Фигура легкого эпатажа - Дарья Донцова

— Я молчала, пока вас превозносили на собраниях, но звания старейшей сотрудницы не отдам!

…Светлана тогда чуть не умерла от хохота. Нет, старухам совсем крышу поотрывало, того и гляди они из-за клочка бумаги передерутся. Это ж как весело!

Драка и в самом деле случилась, только была она вербальной. Нина Леонидовна прищурилась и звонко воскликнула:

— Ошибаетесь, Ольга Ильинична, старейшая я! Пришла на работу в год основания НИИ, мне едва исполнилось семнадцать. Покойный Сергей Лазаревич лично приказ о приеме в лабораторию подписал. Так-то.

— Ага! — азартно воскликнула вторая претендентка на старейшинство. — Анна Сергеевна, ну-ка, скажите громко всем, когда я тут появилась?

— Если верить записи в трудовой книжке, то вы приступили к службе раньше, — пискнула главная кадровичка.

— Вот! — топнула ногой Ольга Ильинична. — Правду не зарыть, не спрятать. Сергей Лазаревич сам позже меня пришел, охотно верю, что он приказ о вашем приеме в лабораторию подписывал. А меня зачислял сам Натан Львович, отец-основатель нашего НИИ, академик из великих!

В зале стало так тихо, что было слышно, как у директора трясутся руки. Именно трясутся — Владлен Игоревич положил кисти на стол, и пальцы помимо воли хозяина дергались, стучали о полированную доску.

И тут Нина Леонидовна улыбнулась.

— Орест Михайлович! — нежно пропела она. — Не вижу вас! Скажите, коллеги, наш юрисконсульт тут?

— Здесь я, душенька, — проблеял законник, — весь в вашем распоряжении.

— Разберитесь с казусом, — по-прежнему улыбаясь, потребовала Нина Леонидовна. — Можно и даже нужно это сделать прямо в данную секунду. Смотрите, получается, я поступила на работу в наш НИИ позже Ольги Ильиничны…

— Да, — торжествующе перебила ее соперница, — о чем безоговорочно свидетельствуют документы.

— Никто и не спорит, — кивнула Нина Леонидовна, — вопрос в ином. Я трудилась непрерывно, а Ольга Ильинична увольнялась — уходила на три года, а потом вернулась. Следовательно, мой стаж в институте непрерывен, а Ольга Ильинична хоть и пришла раньше, тридцать шесть месяцев отсутствовала. Кто старейший?

— Вы, душенька, — закивал Орест Михайлович, — какие уж тут сомнения.

Зал снова зашумел, Ольга Ильинична затопала ногами, обутыми в чемоданообразные ботинки.

— Вранье! Я не увольнялась! Никогда!

Нина Леонидовна засмеялась:

— Ольга Ильинична, вы, похоже, вследствие возраста забыли кое-какие детали своей биографии. В тысяча девятьсот семьдесят втором году вашего мужа, Виктора Андреевича, арестовали за убийство.

Все присутствующие ахнули, а Нина Леонидовна методично продолжала:

— Виктор, мир его памяти, задушил свою любовницу, к тому же беременную. Вы очень испугались. Конечно, не слишком хороший факт в биографии члена КПСС, коим вы в отличие от меня являлись. Сообразив, что вам грозят неприятности, вы, Ольга Ильинична, быстренько уволились и затаились. Собирались пересидеть беду в амплуа домашней хозяйки. Но тут Виктор решил избавить семью от позора и повесился. Ясное дело, покойников не судят, вы так и не стали женой осужденного, анкета осталась чистой. Правда, сразу вернуться в НИИ побоялись, слишком много людей знало о ситуации, пришли через три года. За это время болтовня утихла, и Сергей Лазаревич, добрейшая душа, вас назад взял. Вот так. Не хотела напоминать никому о малоприятных фактах вашей биографии, но вы первая начали.

— Не было такого, — придушенно прошептала Ольга Ильинична.

Нина Леонидовна улыбнулась:

— Было, было. Правда, почти все, кто знал данную историю, давно покойники: и Виктор, и Катя, и Сергей Лазаревич. Но есть документы, приказы о приеме на работу и увольнении. Желаете посмотреть? Это легко устроить, они в кадрах хранятся!

Ольга Ильинична, зарыдав, бросилась со сцены, Нина Леонидовна царственно кивнула Владлену Игоревичу:

— Можете продолжать церемонию моего награждения…

Глава 23

— Поучительная история, — вздохнула я. — Впрочем, есть русская поговорка: «Все тайное когда-нибудь становится явным».

— И теперь эта жаба… — с чувством продолжила Светлана и вдруг осеклась.

Не договорив фразу, девушка соскочила с подоконника и испуганным взглядом уставилась на кого-то, кто только что вышел на лестницу. Я оглянулась. В проеме двери стояла излишне тучная пожилая женщина, и в самом деле крайне похожая на жабу. Словно для полноты сходства, она была облачена в платье бутылочного цвета и мешковатый кардиган того же оттенка.

