Побег от дождя (Вопросы любви) - Светлана Эдуардовна Дубовицкая

– Дусь, ты обижена на меня…

– Ну, что ты! Я просто спросила, – она улыбалась.

– Я хотел как лучше, – очень серьёзно произнёс он, надеясь достучаться до неё.

– Так лучше, – ответила она ему в тон.

Повисла напряжённая пауза. Алёша не знал, что ещё можно сказать, а Дуся слегка улыбалась и разглядывала его с ожидающим выражением лица. Он растерянно обвёл взглядом палату, посмотрел вниз, на свои руки, и обнаружил своё спасение.

– Я и забыл, я же тебе мандаринов привёз, – он протянул её пакет.

– Спасибо.

Повисло молчание.

– Ну, я пойду?

– Пока.

Как только он вышел, Дуся вскочила с кровати:

– Угощайтесь, Татьяна Андреевна! Тётя Люда, возьмите! Анечка, бери, тебе тоже нужны витамины!

Пустой пакет Дуся сунула в тумбочку.

– Дуся, как же ты? Себе-то ничего не оставила.

– А у меня на них аллергия.

Дуся легла и зарылась в одеяло. Женщины переглянулись.

– Петрова! Евдокия! Подойди на пост! – донёсся резкий голос из коридора.

Дуся вышла.

– Скандальница… – произнесла тётя Люда. – То смеялась, а то…

– Что? – не поняла Татьяна Васильевна.

– Глаза-то на мокром месте.

Женщины покачали головами.

По старой колее

Улыбка на Лерином лице окончательно убедила Алёшу, что жизнь вошла в своё русло. Она была рада видеть его, а он – её. Лера была одета, как всегда, со вкусом, светлые кудряшки были, как всегда, раскиданы по плечам в художественном беспорядке. Весело стучащие каблучки, лёгкая походка, мягкий поцелуй в щёку стали наградой за Лёшино возвращение. Он привычно подал ей руку и повёл в кафе, чтобы рассказать о проекте.

В маленьком зальчике было уютно, народу совсем мало. И кофе оказался вкусным. Алексей подробно рассказал Лере о своей задумке, показал уже сделанные наброски. Она слушала внимательно, иногда задавала вопросы – точные и по делу, и Алёша ещё раз убедился, что правильно выбрал компаньона – ответственного и исполнительного.

Отвозя Леру домой, он снова ехал знакомой дорогой. Она хорошо известным Лёше движением поправляла причёску, поглядывая в зеркало заднего вида, и этот привычный её жест, и мягкие знакомые интонации голоса убеждали его, что он дома, в знакомом ему, размеренном мире. И Алексею захотелось в нём остаться, не думать о завтра, не волноваться ни о чём, а просто жить – спокойно плыть так, как плывётся.

– Что ты хочешь на ужин?

– Не знаю, Лер, приготовь что-нибудь. Или закажи пиццу.

– Хорошо, тебе твою любимую с острыми перчиками?

– Да.

Лера всё делала «как надо». Встречала у порога, знала, сколько ложек сахара нужно положить в кофе, спрашивала, как прошёл день – одним словом, заботилась. Ароматные свечки в комнате должны были, по задумке, создавать уют, небрежно брошенная на стул блузка – свидетельствовать о присутствии в доме Женщины, а новые шторки с цветочками на кухне – создавать атмосферу семейного уюта.

– Я уже пришла домой. Ты когда приедешь?

– Не знаю, работы много.

– Но хоть ужинать ты будешь?

– Не знаю, Лер, посмотрим.

– Не задерживайся, я тебя жду!

– Постараюсь!

– Позвони, как поедешь домой.

– Ладно!

Он звонил, потом отвлекался ещё на одно дело, задерживался и ехал домой с чувством вины, которое раздражало его самого. И грустные глаза Леры тоже раздражали. И даже, как ни странно, отсутствие упрёков.

– Ты сказал, у тебя завтра выходной?

– Да.

– Что мы будем делать?

– Я буду отдыхать.

Лера тихо (стараясь незаметно) вздыхала и садилась в кресло с журналом.

– А что ты хотела?

– Думала, мы сходим куда-нибудь.

– Нет, я устал. Сходи одна.

– Одна я не пойду.

– Ну, с подругой.

Лера тихо качала головой.

Осень пришла не одна – принесла с собой свою спутницу – ангину. Алексей лежал на диване, завёрнутый по уши в плед, с ноутбуком на коленях и досадой в душе. Ангина порушила все планы. Сиплым голосом он решал рабочие вопросы по телефону и говорил «спасибо» Лере за кружку горячего чая, подаваемый градусник и за напоминание выпить лекарство. И за «как ты себя чувствуешь». И за «тебе что-нибудь ещё сделать?» И за «выздоравливай скорее». Но быть ей благодарным было ещё утомительнее, чем работать. Алёша, избалованный вниманием женщин (начиная с мамы) и всегда принимавший его с удовольствием, как нечто, ему полагающееся, теперь больше всего на свете хотел, чтобы его оставили в покое.

Но Лера не делала ничего плохого, напротив: она заботилась о Лёше, предугадывая его желания, не утомляла лишними расспросами, идеальная жена – и та не заботилась бы лучше, но, видимо из-за нервов, эта идеальность и вызывала недовольство. И поэтому он чувствовал себя виноватым перед девушкой. Получался какой-то замкнутый круг.

И собрав всю свою решимость, он решил этот круг разорвать.

Тень

Алёша вошёл в знакомое здание, предъявил на проходной уже недействующий студенческий (заботливо «потерянный» незадолго до диплома – весьма распространённый приём для желающих сохранить «корочку» для подобных случаев или просто на память). Ноги сами понесли его в библиотеку. Кстати, она ему нравилась больше, чем в их, главном, здании. Здесь была дешёвая мебель из ДСП, обломанные стулья, исписанные столы, но именно поэтому здесь было демократичнее и легче дышалось, даже казалось, что света больше. А может, просто у Алёши с этой библиотекой были связаны свои, особые, воспоминания. В голове мелькнула мысль, что он может случайно встретить Дусю. Хотя совсем необязательно – здание-то большое. «И вообще, какая разница?» – подумал он. Алёша даже сам не знал, хочет он этого или нет. У него было ощущение, что мир вокруг остановился, а он сам вошёл в это ирреальное – оставшееся в прошлом – пространство и осматривается вокруг, вспоминая. Он прошёл через широкий зал, сел, сам не зная зачем, за стол в самом углу и, чтобы оправдать свой нелепый поступок, стал разглядывать студентов. Их было немного, сидели за столами по одному или по двое, почти не разговаривая, в основном, девчонки – как и положено на филфаке. В зале стояла характерная библиотечная тишина, состоявшая из шелеста страниц, скрипа ручек и просто шебуршания. Только тихонько переговаривалась пара – девчонка и парень – через несколько столов впереди Алёши. Чтобы не шуметь, они сидели совсем близко, голова к голове. Оба были в чёрном, оба темноволосые и траурным пятном маячили посреди зала. Только у девушки волосы поблёскивали тёмным золотом на фоне чёрной водолазки. Лёша поймал себя на мысли, что, думая о своём, уже минут десять непонятно почему не отрывает глаз от её стройной фигурки, хотя та сидит почти неподвижно. Наконец девушка встала из-за стола, парень –