Желябов - Александр Воронский

Так защищали революционное слово эти безвестные тогда люди! За слово платили железом и кровью, железом, кровью и жизнью!..

После ареста пристав Миллер утверждал, будто он первым ворвался в помещение. На самом деле он первым бежал после первого же выстрела.

Любатович, часто бывавшая с Морозовым в типографии, сообщает:

— Судьба спасла нас. О гибели типографии при шел сообщить нам Желябов… Я из окна заметила высокую фигуру Желябова, всматривавшегося почему-то слишком внимательно в наш знак. Я подошла к окну, чтобы рассеять его сомнения, и он вошел к нам. Он был, видимо, взволнован. Горе наше было велико, когда мы узнали об участи типографии "Народной Воли", об аресте всех, о вооруженном сопротивлении и о смерти Пташки. Желябов с опаской шел к нам, думая, не проследили ли и нас…[57]

Без промедлений Исполнительный комитет организовал другую типографию на Подольской улице, в доме № 11. Здесь хозяевами были Кибальчич и П. С. Ивановская под фамилией Агаческуловых. Проживала с ними также Людмила Терентьева, помогали Исаев, Грачевский, Баранников, Михайлов.

Типография, как и в Саперном переулке, не отличалась сложностью. Станок — стальная рама с цинковым дном. Гранки вдвигались в этот станок и закреплялись винтами. Краску накладывали на грифельную доску и растирали валиком. Валик прокатывали по шрифту. На смазанный шрифт накладывался лист бумаги, по ней проводили другим валиком, более тяжелым, покрытым сукном. Вот и все. За час успевали сделать 50–60 листов.

Набирали мятежные статьи и призывы. Списки арестованных, заключенных, повешенных, расстрелянных. Набирали слова "прекрасные, горькие и жестокие", слова возмездия и отмщения, слова новой правды, новой благой вести.

Работали с револьвером в кармане, с кинжалом за поясом, охраняемые метательными снарядами.

П. С. Ивановская, послужившая немало тайной народовольческой печатне, рассказывает:

… Всегда освежающим душем в промежутке между только что оконченной и началом новой работы было вечернее, немножко таинственное, осторожное посещение квартиры С. Л. Перовской. Они с Желябовым жили недалеко от нашей резиденции, поэтому принимались разные хитрости, чтобы не оставить каких-нибудь следов этих посещений. С. Л. встречала нас всегда ласково, приветливо, как будто не она нам, а мы ей принесли освежающие мысли и новости. С большим вниманием и искренней непринужденностью она помогала нам разбираться в повседневной сложной путанице и шатании общественного настроения. Рассказывала она и про работу и занятия среди рабочих, и о кружках и организациях. Говорила С. Л. спокойно, без малейшей сентиментальности[58].

Несмотря на усталость, на перегруженность боевыми, организационными, пропагандистскими делами, Андрей Иванович улучал время заглянуть в подпольную типографию, принимал близкое участие в ее работе и в жизни своеобразных печатников, исполнял относящиеся к типографии поручения Исполнительного комитета, поддерживал дружеские отношения поборниками вольного слова. Та же П. С. Ивановская сообщает:

— Каждый приход в нашу типографию А. И. Желябова, с которым Лилочка (Л. Терентьева — А. В.) была хорошо знакома еще в Одессе, она настойчиво просила его дать ей место среди "действующих"… Проводив А. И. Желябова, она, молчаливая, долго ходила по комнате, тихо, напевая одну из любимых своих песенок, и потом, закинув руки на голову, думала вслух: — Я бы хотела с ними вместе умереть…[59]

Желябов придавал огромное значение революционной печати. Будучи одним из главных организаторов "Рабочей газеты", он оборудовал для нее особую типографию. Сотрудникам "Рабочей газеты" Франжоли, Коковскому и другим Андрей Иванович давал советы, что надо писать общедоступно, простым, понятным языком.

