Выбор - Олег Говда

— Мне нравиться твоя наглость, парень, — чуть насмешливо произнес атаман, приближаясь к гонцу. — И я соглашусь на твои условия, если рассказ будет, хоть что-то стоить. И не забудь о ключе от двери в сокровищницу замка.

Харцыз подошел ближе и стал почти грудь в грудь с пареньком. Который оказался, хоть и небольшого роста, но изрядно широк в плечах.

— Ну, говори, сосунок… — сказал так пренебрежительно, словно в лицо плюнул, Секирник — разглядев вблизи подлинный возраст гонца. — Я жду!.. И не вздумай соврать! Если услышу что-то несуразное, к секире даже не притронусь, прикажу разорвать между верхушками деревьев. Лучше, скажи правду — и либо убирайся к ослиной матери, либо — умри достойно. Фу, как от тебя вином разит… — втянул ноздрями. — Для храбрости, что ли принял, герой?

— Я, Лукаш, внук мельника Мышаты, поклялся своей жизнью и честью Громовержцу Перуну, которого почитаю наравне с другими богами, — побледнев от едва сдерживаемой ярости, юноша понизил голос, вынуждая Секирника податься вперед и немного наклониться. — Что… убью тебя, харцыз! — и Лукаш быстрым движением воткнул атаману стилет в левую глазницу.

Закованный в латы воин дернулся, покачнулся и рухнул с громким бряцаньем на землю. А парень, утомленно присел ему на грудь и протер глаза. В них не то чтоб двоилось, но некоторая расплывчатость присутствовала. Вкупе с легкой дымкой… И страшно хотелось спать.

Какое-то время не раздавалось ни звука. А потом из-за деревьев и кустов стали выходить десятки угрюмых мужчин и неспешно собираться вокруг поверженного атамана и его убийцы.

Лукаш поднял голову, оглядел разбойников и совершенно бесцветным от усталости голосом попросил:

— Ради всего святого, кто-нибудь дайте пить…

Чья-то рука протянула парню полную флягу. Парень вынул пробку, поднес ее к губам, но тут же отдернул руку.

— О, нет…Воды! Умоляю, просто воды… От вина меня уже мутит. Третий день ни капли воды…

Харцызы недоуменно переглянулись, но вода у кого-то тоже нашлась, и гонец баронессы жадно вылакала литровую емкость всю, до капли. И только после этого устало произнес:

— Слава Громовержцу и Создателю, так хорошо, что и помирать не страшно… Кто у вас старший?

Степняки сдали назад, выдвинув вперед усатого и мощного детину. Он, покачиваясь, с любопытством глядел на Лукаша и чуть насмешливо улыбался:

— Так, ты теперь и будешь… Раз, Секирника завалил…

Сказанные страхолюдным харцызом слова не сразу дошли до сознания, уже во второй раз, за сегодняшний день, простившегося с жизнью, юноши. А когда он все-таки уловил смысл, то поднял голову и недоверчиво поглядел на окруживших его лесных братьев.

— Это как? — переспросил Лукаш. Непривычный к употреблению вина, разум явно сыграл с ним злую шутку и, перейдя за грань, подменил действительность пьяным бредом.

— А вот так… — неожиданно широко и по-доброму улыбнулся разбойник, сообразив, что юноша находиться в том состоянии совершенного опьянения, когда человек ведет себя почти как трезвый, пока не свалиться с ног. — Закон степного братства гласит: кто наказного атамана убьет, хоть в поединке, хоть случайно — тому на его место и становиться и за все отвечать. Пока круг атаманов не изберет другого. Или ты хочешь отказаться?

— А могу?

— Можешь. Этого закон не возбраняет.

— И что, никто из вас не станет возражать. Мстить за убитого?

— Я же ясно сказал, — совершенно ровным тоном, будто вдалбливая прописную истину не слишком понятливому ученику, повторил харцыз. — И слово есаула Ханджара, бывшего атамана Медведя, о котором даже ты слышал, в Кара-Кермене имеет вес. И пока луна не спрячет свой лик, а это значит, — есаул задумался что-то прикидывая. — Еще две седмицы, тебе, бойкий вьюнош, за все ответ держать. А там — не обессудь. Найдутся желающие твою планиду проверить. А то как же… Ну что, герой? Рискнешь головой, или сразу откажешься?

— Я в детстве темечка не зашиб, — ухмыльнулся Лукаш, которому вода ослабила похмелье, разбавила загустевшую кровь и, вновь погнав алкоголь по жилам, вернула кураж, — чтоб по доброй воле отказаться от командования самыми искусными воинами мира.

Мельничук вылез с ногами на поверженного врага и с высоты этого жуткого постамента оглядел свой, столь неожиданно свалившийся на голову, отряд. За то время, что он переговаривался с Медведем, вокруг собралось уже больше пяти дюжин вооруженных крепких мужчин, статью напоминающих волков и посматривающих на него с насмешливым любопытством. В основном — из-за столь юного возраста новоявленного наказного атамана.

— Меня зовут Лу… — громко начал Лукаш.

— Мельником тебя зовут, атаман, — хохотнул Медведь, перебивая парня. — О прежнем имени, забудь. Пока вновь в Зелен-Лог не возвратишься. А останешься в степи, значит, Мельником и помрешь… Или — заслужишь более громкое имя.

Глава пятнадцатая

Теперь главное чтоб Лучезар сумел все исполнить не хуже, чем с Ксандором. А до его возвращения Ищущий мог лишь гадать, как все обернется… А пора бы уж. Третий день минул с момента отправки Божены в Зеленец. Королева чуть не каждый час интересуется нет ли голубя от Звениславы.

Как все-таки сильны у женщин материнские чувства. Ведь под двойной дозой зелья пребывает Беляна, а о дочери не забывает. Ни о муже, ни о каких-либо иных делах ни разу не вспомнила, а о принцессе не перестает волноваться.

Оценив трезво состояние молодой женщины, Вышемир вчера сам отказался от мелькнувшего желания проверить силу гипнотического воздействия уже 'традиционным' способом. Понял, что ничего хорошего из этого не получиться. А подвергать опасности такой отличный план из-за минутной прихоти, по меньшей мере — глупо. Когда все идет как надо, за мелкие шалости победителей не осудят. Но если что-либо сорвется, ему припомнят каждую ошибку и своеволие. И по головке не погладят. Или погладят и даже в лоб поцелуют — предварительно сняв с плеч.

Вышемир перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Именно в таком положении он всегда быстро засыпал. А перед сном, в то последнее мгновение, когда разум еще балансирует на грани сна и реальности, к нему чаще всего приходило озарение. И ответы на самые, казалось бы, неразрешимые вопросы.

Надо с ней определенно что-то решать!.. В смысле — с Беляной. Убивать жалко, но и оставлять королеву здесь — в столице, в таком неустойчивом состоянии рискованно…

Не успел Вышемир додумать до конца эту мысль, как дверь в опочивальню рывком распахнулась, и внутрь влетела возбужденная Забава.