Любава - Кай Вэрди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К храму тянуло… На душе стало тревожно и неспокойно, в груди сдавило. Анна почувствовала, насколько тесно, дымно и душно в небольшой часовенке, какие низкие здесь потолки… Поняв, что начинает задыхаться, Анна потихоньку, стараясь не шуметь и не прервать богослужение, на цыпочках выбралась на улицу.
Но и там покоя ей не было. Ее словно канатом тянуло к руинам. И Анна, оглянувшись на часовенку, поспешила к храму.
Дойдя до руин, она оробела. Сейчас они больше всего походили на обычный котлован, вырытый для строительства здания. К площадке, расчищенной от камней, фрагментов бывших стен и земли, вели аккуратно уложенные деревянные мостки. Постояв, Анна решила повернуть назад и прийти сюда попозже вместе со священником. Но, сделав несколько шагов, почувствовала, что просто не может уйти отсюда. Ее словно звало что-то, тянуло с неимоверной силой, которой она совершенно не могла противиться. Ей было необходимо туда! Куда туда — она и сама не знала, но сопротивляться этой непонятной тяге просто не могла.
Анна сделала робкий шаг, еще один, и, тряхнув головой, отгоняя все сомнения, уверенно зашагала по мосткам. Добравшись до пролома, она, достав из сумочки телефон, включила на нем фонарик и посветила внутрь. Перед ней вглубь уходили довольно надежные деревянные ступени, сколоченные рабочими. Отбросив последнюю робкую неуверенность, Анна спустилась вниз, в который раз за сегодня порадовавшись, что у нее на ногах удобные, почти без каблука, «лодочки».
Спустившись, она обвела фонариком вокруг себя. Подойдя к стене, коснулась рукой огромного необработанного речного камня, и улыбнулась. Ей вдруг сделалось хорошо и спокойно, словно она вернулась домой после долгого отсутствия. Анна, улыбаясь, прислонилась плечом к старому-старому камню, впитывая разливавшийся вокруг покой, прикрыла глаза… Ей даже показалось, что она слышит молитву, которую нараспев, словно песенку, читает нежный-нежный, чистый детский голосок, тихий, едва слышимый, словно журчит торопливый весенний ручеек. Заслушавшись, Анна сделала шаг навстречу голосу, стремясь услышать и слова…
Фонарик погас. Враз Анну обступила непроглядная темнота. Она мгновенно потерялась в пространстве. Снова и снова женщина пыталась включить фонарик, но телефон не реагировал. Анна сделала несколько глубоких вдохов в попытке успокоиться. Постояв пару минут, она поняла, что продолжает слышать детский голосок, словно зовущий ее. Удивившись, женщина замерла, вслушиваясь в звучавшую нараспев молитву. Ей показалось, что она узнает слова…
Выставив руки перед собой, Анна в полной темноте сделала шаг на зовущий ее голос. Еще один… И вдруг поняла, что начинает различать очертания… дверного проема? Двери? Анна шагнула снова. Очертания стали четче, контур дверного проема стал различим… Сделав еще несколько небольших шагов к приоткрытой двери, из-за которой лился слабый рассеянный свет, она увидела комнатку за дверью. Пыльную, неухоженную. Прямо напротив двери стоял стеллаж, заполненный старинными фолиантами и рукописями, чуть дальше от него виднелся край старого деревянного стола, над которым висела терявшаяся в темноте деревянная резная полка.
Поняв, что видит перед собой храмовое хранилище, Анна чуть шире приоткрыла дверь, из-за которой лился желтый, мягкий мерцающий свет, отчетливо видимый в полной темноте, и звучал тот самый голосок, уже вполне внятно, настолько, что женщина разбирала и слова звучавшей молитвы с откуда-то очень знакомыми интонациями.
Замирая от страха и любопытства, и даже дыша через раз, Анна заглянула в хранилище.
На полу, спиной к ней, сидела девочка в старом, местами сильно рваном темном платьице. Очень светлые, взлохмаченные волосы, освещаемые скудным светом тоненькой церковной свечки, словно светились, образуя вокруг головы ребенка тоненький сияющий нимб. Вокруг нее на полу валялись разноцветные фантики от конфет и сгоревшие огарки свечей. Девочка, слегка покачиваясь, баюкала в руках что-то, похожее на куклу, и напевала молитву.
— Любава… — в ужасе прошептала Анна и попятилась.
Под ногу ей подвернулся мелкий камешек, и от толчка покатился по каменному полу. Для Анны этот тихий звук прозвучал громом.
Девочка замолчала и обернулась. На Анну с бледного худого личика смотрели светящиеся отраженным в них огнем черные провалы глаз, обведенные темными кругами.
Сдавленно вскрикнув, женщина упала на пол, хватая ртом воздух. Спазм сдавил грудь, на глазах выступили слезы от подступавшего удушья. Грудь вспыхнула огнем. Анна вдыхала и вдыхала, но воздуха не было, и сделать выдох не получалось — выдыхать было нечего. Из последних сил она попыталась открыть сумочку, чтобы достать ингалятор, но слабые, трясущиеся от ужаса пальцы не могли справиться с молнией. Анна безуспешно шарила дрожащими руками по сумочке, не в силах открыть ее.
К ней поплыл огонек, за которым угадывался силуэт девочки. Вот их стало два… три… Анна судорожно хватала ртом воздух, но его не было. Она рванула душившую ее блузу, разрывая тонкую ткань. Не осознавая, что делает, Анна скребла грудь, словно стремясь сорвать и кожу, мешавшую дышать. Сквозь помутившее уже сознание она услышала, что девочка, наклонясь к ней, что-то лепечет. Уже не различая слова, она почувствовала, как ее руки коснулись маленькие ледяные пальчики… Громом прозвучал звук открывшейся молнии… Мертвенно холодные ладошки обхватили ее ладонь, вкладывая в нее что-то. В последнем рывке угасающего сознания Анна поднесла ингалятор к губам и… Тьма навалилась, унося сознание. Рука безвольно упала на грудь, выпустив спасительный баллончик.
Тихий, но гулкий, словно из бочки, голос ребенка, ледяное касание к глазам, шее… Анна не понимала, чудится ей это, или на самом деле происходит, и мертвая девочка, о которой судачит вся деревня, сейчас сидит рядом с ней и… пытается помочь?
Мучительная боль в груди вновь навалилась бетонной плитой — вдох, выдох… Глаза открыть сил нет, но она отчетливо чувствует, как ей в зубы тычется насадка баллончика. Знакомый клик ингалятора, еще и еще. Тяжелое, рваное дыхание… Грудь немилосердно жгло, но она дышала. Попыталась открыть глаза — все мутное, плывет, в глазах темно. Анна почувствовала, как в руку, лежавшую на груди, вложили холодный, круглый, и такой родной предмет. Анна с трудом подняла ее к глазам. Сфокусировала взгляд. Ингалятор. Она поднесла его к губам, вдохнула раз… другой… Дыхание выравнивалось, сознание возвращалось. Приступ отступил.
Женщина села. Огляделась. Она сидела на полу в подвале. Одна. Возле нее тихо оплывала воском почти догоревшая тоненькая церковная свечка. Ребенка нет. Никого нет. И тишина…
Анна с трудом поднялась на слабые, дрожащие ноги. Снова огляделась. Увидев силуэт лестницы, пошла к ней. С трудом поднявшись