— Светлана, — с укоризной воскликнула старуха, — когда тебя на склад послали?

— Так он на перерыв закрыт, — проблеяла испуганно девушка.

— Обед с двенадцати, — постучала указательным пальцем по наручным часам жаба. — Ну-ка, хватит курить!

— И не дымила вовсе, — засопротивлялась девушка. — Тут вот… женщина… она того… ищет… человека, а я объясняю где… Нина Леонидовна, не сердитесь!

— Иди за пробирками, — очаровательно улыбнулась старейшая сотрудница НИИ, — разберусь без тебя спокойно, кто и кого найти желает.

Свету словно ветром сдуло.

— Вы к кому? — повернула ко мне одутловатое лицо Нина Леонидовна.

Я безо всяких колебаний ответила:

— Хотела обмануть вас, представиться главным редактором журнала «Химия в жизни», но теперь понимаю, что делать этого не стоит.

— Вот и правильно, — безо всякой улыбки кивнула Нина Леонидовна. — Для начала скажу: очень не люблю лгунов. И потом, я великолепно в курсе, что изданием руководит мужчина, кстати, мой бывший аспирант, Леня Перлин.

— Ну надо же! — вырвалось у меня. — Подобный журнал существует на самом деле?

Нина Леонидовна усмехнулась.

— Вы кто?

— Журналистка из «желтухи», мне поручено сделать интересный материал о жизни Антонова.

— Жареные факты?

— Да, — с самым честным видом призналась я. — Вы знали Михаила Петровича Антонова?

Нина Леонидовна улыбнулась:

— Естественно.

— Он ведь умер.

— Верно, сегодня похороны, — спокойно сообщила Нина Леонидовна. — Сейчас идет церемония прощания, все туда двинули.

— А вы почему остались? — не утерпела я.

Ученая заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из старомодно-затейливой прически.

— Не люблю погосты, — вдруг откровенно призналась она. — Знаете, голубушка, когда понимаешь, что скоро самой там постоянную прописку получать, на кладбище не тянет. Еще я простудлива, а Михаилу Петровичу уже все равно. Впрочем, думаю, учитывая некоторые нюансы, Антонов не был бы особо рад, сумей он узнать, что я рыдала у его могилы.

— Вы конфликтовали?

— Мы интеллигентные люди, — всплеснула окорокообразными руками старуха, — способны подняться над личным ради науки! Впрочем, о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. Антонов умер, проект теперь закроют, реально им некому заниматься — сплошные покойники, а те, что живы…

Не договорив фразу, Нина Леонидовна захлопнула рот.

— Пожалуйста, продолжайте, — взмолилась я.

— К чему вам наши институтские проблемы? — криво усмехнулась старуха. — Валерий Сергеевич кашу заварил, всех перебаламутил… Ох уж эти бессмертные!

— Вы знали тестя Антонова? — удивилась я.

Нина Леонидовна поморщилась.

— Мир науки узок, плюнь — и попадешь в знакомого. Знала ли я Валерия Сергеевича? Очень хорошо, можно даже сказать — близко. Была его женой.

У меня закололо в висках.

— Ничего не понимаю… Следовательно, вы мама Анны? Жены Михаила Петровича?

— Верно.

— Но…

— Что?

— Вы не живете вместе с дочерью?

— Нет.

— Почему?

Нина Леонидовна вновь поправила прическу.

— Имею свою квартиру, вполне уютную. Несмотря на возраст, пока не растеряла ума, да и физически вполне активна. Вот допекут болезни, тогда и найму себе прислугу.

— Вы с Анной в ссоре? — пыталась я разобраться в чужих семейных хитросплетениях.

— С какой стати мне отчитываться? — надменно проговорила старуха. — Я не на исповеди, да и вы не священник. Михаил Петрович, чтобы поставить меня на место, частенько говаривал: «У каждого свое мнение, в науке трудно доказать истину, нас господь рассудит». Дорогой зять предполагал, что теща, учитывая ее возраст, раньше предстанет у престола создателя, но фатально ошибся.

— Нина Леонидовна, — взмолилась я, — умоляю, выслушайте и помогите! Меня могут сделать в газете заведующей отделом, но я должна принести хороший материал, доказать свое умение отыскивать факты…

Старуха подняла морщинистую руку.

— Стойте, беседовать лучше без свидетелей.

— Здесь никого нет.

— И у стен имеются уши… — лукаво заявила ученая. — Пойдемте ко мне в кабинет.

Сев в кресло, Нина Леонидовна откинулась на спинку.

— Ладно, — вдруг сказала она, — расскажу кой-чего, но вот сумеете ли понять… Институт основали давно. Только-только закончилась война, страна лежала в разрухе, народное хозяйство в руинах, большинство мужчин погибло, сельское хозяйство пришло в упадок. Однако народ был полон энтузиазма: социализм победил фашизм, вот теперь заживем.