Дивная книга истин - Сара Уинман

Нет. С чайкой хлопот не оберешься. Но Канди всем рассказывал, что у меня есть свой букка, которого я держу в бутылке.

Что еще за букка? – спросил Дрейк.

Морской дух, сказала Дивния. Злой и своенравный.

А почему Канди так говорил?

Потому что в ту пору женщинам не дозволялось рыбачить.

Нелепые предрассудки, сказала Мира.

Разумеется. Но старые времена были верны своим предрассудкам. Тогда считалось, что женщины приносят неудачу на рыбалке. Более того, некоторые рыбаки боялись даже случайной встречи с какой-нибудь женщиной перед выходом в море и поэтому добирались до гавани не по улице, а кружным путем через скалы. И никто из них не сомневался в существовании морских духов. Все они верили, что для удачного лова и благополучного возвращения домой очень важно заручиться поддержкой какого-нибудь букки, потому что эти букки повелевали морской стихией. И ветрами, и волнами. Букки были могущественными, но очень капризными и вздорными. Они любили тишину, и поэтому в море мы никогда не насвистывали и не пели. Это было обычным делом для матросов на торговых судах, но только не для наших рыбаков.

Дивния сделала паузу, чтобы пропустить еще рюмочку. Щеки ее покраснели, ром горячил кровь.

На чем я остановилась?

На том, как Старый Канди сказал рыбакам, что у тебя есть свой букка, напомнил Дрейк.

Да, так оно и было. Но вы наверняка хотите знать, почему он это сказал? Тогда придется заглянуть чуть дальше. На побережье в ту пору жила одна очень мудрая старуха по имени Кассия. Она научила меня многим полезным вещам вдобавок к тому, что я узнала от отца. Как принимать роды, как исцелять от разных недугов. Она сделала меня своей помощницей. Я тогда была еще совсем юной. Не сказать чтобы я голодала, но временами с пропитанием было туговато. До того как Кассия перед смертью передала мне свои дела, я должна была чем-то зарабатывать на жизнь. Так я занялась плетением ловушек для крабов. Я сотни раз видела, как их делают, ничего сложного. Одолжила у Старого Канди болванку, нарезала ивовых прутьев и стала плести ловушки. У меня неплохо получалось. Возможно, Канди был ко мне неравнодушен, не знаю, но факт тот, что именно он первым предложил мне выйти с ним на лов. Он подобрал мне кое-что из рыбацкой одежды, а лодка у меня была своя – отцовская. И с той поры я стала ходить в море: гребла, насаживала приманку, опускала ловушки, а позднее возвращалась за уловом. Тем и кормилась, да еще откладывала в кубышку – на черный день.

Но как-то вечером, причалив берегу, я увидела поджидавших меня мужчин с зажженными факелами. Они вытащили меня из лодки, сорвали фуражку и куртку. Короче, они меня разоблачили. Тогда-то Канди их и припугнул – сказал, что со мной лучше не связываться. Мол, у меня есть свой букка, который перебрался в мой дом после смерти старой ведьмы Кассии. Одно только упоминание ее имени привело бедолаг в ужас.

Несколько дней они совещались и наконец решили так: мне позволят рыбачить, если я буду одеваться и вести себя как мужчина. Что я и делала, и вскоре они стали относиться ко мне как к мужчине. А еще через какое-то время они и вовсе забыли о том, что я девчонка, благо промысел процветал как никогда прежде. Сардины заходили в бухты огромными косяками – десятками тысяч, – и крабов было полным-полно, а устрицы только что сами не запрыгивали в донные тралы. И что самое главное: все рыбаки возвращались домой живыми и невредимыми. То были счастливые, изобильные времена. И все благодаря моему букке.

А где он сейчас? – спросил Дрейк.

Что? – не поняла Дивния, теребя мочку уха.

Я о твоем букке. Где он сейчас?

Где-то должен быть, промолвила она рассеянно и потянулась к своей трости.

То есть ты не знаешь?

Не знаю.

А ты не слишком беззаботно к этому относишься?

Я знаю только, что где-то он есть. Может, в каком-нибудь шкафу.

Разве ему не нужен воздух? И еда?

Это тебе не домашний питомец, сказала она строго, качая головой, а затем поднялась и пошла через черный ход к туалету за домом.

И только очутившись на свежем вечернем воздухе, Дивния позволила себе улыбнуться, потому что у нее никогда не было букки в бутылке – только крошечный морской конек, с которым она играла еще в колыбели.

Дрейк и Мира стояли рядом на ночной пристани, дожидаясь, когда Дивния попрощается со всеми в таверне. Луна была ослепительно-белой, как в середине зимы. Черное небо рассекали падающие звезды, а лучи маяка как будто пытались перехватить их в полете.

