Расколотый берег - Питер Темпл

— Да нет.

— Ну какая разница — вы заодно, так? Все?

— Я просто делаю свою работу. Ни с кем я не заодно.

Кэшин шел обратно по неровным доскам, смотрел на рыбаков, на неспокойное море и спиной чувствовал взгляды. У старого склада он обернулся.

Мужчины всё стояли, прислонившись к парапету, и смотрели ему вслед. Сьюзи уставилась вниз, на щербатые доски.

— Трудно, — сказал Дав. По телефону его голос казался еще более сиплым, чем обычно. — Я не могу тут свободно работать.

— Меня беспокоит вся эта история, — ответил Кэшин.

— Ну и что особенного? Сегодня одно беспокоит, завтра другое.

— Как это?

— Я говорил — ситуация заморожена. Выборы на носу. Стоит начать беспокоиться — и окажешься в Северном Брингальберте. И твой приятель Виллани не поможет.

— Где это — Брингальберт?

— Вот именно — а хер его знает.

— Прежде мы думали, что это сделали мальчишки, и ты говорил, что есть установка не давить на Донни, чтобы он смог выйти под залог.

— Ну да. Прежде. С Виллани разговаривал?

— Он велел мне продолжать отдыхать, — ответил Кэшин.

— Ну, это он транслировал глас свыше. Местные политики не захотят настраивать сексуальный белый персонал отелей Кромарти против себя, а федеральное правительство ни за что не даст Бобби Уолшу больше кислорода, чем он имеет сейчас.

Утро уже давно наступило, горел огонь. Кэшин, скрючившись буквой «Z», лежал на полу, поудобнее пристраивая ноги на неустойчивой кухонной табуретке. По крыше тихо шелестел дождь, и по стеклу тихо скользили крупные капли. Сегодня на развалинах дома Томми Кэшина работы не проводились.

— Если оставить как есть, — сказал он, — то все затухнет. Дознание обнаружит, что это всего лишь крайне неудачное стечение обстоятельств, виноватых нет, и все уйдет в историю и благополучно забудется. Все погибли. И на ребят, на их семьи, на весь Даунт ложится пятно: они убили Чарльза Бургойна, местного святого. Это ж вечный позор!

— Трагедия, — ответил Дав. — Такое пятно всегда трагедия. Любил я, бывало, поглядеть эту рекламу пятновыводителя. Джо, у тебя там телевизор-то есть?

— Что по нему смотреть-то?

— Бобби Уолша и мертвых черных мальчишек.

— Хоть меня и засунули в жопу мира, — ответил Кэшин, — котелок еще варит. Не будешь ничего делать — сразу скажи.

— Ах, как трогательно! Чего же ты хочешь?

— Часы Бургойна. Хоть кто-нибудь почесался, узнал, где он их купил? Хотя мне кажется, они все нумерованные, как двигатели на машинах.

— Проверю. Авось из-за такой мелочи в Бамбеджери и не зафутболят.

— Куда-куда? Ты вроде говорил про Северный Брингальберт?

— Говорят, эти две дыры самые яркие в созвездии участков одного полицейского. А ты так и работаешь, лежа на полу?

— Нет.

— Жалко. Интересный способ завязать разговор. Я еще позвоню.

Кэшин положил трубку, полежал, посмотрел в потолок. Он представил себе серьезное лицо Дава, глаза, с сомнением глядящие из-за маленьких круглых очков. Чуть погодя он задремал под шум дождя, барабанившего по крыше и журчавшего в водосточных трубах, словно полноводный ручей. Он вспоминал, как мальчишкой после дождя бегал к Каменному ручью, мокрая трава доставала ему до самых подмышек и он слышал такой же, как теперь, стремительный звук, видел, как вода хлещет по нависающим над ней веткам, затопляет поросшие мхом кочки, с которых он удил рыбу, пенится вокруг больших камней. Кое-где образовывались водовороты и даже маленькие водопады. Раз Кэшин видел, как, точно ножом, отрезало внушительный кусок противоположного берега и он медленно опустился в воду, и Джо успел заметить суетливо копошившихся в нем червей.

Так… Сесиль Аддисон расплачивалась по счетам Бургойна. Все квитанции и справки Сесиль у него есть, надо бы их разобрать.

Кэшин поднял ноги с табуретки, осторожно перекатился на правый бок, тяжело поднялся и подошел к столу. Толстую желтую папку придавила кипа старых газет.

Он налил чаю, поставил кружку на стол. Первый платеж был датирован январем девяносто третьего года. Он пролистал всю папку. Как правило, месячные платежи занимали одну страницу.

Что же, начать с самых ранних и идти по порядку? Он взглянул на обложку с написанными на ней именами и цифрами — магазины, продавцы, тарифы, электричество, вода, телефоны, суммы страховки. На других страницах были только даты, номера чеков и суммы. На первой же странице, попробовав во всем этом разобраться, он совершенно запутался.

