Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Карр

Доктор Фелл бросил в огонь свою сигару, откинулся в кресле и прислушался к шуму дождя.

– Они оба были обречены, – сказал он. – Вы сами знаете, что произошло.

– Мораль случившегося ясна, – заметил Дж. Р. после паузы. – Теперь кто-то должен еще страницу-две порассуждать о том, как это грустно и тщетно и как девушке удалось бы избежать правосудия, если бы не одна-единственная чертова крошечная улика…

– Боюсь, это не сработает, – хмыкнул доктор Фелл. – Одной-единственной чертовой крошечной уликой был обильный калорийный ужин прямо под нашим носом. Это все равно что сказать, что забор, обклеенный рекламой «Гиннесса», является уликой, подтверждающей версию о том, что кто-то здесь пытается продать пиво.

Дж. Р. одарил его сердитым взглядом.

– Тем не менее, – сказал он, – я рад, что единственный детективный сюжет, в который я оказался вовлечен, не был полон невероятных событий и безумных ситуаций, как у Моргана в «Убийстве в Палате лордов» или «Аконите в Адмиралтействе». Никакие зловещие клерки не стреляли в Первого лорда Адмиралтейства отравленными дротиками через замочную скважину, никакие суперпреступники не скрывались в своем тайном логове в Лаймхаузе. Говоря о правдоподобии…

Хью с удивлением заметил, что Морган закипает от ярости.

– И вы хотите сказать, что эта история правдоподобна?

– Разве нет? – спросил Хью. – В точности как у Уильяма Блока Торнедоса. Как говорит мистер Берк…

Морган упал в кресло.

– Ох, ладно! – сказал он. – Не важно. Давайте выпьем.

Слепой Цирюльник

Предисловие

Эта книга – фарс об убийстве.

Думаю, следует предупредить вас сразу, потому что подобные вещи не особенно распространены в наше время. Но, если после этих слов вы решили с отвращением захлопнуть книгу, прошу вас повременить и выслушать меня.

Читая и рецензируя около трех сотен детективных историй в год, я имею к ним главное нарекание: среди них нет ни одной смешной. О, я признаю, что Ричард С. Пратер[25] или Картер Браун[26] могут быть забавны, но это лишь оболочка – забавен стиль написания, а не сама история.

Я скучаю по временам Крэйг Райс и Эллис Тилтон, Ричарда Шеттака и Джонатана Латимера[27], в чьих произведениях присутствовала некоторая абсурдность в обстоятельствах убийства и самом убийстве, а не только в стиле повествования.

Полагаю, я кажусь из-за этого старым. Такой подход был характерен в 1930-е годы. В годы «великой депрессии» был популярен фильм «Ничего святого», снятый по сценарию Бена Хехта с Кэрол Ломбард в главной роли. Это была хулиганская комедия о человеке, предположительно больном раком. Такой подход сейчас кажется неуместным, мы воспринимаем вещи более серьезно, особенно если речь идет о смерти.

Но смерть и смех – старые друзья. Средневековый Totentanz[28] по природе своей комичен, а макабрический[29] поэт Томас Лоуэлл Беддоуз[30] назвал свою книгу «Шуточки смерти». Пока Дункан истекает кровью, пьяный привратник в разговоре с Макдуфом отпускает грязные остроты.

Да и в реальной жизни убийства часто не лишены комического элемента. Один из самых мрачных дней в американской истории убийств начался с того, что тем душным утром человек по имени Джон Винникум Морзе ел на завтрак разогретый суп из баранины[31].

Подозреваю, что многие читатели – особенно молодое поколение любителей детективов – не возражали бы против более легкого подхода к жанру, нежели тот, которым потчуют их издатели.

Многие книги Карра включают в себя комический элемент. Ярче всего это выражено в серии о приключениях сэра Генри Меривелла, написанной под псевдонимом Картер Диксон (с удивлением осознаю, что последняя книга о нем вышла целых десять лет назад), но часто проявляется и в делах, расследуемых доктором Гидеоном Феллом, – как сцены бурного веселья в «Деле о серии самоубийств». Но это только вкрапления в канву сюжета, как в случае с шекспировским привратником. Лишь раз Карр написал полноценный фарс (в котором комическим было само убийство). И, будучи неподражаемым мастером, он создал нечто уникальное.

Мудро оставив доктора Фелла вне веселого балагана, автор заставил его разнообразия ради действовать в манере классического детектива, который рассуждает, не вставая с кресла, а затем вплел в свой фантастический сюжет подсказки, безукоризненным образом позволяя читателю самому понять, что же произошло.

В отличие от других черных комедий, «Слепой Цирюльник» – это прежде всего детективная история в самом прямом смысле слова. Но никогда раньше читателя так не сбивали с толку – ведь очень тяжело делать дедуктивные умозаключения, когда приходится вытирать выступившие от смеха слезы.

