По ту сторону - Сергей Щипанов

– Вы хотите сказать, как меня угораздило попасть к пиратам? – Он кивнул. – Я поступила на корабль лекарем, даже не зная, что это каперское судно.

– Невероятно! Прежде не приходилось слышать подобных историй. Впервые встретил такую необыкновенную женщину! Должен признаться, вы очаровали меня, Жанна!

Кажется, я жутко покраснела:

– Вы не должны говорить мне таких слов, сударь. Не забывайте: я замужем.

– О, прошу простить меня, милая Жанна. Но ведь в прошлую нашу встречу вы говорили, что разглядели во мне талант творца. Я и сам чувствую в себе призвание писать пьесы в стихах. А все поэты немного сумасшедшие. Не судите строго несчастного комедианта, нашедшего свой идеал в вашем лице, о несравненная Жанна!

Как всё-таки мы, женщины, падки на откровенную лесть и сладкие речи мужчин. Я потеряла бдительность, и не заметила, как попала под гипнотическое действие слов обольстителя, дала себя охмурить. Упивалась галантными речами, не обращая внимания на то, что Уильям явно актёрствует, говорит словами Дона Жуана из знакомой мне пьесы. Или сочиняет на ходу монолог для будущего творения.

Мы подошли к нашему с Робертом жилищу.

Ну, всё, хорошего понемногу – надо прощаться.

– Мой дом. Спасибо, что проводили…

– Разве вы не пригласите меня, Жанна?

Однако! Я растерялась от такой бесцеремонности:

– Что вы, сударь! Это неудобно…

– Жанна, у меня и в мыслях нет ничего дурного. Быть возле вас, слушать ваш голос, это всё, что мне нужно. Клянусь вам!

Уже не пылкий любовник, а скромный юноша – сама кротость и целомудрие – просил дозволения войти. И я поверила, вернее, позволила ему уболтать меня.

Я знала: Полли нет дома – после церкви собиралась на рынок, а там, как пить дать, «зацепится языком». Джим, скорее всего, дрыхнет в конюшне. Впрочем, сказать по правде, в тот момент меня не заботило, увидят ли слуги, что я пришла не одна. А если уж совсем откровенно, сама не хотела отпускать Уильяма. Он так мил, так любезен…

Как только мы оказались в доме, от галантности молодого повесы не осталось и следа. Мгновенно забылись клятвы и заверения в желании лишь слушать мой голос. Едва перешагнув порог, я оказалась в жарких объятиях коварного соблазнителя. Вяло сопротивлялась, стараясь уклониться от поцелуев, шептала: «Что ты делаешь… не надо». «Жанна, дорогая… я сгораю от страсти», – шептал он в ответ, и целовал мне лицо, шею, ямочку между ключицами.

Не помню, как мы оказались в спальне для гостей. В той самой, где я не так давно застукала Роберта, лапающего служанку. А теперь сама облапана будущим гением, охотником до любовных утех с чужими жёнами. Похотливые руки донжуана скользили по моей спине и бёдрам, касались груди, настойчиво искали застёжки на платье. Уильям становился всё нетерпеливее и грубее в желании овладеть мною. Не справившись с крючками, дёрнул за ворот и надорвал его; надавил на грудь, сделав мне больно, чем окончательно вывел из состояния тупой покорности.

Я резко его оттолкнула:

– Успокойся! Я не хочу… не могу… Я люблю своего мужа, понимаешь!

Уильям тяжело дышал, глядел исподлобья. На мгновение показалось: захочет взять меня силой. Но он лишь криво ухмыльнулся:

– Супружеская верность – лучшая из добродетелей… Когда нет иных достоинств.

Я вспылила:

– Что ты о себе воображаешь! Гений, ха! Тебе ещё только предстоит им стать. Знаешь, теперь я уже не уверена, что так и будет. Кто знает, может «стратфордцы» ошибаются, и истинный автор великих пьес – граф Оксфорд?

– О чём ты, Жанна? Зачем упомянула «хромого Эдуарда»? Он, кстати, заключён в Тауэр.

– Кто? – не поняла я.

– Эдуард де Вер, граф Оксфорд. Ты ведь его имела в виду?

– Да. Кажется. Он ведь поэт и драматург, обласканный королевой?

– Был таковым, пока не снюхался с заговорщиками-католиками.

Я не хотела продолжать этот разговор – и так наболтала лишнего. Упомянула о споре «стратфорцев» с «оксфордцами» за несколько столетий до самого спора. Не нарваться бы на неприятности со «Службой».

– Ладно, Уилл, не заморачивайся, – сказала я по-русски, и добавила на его родном: – Я имела в виду, что в Англии немало хороших поэтов и драматургов, и надо очень постараться, чтобы превзойти всех.

Уильям пожал плечами. На меня он смотрел уже спокойно, без диковатого блеска в глазах (как глядят самцы на течную самку).

– Я плохо понимаю тебя, Жанна. Мне казалось, что ты… Ладно… Не стоит об этом. Извини, если обидел.