Загадай желание, сказала Мира.

И ты тоже, сказал Дрейк.

Только не говори мне, что ты загадал.

Не скажу.

Теперь они стояли с закрытыми глазами. Вместе и в то же время порознь. Улыбаясь каждый своим загаданным, но невысказанным желаниям…

Говорят, в молодости она была самой красивой женщиной на всем побережье.

Дрейк открыл глаза. Эту фразу произнес молодой рыбак, ранее сидевший на скамейке у входа в таверну. А теперь он стоял перед Дрейком и обращался к нему.

Что такое? – растерялся Дрейк.

Я о старой Дивнии. Говорят, она была первой красавицей на всем побережье. Так что даже волны…

…останавливали свой бег, чтобы на нее взглянуть, закончил за него Дрейк.

Нед Блэйни кивнул и ухмыльнулся, искоса бросив нежный взгляд на Миру. К тому времени он уже догадался, что эта рыбка находится в свободном плавании. И радость при виде ее улыбки настолько переполнила Неда, что он, не выдержав, подался назад, в сторону темного переулка.

Погоди-ка! – крикнула Мира.

Однако Нед не остановился.

Эй, там, вернись! – позвала она.

Но тот и не думал возвращаться, идя прежним галсом и по ходу фиксируя опасное смещение балласта где-то в области сердца, которое стучало, как мотор на предельных оборотах. Так он и шел привычным маршрутом, пока не добрался до старого тихого дома, где жил один, – он называл это жилище Небытием, потому что в небытие канули все его близкие, все когда-то обитавшие здесь люди. Прежде чем отпереть дверь, он еще раз вгляделся в беспредельную мерцающую тьму над гаванью. Мачтовые огни ближних и дальних кораблей подмигивали ему по-приятельски. Ощущение было примерно таким, какое он испытал в детстве, когда впервые увидел летучую рыбу. И он перешагнул порог своего дома, исполненный надежд и ожиданий.

Пых-пых-пых…

Звук мотора далеко разносился в ночной тишине. Света не было вообще – только разные оттенки тьмы. Лишь изредка из ниоткуда возникала чайка, чтобы исчезнуть в никуда, промелькнув над ними белой тенью. Веки отяжелели после всего выпитого, но Дивния не тревожилась, зная, что ее ботик сам найдет проход между мелей и доставит их домой в целости и сохранности. Так что она даже могла слегка вздремнуть. Собственно, что она и сделала.

Мира склонилась над заснувшим Дрейком. Ранее этим вечером она смотрела на него глазами влюбленной женщины. А каким был ее взгляд сейчас? Взглядом сестры? В этом она не была уверена. Ей вспомнился молодой рыбак, так внезапно исчезнувший в ночи, вспомнились его улыбка и ореол кудрей. И с этими мыслями она также начала клевать носом под убаюкивающее бормотание дизеля.

Этой ночью старая женщина на исходе своей жизни и трое молодых людей, только-только начинавшие жить, долго лежали без сна каждый в своей постели и прислушивались к вращению Земли. У этого вращения есть своя мелодия, доступная лишь очень тонкому слуху. И все они думали о любви. Об утраченной и о грядущей любви. Старуха заснула первой из них. Она спала, и лунный свет целовал ее в губы; и пахло сладким китайским чаем; и желтый цветок дрока нашептывал истории из ее далекой юности.

Молодая женщина, чей дом был наполнен запахом выпечки, мысленно сравнивала любовь с дрожжевым тестом: обоим требовалось время, чтобы дойти до нужной кондиции. И вообще все было намного сложнее, чем представлялось ей изначально. Уже засыпая, она подумала: А не лучше ли просто завести собаку?

Между тем дальше по берегу, в доме под названием Небытие, молодой рыбак думал только о ней. Он думал, что любовь похожа на море – такая же прекрасная и непредсказуемая, но стоящая того, чтобы ее познать.

А в лодочном сарае молодой человек закурил сигарету. И сделал две затяжки: одну в печали, другую на радость. Он думал о женщине по имени Мисси Холл. И на сей раз это были хорошие воспоминания. Потом луна зашла за кромку леса, и все погрузилось во тьму.

46

Две недели спустя секции моста были собраны и готовы к установке. Дрейк стоял на берегу, размышляя, каким образом это сделать: может, переместить громоздкую конструкцию по воде на пике прилива? От раздумий его отвлекло непривычное тарахтение подвесного мотора. Это не мог быть ботик Дивнии, звук которого он не спутал бы ни с чем. Дрейк повернул голову и увидел огибавшую отмель рыбацкую лодку с высоко задранным носом, а на ее корме – молодого человека с густой копной выбеленных солнцем и солью волос.