"Рабочая газета" вышла в количестве трех номеров.

НОВЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ

Весной 1880 г. Софья Львовна Перовская появилась в Одессе вместе с Саблиным. В Одессе в то время работала Вера Николаевна Фигнер, занятая подготовкой покушения на графа Тотлебена. Следом за Перовской и Саблиным приехали Якимова-Баска и Исаев, прибывшие нашли рабочего Меркулова и Льва Златопольского, Перовская и Саблин, уманьские мещане по паспортам, сняли на Итальянской улице, № 47, лавку, в которой открыли бакалейную торговлю. В лавке вырыли яму. Были получены сведения, что царь скоро через Одессу "проследует" в Крым. Заговорщики рассчитали: по прибытии в Одессу Александр II всего вероятнее от вокзала поедет к пароходной пристани именно по Итальянской улице. Златопольский приобрел бурав и несколько водопроводных труб. Земляные работы с самого начала пошли неудачно. Работать можно было только ночью, днем в лавку заходили покупатели. Бурав за бивался глиной, потом едва не вылез наружу. Технику Исаеву во время химических работ оторвало при случайном взрыве три пальца, он должен был лечь в больницу. Землю носили в кульках, в узлах, в корзинах на квартиру Веры Николаевны[60].

Обнаружилось, что царь уже прибыл в Одессу и за короткий срок провести подкоп и заложить мину не удастся. Колодезь в лавке засыпали, бурав и другие орудия по производству земляных работ спрятали, участники предприятия разъехались.

Следы Желябова были и здесь. Софья Львовна приехала в Одессу с письмом Желябова к рабочему Меркулову. Меркулова привлек в партию Андрей Иванович. Впоследствии арестованный Меркулов стал оговаривать и предавать всех, кого знал. В частности, по его указанию в 1883 г. на улице была взята и Вера Фигнер. Этот Меркулов, утверждая, что его "увлек Желябов", раскрыл дело о подкопе на Итальянской улице.

Он сообщил также властям о другом, более позднем "предприятии", в котором Андрей Иванович принимал уже главное участие. Катаясь летом на лодке по Неве вместе с Желябовым, Пресняковым, Грачевским, Баранниковым, Александром Михайловым и Тетеркой, он, Василий Меркулов, узнал, что под одним из петербургских мостов "злоумышленники" намереваются подложить мину "с целью посягнуть на жизнь государя императора". Спустя несколько дней на явке близ Михайловского сада Меркулов встретил Александра Михайлова. К явочному месту прибыли на лодке Желябов, Тетерка и Баранников. Баранников вручил Меркулову два пятилапных якоря. Тетерка сказал Меркулову, что они извлекли динамит из-под моста по Гороховой улице.

Далее "дознанием" выяснилось: действительно, летом предполагалось взорвать Каменный мост во время проезда царя. Рабочий Тетерка, тоже привлеченный в партию Андреем Ивановичем, однажды от "неизвестного" ему человека получил корзину и в ней завернутую в рогожу гуттаперчевую подушку весом около 2 пудов. Тетерка свез "подушку" в Петровский парк; там его ожидали Желябов и Пресняков. Усевшись в лодку, они проплыли в Екатерининский канал. На дне лодки лежала другая гуттаперчевая подушка. Под Каменным мостом таинственные подушки были связаны веревками, проволокой и погружены в воду; проволоки проводников прикрепили к плотам, где прачки полоскали белье. "По состоявшемуся между участниками преступления соглашению" "подушки" предполагал взорвать Желябов с помощью Тетерки, когда "царь-освободитель" будет проезжать через мост. В означенное время Тетерка и Желябов с картофелем в корзине должны были сойти к плоту, где они раньше прикрепили провода; под видом промывки картофеля Желябов намеревался соединить провода с батареей. Но Тетерка во время не явился: он опоздал потому, что у него не оказалось часов, а царь в тот же день уехал в Крым, в Ливадию.