Надеюсь, вам понравятся хитросплетения сюжета… и искрометный юмор.

Энтони Бучер

Часть первая

Глава 1

Странный груз

Когда лайнер «Королева Виктория» покинул Нью-Йорк, направляясь в Саутгемптон и Шербур, на борту его, как говорят, находились два весьма известных человека, и, как сообщали уже куда тише, был и третий, чья известность являлась довольно печальной. Мало того, плыл с ними еще один человек, не привлекший такого внимания, но сыгравший впоследствии заметную роль в этой безумной запутанной истории. В багаже молодого человека нашлось нечто более ценное, чем марионетки месье Фортинбрасса или алмазный слон лорда Стартона, – хотя он и сам не знал об этом. Это может в какой-то мере объяснить, почему на борту «Королевы Виктории», корабля, славящегося блаженной атмосферой покоя, поднялся такой переполох и одна нелепица следовала за другой, нарушая привычный ход морского путешествия. Никакое другое судно, ходящее по морям под британским флагом, не отличается такой благопристойностью, как «Королева Виктория». Судно можно охарактеризовать как «семейный» лайнер, что значит – никакого веселья после одиннадцати вечера. К тому же на корабле строго следят за часовыми поясами, вследствие чего бар, будь он неладен, всегда закрывается на три четверти часа раньше, чем ожидаешь. Меланхоличные пассажиры сидят в застекленной кают-компании с такими лицами, будто пишут письма родственникам недавно умершего. В богато украшенном зале ведется беседа, которую периодически заглушает скрип дерева, за иллюминатором поблескивают зеленоватые волны, а перед электрическим подобием камина кто-то вяжет. В кают-компании за обедом и ужином играет классический оркестр – видимо, изначально предполагалось, что музыка будет способствовать хорошему настроению путешественников. Так и случилось бы, если бы лица оркестрантов не были при этом столь смертельно серьезны. Но один из круизов, имевший место весной прошлого года, капитан сэр Гектор Уистлер никогда не забудет. Под маской добродушия капитана Уистлера скрывался такой взрывоопасный темперамент, что ему позавидовал бы любой шкипер, променявший парус на пар, а уж богатство его речи не раз вызывало восхищение у младших офицеров.

Итак, однажды…

«Королева Виктория» должна была причалить в Саутгемптоне 18 мая после самого странного путешествия в истории корабля. Утром следующего дня мистер Генри Морган звонил в дверь нового дома доктора Фелла. Теперь доктор проживал по адресу Адельфи-Террас, 1. Генри Морган, как мы помним, был известным автором детективов, довольно легкомысленно относившимся к своему ремеслу. Он познакомился с доктором Феллом во время расследования дела о восьмерке мечей. В то самое утро небо затянули облачка, и из-за них едва проглядывало солнце, заливая тусклым светом реку и пышущие покоем парки. На носу Моргана красовались очки, придававшие ему обманчиво меланхоличный вид, а на вытянутом лице застыло выражение то ли злости, то ли удивления. Он определенно выглядел как человек, которому многое довелось пережить. Так оно и было.

Доктор Фелл громогласно и тепло поприветствовал его и без промедления вручил ему кружку пива. Как заметил его гость, доктор в этот день казался еще более тучным и краснолицым, чем когда-либо. Он поместил свои телеса в глубокое кресло, выглядывая в одно из больших окон, выходящих на реку. Просторная комната с камином в стиле братьев Адам была практически приведена в порядок по сравнению с тем, в каком состоянии видел ее Морган сразу после того, как доктор и миссис Фелл переехали сюда. Тут все еще царил кавардак – таков уж был доктор, – но сейчас вдоль стен тянулись дубовые полки с утрамбованными в них пятью с лишним тысячами книг, а хлам заботливо распихали по углам и закоулкам. Доктор Фелл испытывал некую старомодную привязанность ко всякому хламу, в частности к картинам, изображающим сцены охоты, или городские пейзажи в стиле произведений Диккенса, или людей, только выбравшихся из дилижансов, но уже заполучивших кружки с пивом у входа в сельский трактир. Также ему нравились узорчатые фарфоровые кружки с оловянными крышками, необычные закладки для книг, «позаимствованные» из баров пепельницы, статуэтки монахов и чертей и прочие безделушки, которые тем не менее в этой темной комнате с дубовыми книжными полками и потрепанным ковром на полу служили отличным фоном для его грузной фигуры, вызывавшей мысли о Гаргантюа. Он сидел в кресле у окна напротив письменного стола, заваленного книгами и бумагами, улыбался в свои бандитские усы и с озорным прищуром поглядывал на посетителя поверх очков, удерживаемых на голове широкой черной лентой. Когда были зажжены сигары, доктор Фелл сказал: