Последняя история Мины Ли - Нэнси Чжуён Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Есть еще какая-нибудь причина? Похоже, вы закрылись очень стремительно.
– Да, я… я планировала это довольно давно.
– Что теперь будете делать?
– Не уверена, но что-нибудь придумаю. Не переживай за меня.
– Может, вернетесь в «Ханок-Хаус»? – спросила Марго, зная ответ, и все же надеясь спровоцировать миссис Бэк на откровенность.
– Нет, точно не туда. Ни за что, – только и ответила та, поправив узел на поясе халата.
Марго оглядела стопку книг на кофейном столике, среди которых заметила романы Джорджа Элиота и Эдит Уортон, которые сама читала в школе и колледже. Романы тяжелые, но прекрасные. Прижатые друг к другу страницы походили на зубы, когда-то белые, а теперь пожелтевшие. Да и сама книга в некотором роде была подобна рту. Помогали нам истории, рассказанные ими, или убивали ложными ожиданиями? Возможно, все зависело от того, кто их рассказывает.
– Вы это читали? – спросила Марго, заметив в стопке «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» Томаса Харди, одну из ее любимых книг. Она почувствовала укол печали, вспомнив трагическую историю и не менее трагический конец. – Мама никогда не читала.
– Она терпеть не могла читать. – Миссис Бэк откинулась на спинку стула. – Хочешь верь, хочешь нет, но я изучала английскую литературу в университете. Как и ты.
От последних слов в груди Марго что-то сжалось. Как много мама о ней рассказывала? Гордилась ли ею? Миссис Бэк уперлась руками в колени, готовясь встать, и сказала:
– Ну, уже поздно. Моя маска зовет.
– Могу я спросить вас о мистере Киме?
– Честно говоря, я мало что знаю. – Ее голос дрогнул. – Как я уже упоминала, твоя мама рассказала мне о нем только после его смерти.
– Он был моим отцом? – выпалила Марго. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Миссис Бэк удивленно распахнула глаза, и Марго поспешила объяснить:
– Я нашла его некролог в маминой квартире. С его фотографией. Мы с ним похожи.
Миссис Бэк молчала, прикусив губу.
– Если он не мой отец, то каким образом они сошлись? Я ездила к нему в Калабасас – у него был прекрасный дом, прекрасная жизнь. Сногсшибательная жена. Он жил в совершенно другом мире. Как они могли встретиться? Что у них могло быть общего, кроме прошлого?
Миссис Бэк глубоко вздохнула, уставившись на свои колени. Марго снова откинулась назад, положив ладони на бархатный диван, и продолжила:
– Он владел супермаркетами. Помню, мама упоминала, что мой отец работал в том же супермаркете, что и она, когда только приехала в Америку. Зачем ему… какая еще между ними может быть связь? Или, может, они были просто давними друзьями? Но каждый раз, когда я смотрю на его фотографию… – Ее голос дрогнул. – Клянусь…
– Это он, – прервала ее миссис Бэк, насупив брови. – Ты права. Он – твой отец, Марго.
Марго задохнулась. Ее словно ударили под дых, в груди сдавило.
– Почему… почему никто мне не сказал? – сумела выговорить она.
Миссис Бэк молча покачала головой.
– Почему мне не сказали?! – прокричала Марго, охваченная внезапной злобой – на маму, на миссис Бэк, на весь мир. Из глаз брызнули слезы, она не заметила, как вскочила на ноги.
– Твоя мама считала, что тебе незачем об этом знать. Он был смертельно болен. Она и ему о тебе не говорила. Какой смысл? Ей казалось, это ничего бы не изменило. – Миссис Бэк опять затянула полотенце на голове. – Она так решила.
– Это несправедливо! – Марго задыхалась от возмущения, злости, обиды – всего сразу. – Даже пусть он и умирал, я заслуживала знать правду!
– Может, она не хотела, чтобы узнал он? – с неожиданной яростью возразила миссис Бэк. – Больному человеку тяжело принять такую новость. Ему оставалось жить считаные недели. Она пыталась защитить вас обоих. – Из ее глаз покатились слезы. – Она всех пыталась защитить.
Марго без сил опустилась на диван. Миссис Бэк вытерла рукавом нос, вышла на минуту из комнаты и вернулась с коробкой салфеток, которую протянула Марго.
– Я все еще не понимаю. – Марго высморкалась. – А теперь… что теперь? Что мне делать со всей этой информацией? Она бесполезна. Они оба мертвы.
Миссис Бэк села рядом с Марго и взяла за руку.
– Прошлое – это… – Она поморщилась, не отрывая глаз от ковра. – Иногда о нем лучше забыть. У тебя вся жизнь впереди, понимаешь? Ты должна… Мы обе должны забыть обо всем плохом и жить дальше, хорошо?
– Но я не хочу забывать, пока не пойму. Действительно ли это несчастный случай?
– Смерть твоей мамы?
Марго кивнула.
– Я не собираюсь… забывать и жить дальше, пока не пойму. Я не смогу, пока…
– Пока что? Пока не поймешь, что твоей вины здесь нет? – Глаза миссис Бэк заблестели. – Ты чувствуешь себя виноватой?
У Марго вспыхнули щеки.
– Мне следовало чаще звонить ей, чаще навещать. Может, я бы… может, ничего и не предотвратила, но по крайней мере знала бы, что происходит в ее жизни. Я могла…
– В случившемся нет твоей вины, Марго. – Миссис Бэк сжала ее запястье. – Это был несчастный случай. Очень страшный несчастный случай. – Вытерев уголки глаз, она продолжила: – Мы все жалеем о прошлом, понимаешь? А на самом деле оно того не стоит. Мы все могли поступить иначе. – Она уставилась на небоскребы из книг перед собой. – В этом-то и проблема памяти.
Для мамы настоящее было хрупкой скорлупой, которую запросто можно разбить. В подростковом возрасте Марго как-то умоляла маму отпустить ее на концерт (сейчас она даже не помнила название группы). Хоть Марго и соврала, что родители подруги их заберут, мама наотрез отказалась ее пускать.
– Ты знаешь, как много я работаю? – кричала мама по-корейски. – Ты знаешь, как мне тяжело? Я уже много лет не развлекалась и вообще забыла, что значит веселиться.
– Почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива? – кричала Марго в ответ по-английски, не заботясь о том, что их услышат соседи.
– Ты должна сидеть дома и учиться! Ты хоть представляешь, как тебе повезло? Знаешь, чем я занималась в твои годы? – Мама воинственно ткнула себя пальцем в грудь. – В детстве я целыми днями работала на фабрике. Знаешь, каково это? Меня все время тошнило. С такими детьми, как мы, случались ужасные вещи. Мы все были обузой – лишними ртами, которые нужно кормить. Пришлось научиться кормить себя саму. Какое уж тут веселье? В нашем мире не до веселья.
Мамина строгость объяснялась желанием защитить дочь от мира, в котором