– Хорошо. Я принимаю извинения. Мы можем остаться добрыми знакомыми…

Расстались мирно. Но у меня в душе остался горький осадок. Разве я дала ему повод обращаться со мной, как с кабацкой шлюхой?!

4

И опять чередой потянулись дни, одинаковые, как цыплята из инкубатора. Где-то воевали и заключали перемирия, соперничающие королевские дворы Европы интриговали друг против друга, основывали временные союзы, дабы ослабить позиции противника. Вся та грязь, что именуется большой политикой, очень напоминала происходящее в этой области в двадцать первом столетии. Сюда, в Стратфорд, долетали лишь отголоски событий, и то в виде слухов о борьбе партий при дворе Елизаветы. Среди придворных, насколько мне известно, есть сторонники и противники тех или иных монархов, поэтому дворцовые интриги – как бы проекция соперничества европейских властителей.

Информационный голод давал о себе знать. Полное отсутствие СМИ угнетало меня постоянно, а сейчас – тем более. Очень уж нудно тянулось время. Почты, как таковой, ещё не существовало, и рассчитывать на весточку от Роберта не приходилось.

Тем удивительнее было, когда ко мне в дом пришёл некий Стивен Добс, оказавшийся штурманом с «Коричневой звезды», и заявивший, что имеет поручение от капитана Хоума.

– А где сам капитан?! – воскликнула я, не на шутку встревоженная словами Добса.

– Во Франции, в местечке Буживаль. Кэп просил передать вам записку, мэм.

Он снял шляпу и вытащил из-за подкидки свёрнутый в тонкую трубочку листок бумаги. Протянул мне. Я развернула дрожащими руками и прочла: «Джонни, я в плену. Требуют выкуп – 500 ливров. Стив Джобс, мой штурман, расскажет подробно. Твой злополучный супруг Роберт Хоум».

Написано вкривь и вкось, явно нетвёрдой рукой.

Перед глазами сразу же встала картина: Роберт, весь израненный, закован в цепи и помещён в темницу; он лежит на голом каменном полу, а вокруг бородатые громилы-стражники, которые глумятся над пленным, пытают и угрожают убить, если выкуп не будет уплачен в ближайшее время.

– Что с ним случилось? – еле выдавила, сама не своя от страха за мужа.

– Успокойтесь, мэм. Кэп в порядке. Я вам всё подробно растолкую, только…

– Не томите, бога ради! Рассказывайте скорее!

– Прошу меня простить, мэм, но я проделал чертовски длинный путь. Буду весьма признателен, если предложите мне присесть, и я бы не отказался от глотка эля, или виски, или…

– Ох, извините, – спохватилась я. – Конечно, проходите в комнату… Полли!

Я велела служанке принести бутылку любимого всеми ирландцами, шотландцами и англичанами напитка, а также поесть – холодной телятины и хлеба. Усадила гостя в холле возле камина, топившегося по случаю ненастной погоды.

Человек лет сорока, с обветренным лицом, загорелый, Добс выглядел, как обычный моряк – таких в Англии не счесть. Он сразу, без церемоний, налил себе чуть не до краёв кружку и осушил одним махом, затем принялся за мясо. Ел с удовольствием, видно было – проголодался, и вообще, не близкий, видать, путь отломил.

Я терпеливо ждала.

– Не беспокойтесь, мэм, я всё подробно расскажу… доем только этот кусочек, – пробубнил он с набитым ртом.

– Пожалуйста, не торопитесь, – сказала я, как гостеприимная хозяйка, хотя извелась уже, ожидаючи.

– Угу, м-м-м, м-м. Вы позволите? – он прожевал и опять потянулся к бутылке.

Я кивнула.

Добс выпил.

– Так вот, мэм, – принялся он рассказывать. – Поначалу-то плавание у нас шло неплохо. Я бы даже сказал, отлично начиналось. Подошли к берегу и встали на якорь в устье Конго. Это такая большая река в Африке, мэм. Оттуда двумя отрядами направились вглубь континента. Один отряд на шлюпках пошёл вверх по реке, другой прямо через лес, на юго-восток. Кэп командовал людьми на шлюпках…

Я пришла в ужас, решив: Роберт в плену у какого-нибудь людоедского племени.

Да, нет же, штурман ясно сказал, дескать, капитан во Франции находится. Господи, какая пытка выслушивать подвыпившего человека. Добс, чуть заплетающимся языком, продолжал рассказывать, как моряки с «Коричневой звезды» захватили несколько десятков негров, погрузили на судно, отплыли, намереваясь идти к берегам Нового света, чтобы сбыть «товар». И вот тут-то удача отвернулась от Хоума и его экипажа.

У Роберта была договорённость с капитанами двух других судов, участников экспедиции, о встрече возле островов Зелёного мыса, откуда все вместе должны идти через Атлантику. Но на полпути «Коричневую звезду» неожиданно атаковали.