Кэшин сидел, читал, перечитывал, пробовал объединить записи то так, то этак. Через час он набрал номер конторы. Миссис Маккендрик ответила, что Сесиль Аддисон нет на месте.

«Спит, наверное», — подумал Кэшин, а вслух произнес:

— Это полиция. Вообще-то мы ужасно вежливые, но, если надо, придем и разбудим миссис Аддисон.

— Подождите, — отозвалась она. — Я посмотрю, где она.

Через несколько минут в трубке раздался голос Сесиль Аддисон:

— Да-а.

— Это Джо Кэшин, миссис Аддисон.

— А, Джо. — По ее голосу было понятно, что она успела хорошо выпить. — Я тебя в новостях видела, грубиян. Так, мальчик, карьеру не делают.

— Миссис Аддисон, я тут просматриваю папку с квитанциями, которые вы оплачивали по поручению Бургойна. На некоторых отсутствуют имена, и поэтому непонятно, кому и за что платили.

Сесиль долго откашливалась. Кэшин убрал трубку от уха. Немного погодя Сесиль заговорила:

— Ничего особенного. Ежемесячные платежи, зарплаты, всякое такое.

— Я заметил, каждый месяц, с самого начала, вы платили кому-то по две тысячи. Не подскажете, что это такое?

— Понятия не имею. Чарльз давал номер счета, а я переводила деньги, вот и все.

— Мне нужны эти номера и банковские реквизиты.

— Это, знаешь ли, конфиденциальная информация.

Кэшин вздохнул как можно громче:

— Вы же понимаете, миссис Аддисон, что дело непростое. Речь идет об убийстве. Я приду к вам с ордером, и уж тогда мы заберем все ваши папки.

Она вздохнула в ответ:

— У меня нет этих сведений под рукой. Миссис Маккендрик тебе перезвонит.

— Пожалуйста, миссис Аддисон, пусть она постарается управиться за десять минут.

— Конечно-конечно. Только теперь зашевелились, да? После того, как погиб третий мальчишка и Бобби Уолш толкнул речь?

— Жду звонка от миссис Маккендрик, и побыстрее, если можно. Кстати, а кем был мистер Маккендрик?

— Он погиб в пятидесятые годы в Малайе. Был хвостовым стрелком на «Линкольне».[31]

— Человек, который движется вперед, а глядит назад, — заметил Кэшин. — Мне знакомо это чувство.

— О том случае правильнее было бы сказать «валится вперед». Выпал с балкона гостиницы, пьяный как свинья, прости за выражение.

— Ужас!

Ровно через десять минут миссис Маккендрик перезвонила и сообщила необходимые сведения, но говорила напряженно, как будто имела дело с шантажистом. Теперь Кэшину нужно было просить Дава навести справки. Дав позвонил, когда Кэшин носил в комнату дрова, чтобы растопить камин.

— Докладываю: пришлось немного приврать, — сказал Дав. — Но с этого момента выкручивайся сам.

— Ну, всем нам приходится привирать. Имя установил?

День угасал, за холмами на западе разливался янтарно-желтый свет.

— Некто Поллард. Адрес: Северный Мельбурн, Кол-лет-стрит, сто двадцать восемь «а». Деньги всегда снимал в местных банкоматах.

— Полное имя?

— Артур Поллард.

Собаки тихо толкали его — пора было идти гулять.

— Итак, какой-то загадочный тип, который получал деньги много лет подряд, — сказал Кэшин. — Надо бы выяснить, кто такой.

Было слышно, как Дав забарабанил пальцами по столу.

— Видишь ли, — ответил он, — у меня тут всяких своих выяснений выше крыши. Даже это маленькое расследование и то заняло несколько часов.

— Дополнительные очки. Федералы будут гордиться тобой.

Послышались три коротких удара.

— Тут вот какое дело… Я не гожусь для расследования убийств, и то, что назначили меня, — ошибка. Меня не волнует смерть этого богатого старого пердуна. Меня не волнует, найдут убийцу или нет. Меня даже не волнует, что убийцами считаются погибшие, возможно, ни в чем не повинные люди.

Кэшин слушал и по очереди трепал собак по загривкам.

— А часы Бургойна? — спросил он. — Что-нибудь новое есть?

— Слушай, да отвали ты!

Пора было идти. Кэшин надел короткий старый отцовский плащ, темно-коричневый, весь в складках, похожих на морщины на лице угольщика. Примерно через год после того, как он поселился у Дугью, отец Берна отдал ему этот плащ, когда они как-то собрались на охоту с хорьками:

— Отца твоего. Вот, висел, тебя дожидался. Великоват чуть, но Мик-то был не маленький.

Они долго ходили под дождем, спустились с холма, чтобы защититься от противного ветра. Сухой сезон подошел к концу, и ручей начал заполняться водой. Собаки обиженно и удивленно смотрели на него, нюхали воду чуткими носами.