболее оптимальное направление деятельности для людей с повышенным интеллектом и необычными способностями, так что уверяю вас, Мэллори сделала бы состояние, уйди она из полиции.

– Но тогда она лишится оружия и власти, возможности запугивать людей. Думаете, она сможет обойтись?

Когда «мерседес» мягко остановился на светофоре, Чарльз повернулся к Джоанне. Ее взгляд не выражал ничего, кроме сострадания, но это не уменьшило решимости Чарльза. Он готов был защищать Мэллори до конца, потому что дружба имела для него огромное значение. Иногда он был готов пожертвовать даже своей неизменной логикой ради благих намерений.

– Мэллори запугивает людей, только если на то есть причина. Вот вы, например. Она считает, что вы скрываете что-то важное. У нее невероятные инстинкты, она редко ошибается. К тому же я никогда не замечал серьезных отступлений от нормы в ее правилах. Мэллори – полицейский, и очень хороший. Она и есть закон.

– Уверена, Мэллори отлично знает, кем является.

Чарльз кивнул, в полной мере понимая смысл этих слов.

– Не будьте так уверены, что у вас есть исчерпывающее определение для Мэллори. Даже будь вы правы насчет нее, я бы никогда не променял Мэллори на кого-нибудь…

– На кого-нибудь нормального? Менее опасного? Вы прекрасно понимаете ее и хотели предостеречь меня. Что ж, спасибо. Я почту за честь иметь такого врага, как Мэллори. Но я думаю, в ее глазах я всего лишь обломок старого механизма, который не вписывается в ее систему.

– Если бы вы знали, кто Косарь…

– Я бы никогда не сказала Мэллори. Зачем портить ее игру? Она вполне в состоянии сама в этом разобраться. Это может показаться странным, но я даже восхищаюсь ей. Она не оправдывается, не берет заложников.

– Берет, – возразил Чарльз. «Мерседес» незаметно тронулся с места. – И это не просто красивое выражение. Она берет заложников. Считайте это… предупреждением.

Рикер смотрел на удаляющиеся огни «мерседеса», пока тот не повернул за угол, на Хьюстон. Он тяжело уселся на ступеньки, чтобы не упасть. Свежий воздух не приносил облегчения. Кажется, еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким уставшим. Джо была права, сегодня от него мало толку. Но Рикер не беспокоился насчет Косаря, ведь рядом с Джо находился великан Чарльз. Конечно, Мэллори в этой ситуации была бы полезней, и Рикер рассчитывал, что она поможет Джо пережить эту ночь. Дама будет спать, когда ее второй часовой приедет в гостиницу, и Рикер искренне надеялся, что Джо поступит благоразумно и запрет Гама, прежде чем кот успеет ее разозлить и испытает на себе ее гнев.

Вот в такие моменты, когда он был на пределе физических и моральных сил, к Рикеру возвращались воспоминания, незваные, холодящие душу. Он закрыл глаза, словно это могло помочь ему выкинуть из головы образ подростка с диким взглядом, сидящего на его окровавленной груди. Юный психопат очень расстроился, обнаружив, что израсходовал все пули и теперь не сможет выстрелить Рикеру в глаз. По утрам, в те короткие мгновения, когда сон еще не отступил перед пробуждением, Рикер чувствовал прикосновение холодного металла к веку и слышал щелчок.

Рикер отбросил голову назад и уставился в небо, мечтая увидеть звезды, но сегодня, как и всегда, небо встретило его черной угрожающей пустотой. Мысли о рае снова сами собой связались с Мексикой и звездными ночами в Чолла-Бэй. Если бы только можно было вернуться туда, в то далекое лето! Наконец Рикер нашел способ избавиться от ночного кошмара. Он вспомнил себя юного, стоящего на пляже под палящим мексиканским солнцем. Этот мальчишка всегда жил в нем, ждал, пока мужчина поймет и вернется в то единственное место, где он был по-настоящему счастлив. Если бы Джо поехала с ним, он мог бы себя спасти. Полицейская пенсия обеспечила бы безбедную жизнь им обоим.