Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 - Алекс Бухнер

Да, спокойствие сохранялось, но своим безошибочным инстинктом фронтовики чувствовали, что «на той стороне» что-то происходит. Каким-то образом это ощущалось даже в воздухе. Со временем это становилось все более и более очевидным. Взятые при вылазках разведчиков пленные рассказывали о формировании ударных групп позади русского фронта, агенты-разведчики приносили аналогичные сведения, после обработки данных аэрофотосъемки, сделанной самолетами-разведчиками, выяснялось, что на многих участках фронта появлялись новые крупные армейские соединения. Уже 7 июня стратегическая разведка информировала, что перед фронтом группы армий сконцентрированы мощные силы неприятеля. Но командование группы армий ответило на это: «Никаких разговоров об этом!» С 10 июня стали множиться грозные признаки того, что близится мощное советское наступление. Службы радиоперехвата расшифровывали соответствующие приказы врага, среди радиосообщений появлялись позывные новых русских армий, воздушная разведка докладывала об оживленном движении железнодорожных составов и маршевых колонн войск на участках дорог, ведущих к фронту. Приток советских войск к фронту усиливался с каждым днем. С 14 июня советская артиллерия и авиация стали наносить удары по тыловым коммуникациям германской армии и полевым аэродромам люфтваффе. Повторяющиеся вражеские удары на различных участках фронта в период с 17 по 21 июня явно были прощупыванием германской обороны в поисках слабых мест, а также для получения разведданных.

Для всех — от воинских частей до командования армий — больше не было сомнений в том, что русские готовят нечто весьма опасное, причем гигантского масштаба. Речь не могла идти о разведке боем или ложном сосредоточении сил для маскировки намерений — на участке группы армий «Северная Украина» никаких подобных признаков заметно не было.

И все же все эти поступавшие на самые высокие уровни командования сообщения не принимались всерьез, к ним относились как к чему-то второстепенному, а то и просто не доверяли. По-прежнему царила точка зрения, что это советское сосредоточение сил представляет собой всего лишь обманный маневр русского командования и что главный удар будет нанесен против группы армий «Северная Украина». На основании этих взглядов командующий группой армий «Центр» не нашел никакого понимания в штаб-квартире вермахта, когда он пытался привлечь внимание фюрера ко все более явным фактам концентрации громадных сил и вероятности крупного советского наступления против его группы армий. Гитлер разубедил его в этом, отклонил его просьбу о вводе дополнительных сил и приказал удерживать занимаемые в настоящее время позиции. Поскольку Верховное командование сухопутных сил вермахта разделяло мнение Гитлера, то фельдмаршал Буш присоединился к царящим там взглядам, что о крупном наступлении против его группы армий речь идти не может. С этим твердым убеждением он даже отбыл 19 июня в краткосрочный отпуск на родину — аккурат за три дня до начала вражеского наступления.

К середине июня Красная армия закончила все приготовления и завершила развертывание своих сил. Чудовищным был ее перевес в тех силах, с которыми она была готова наступать на фронте протяженностью 700 километров (1100 км. — Ред.) против трех германских армий, в составе которых имелось 28 дивизий (см. примеч. ред. ранее). Против них было собрано четыре советских фронта, в том числе 1-й Прибалтийский фронт (командующий — генерал армии Баграмян) в составе пяти армий[70] и 3-й Белорусский фронт (генерал-полковник Черняховский) в составе шести армий[71]; 2-й Белорусский фронт (генерал-полковник Захаров) в составе трех армий[72] и 1-й Белорусский фронт (генерал армии Рокоссовский) в составе пяти армий[73], представители Ставки, координировавшие действия фронтов, — маршалы Жуков и Василевский. Объединенная группировка советских войск включала 19 армий из 138 дивизий и 43 танковых соединения и насчитывала 2,5 миллиона красноармейцев, 31 тысячу орудий, минометов и реактивных минометов, более 4500 самолетов в составе пяти воздушных армий. (Четыре советских фронта действовали на фронте в 1100 км. Численность и соотношение сил приведены редактором ранее. — Ред.). Одна лишь только эта масса войск гарантировала успех операции, победу Советов и конец группы армий «Центр».

 Советское Верховное главнокомандование выбрало начало операции с умыслом, приурочив его к дню третьей годовщины германского нападения на Советский Союз 22 июня 1941 года. По всей видимости, это должно было символизировать, что теперь наступление русских, обеспеченное громадными человеческими и техническими ресурсами, с точностью часового механизма будет развиваться в противоположную сторону.

В ночь с 21 на 22 июня советская авиация произвела массированные бомбардировки всех самых крупных населенных пунктов. Одновременно с этим партизаны по всему тылу германских войск произвели на железнодорожных магистралях, по которым осуществлялось снабжение войск, около 10500 диверсионных актов и взорвали 3500 мин, заблаговременно заложенных под железнодорожным полотном. Эта крупнейшая диверсионная акция партизан привела к тому, что все железнодорожное сообщение было прервано более чем на сутки. Кроме того, во многих местах были повреждены кабельные линии связи, проходившие вдоль дорог и отходящие к различным армейским частям.

После этого русские начали свое широкомасштабное наступление, которое по своей мощи и размаху намного превосходило все прочие операции Второй мировой войны. (Чтобы сохранить логическую связь всех многочисленных событий, рассмотрим последовательно вкратце ситуацию по каждой отдельной германской армии.)

3-я танковая армия: в высшей степени критическое положение уже в первый день наступления

Все началось ранним утром 22 июня. После сокрушительной многочасовой артподготовки[74] и штурмового удара советской авиации по позициям IX армейского корпуса на левом фланге армии, при этом особенно интенсивном обстреле позиций армейской артиллерии, таком, что многие из артбатарей были уничтожены, советские стрелковые дивизии, поддержанные многочисленными танками, нанесли удар северо-западнее Витебска. В центре разгоревшегося сражения очутилась расположенная восточнее Оболя[75] 252-я пехотная дивизия, которая в ожесточенном, продолжавшемся весь день оборонительном сражении смогла сдерживать значительно превосходящего по силам противника, в конце концов все же сумевшего проделать в ее фронте брешь шириной 8 километров. В результате последующих атак враг сумел еще больше расширить эту брешь на участке корпуса. После новых массированных атак утром 23 июня волны наступающих красноармейцев уже на широком фронте перевалили через дорогу Полоцк-Витебск и двинулись на юг, нанеся частью сил удар на юго-восток. Обойденная с двух сторон и уже частично разрезанная на отдельные боевые группы дивизия, сражаясь в сильную грозу, была вынуждена отойти назад. Несмотря на тяжелое, продолжавшееся всю ночь с 23 на 24 июня сражение, корпусу удалось в течение первой половины наступившего дня удерживать плацдарм на северо-восточном берегу Западной Двины. Для этого в бой были брошены все имевшиеся в наличии временные боевые формирования и военно-строительные части. Отдельные войсковые части, постоянно атакуемые с воздуха красной авиацией, продолжали отбивать вновь и вновь повторяющиеся удары врага. Но уже в первой половине дня неприятелю удалось во многих местах прорвать наспех оборудованные позиции на Западной Двине и переправиться через реку, в том числе с танками, в районе поселка Бешенковичи[76]. Хотя местами и удалось отразить прорвавшегося врага, но многие части различных воинских формирований уже были окружены. По единственной еще остававшейся свободной дороге Бешенковичи-Лепель бесконечным потоком двигались тыловые части (частично и тех дивизий, которые дислоцировались в Витебске), постоянно атакуемые с воздуха вражескими штурмовиками и бомбардировщиками. В течение всего дня 25 июня продолжали ожесточенно сражаться окруженные в Бешенковичах части корпуса, которые оттянули силы врага на себя. Их личный состав вечером этого дня получил приказ наступающей ночью предпринять прорыв на соединение с основными силами корпуса, чего удалось достичь.

В течение последующих суток положение всего IX корпуса еще больше обострилось. Переброшенные сюда на помощь группой армий «Север» для спасения положения 24-я и 290-я пехотные дивизии были вынуждены снова отойти на север, в направлении на Полоцк. Обе уже сильно потрепанные в боях дивизии корпуса, испытывая постоянное давление неприятеля, были вынуждены с арьергардными боями отойти к югу и затем уклониться к западу.

 Еще более катастрофичным выглядело положение на правом фланге армии, на юго-восточной части фронта VI корпуса, в междуречье Западной Двины и Днепра. Уже в течение первого дня наступления русских оно стало здесь более чем критическим.