Кровоточащая чаша - Бен Каунтер

Оружейная стрельба хлестнула вниз со стороны септиамцев, обслуживающих окруженную бритвенно-острой колючей проволокой позицию автопушки на стене. Осколки и пара выстрелов ударили в Теллоса, но они просто прошли сквозь его неестественно белую, желатиноподобную плоть, прорезая кожу и мышцы, которые затем вновь стягивались вместе, оставляя лишь росчерки крошечных белых шрамов.

Горящий танк «Леман Русс» врезался в стену, его сияющий силуэт доходил до высоты половины укрепления. Теллос пронесся сквозь град огня и запрыгнул на танк, быстро вскарабкался на его турель, оставляя на броне отметины цепных лезвий. Он слышал топот двадцати штурмовых десантников, которые последовали за ним, и они ощущали то же, что и он — враг был лишь в нескольких шагах, сгрудившись в казармах, практически умоляя о правосудии Императора.

Теллос взвился на гребень стены. На самом верху тот выпирал наружу, чтобы не дать никому взобраться, но оружие Теллоса глубоко вошло в пластобетон, и он забросил себя на вершину стены.

Два заряда из автогана пробили его брюшную полость. Он почувствовал боль, но приветствовал её, поскольку она означала, что его тело излечивает себя так же быстро, как получает ранения. Огонь из болт-пистолетов затрещал со стороны десантников позади и огневая точка на стене смолкла. Теллос едва оглянулся на подчиненных, следующих за ним по пятам, и спрыгнул внутрь комплекса.

Основные казармы были впечатляющим зданием из черного металла с амбразурами вместо окон, окруженным широкой пластобетонной площадью, перекрываемой крест-накрест огневыми точками на домах и на каждом углу стен укрепления. Наскоро сооруженная деревня из лачуг и палаток выросла вокруг здания, и там собрались септиамцы, группирующиеся рядом с главными взрывозащитными дверями на противоположной стене и готовые к тому, что джоурианцы подорвут ворота и попытаются взять укрепление.

Если бы здесь не было Испивающих Душу, возможно, так бы оно и произошло. Но из-за Теллоса, возглавившего штурм с неожиданного направления, каждый из этих септиамцев был уже обречен.

Теллос приземлился на бегу и двадцать десантников последовали его примеру. Каждая секунда, что он тратил здесь, была секундой, когда враг находился вне его досягаемости, и потому он атаковал прямо в лоб, через кое-как построенный городок из хибар. Он небрежно проламывался сквозь стенки хрупких жилищ и отбрасывал домики в сторону своими цепными клинками, едва замедляя движение, чтобы рассечь немногих защитников, осмелившихся развернуться и противостоять ему.

Септиамцы — несколько сотен, скопившиеся вокруг баррикад, чтобы образовать смертельную зону перед взрывозащитными дверями — едва успели заметить атаку, начавшуюся у них за спиной.

Теллос был в доброй дюжине шагов впереди штурмовых отделений. Когда он врезался в линию септиамцев, он не остановился, чтобы сражаться. Он нырнул в толпу врагов и продолжил движение, глубоко вгрызаясь в их ряды, взмахи пары цепных лезвий расходились по широкой дуге, каждый удар отделял конечности и головы. Септиамцы развернулись и попытались перейти в контрнаступление, но они просто бежали в пасть смерти.

Теллос углубился в массу бунтовщиков, оставляя за собой пропитанный кровью канал из разбитых тел, который дал штурмовым десантникам требуемый разрыв, необходимый, чтобы укрепиться.

Гниющие лица разваливались, когда они умирали во второй раз. Шишковатые, с серого цвета кожей конечности бестолково размахивали дубинами и ножами. Лазерные залпы с короткой дистанции и выстрелы автоганов вылетали из толчеи, но Теллос не замечал их, впитывая плохо нацеленные заряды своей мутировавшей плотью и отсекая руки, старающиеся поднести оружие в упор.

Это была резня чистой воды. Ярость вновь навалилась на Теллоса, тот же гнев, что впервые проснулся в нем, когда он лишился своих рук на орудийной платформе «Герион», и продолжал гореть в нем, когда он штурмовал побережье укрепления Ве’Мета и бился с демонами на палубе «Сломанного Хребта». Ярость захватила над ним власть и повела его дальше, чем смог зайти любой из десантников. Это была пища, подпитывающая его мутировавшую плоть и невообразимо быстрые, смертоносные удары, которые он наносил вставленным в обрубки его запястий импровизированным оружием.

Теллос жил только ради этого — ярость была единственной вещью, которая заставляла его ощущать свою значимость. Убийство во имя Императора было самой правильной формой служения, и когда Его дух охватывал Теллоса, не существовало ничего, что смогло бы его остановить.

Его цепные клинки были покрыты потеками запекшейся крови. Он и сам был покрыт кровью с ног до головы, оккулобные органы выделяли жидкость, чтобы промыть кровь с его глаз, она саднила его бледную кожу и скользила по броне на ногах. Сотни лиц слились воедино, когда он колол по все стороны, септиамцы, пытающиеся окружить десантника, всего лишь входили в исходящую от него зону смерти.

Еще больше безмозглых изменников поднажали, чтобы взять его в кольцо и задавить количеством. Он сбивал их в стороны или рассекал надвое, взбираясь на завалы, образованные их телами, чтобы разрубать зачумленных тварей сверху. Множество умирало вокруг него, сотни, каждый взмах заканчивал незаслуженную жизнь. Штурмовые десантники отбросили септиамцев назад к воротам и выдавили их на Теллоса — те, кто пытался контратаковать, обнаружили, что они пытаются сражаться со сверхлюдьми, воинами, от чьих доспехов отскакивали штыки и ружейные пули, и чьи цепные мечи с одинаковой легкостью пробивали плоть, кости и трофейную элизианскую броню.

Теллос видел каски джоурианцев, униформу элизианцев, украшения сенаторов и форму Сил правопорядка, все обмотанные вокруг недочеловеческих существ-трупов, лица искажены ненавистью и болезнью. Их высохшие языки булькали и стенали, когда они умирали. Их кости трещали, а кожа расходилась, мышцы разрывались на куски зубьями цепных лезвий. Это было самое настоящее побоище, разложение и упадок, раздавленные силой Императора, ярость Теллоса — связь с Императором, словно вокс-линия к Золотому Трону.

Тяжелая рука опустилась на плечо Теллоса, и только намертво вбитые в мозг бывшего сержанта рефлексы не позволили ему вогнать цепные клинки в тело брата-десантника.

Суровое, потрепанное лицо капитана Каррайдина прорычало из-под капюшона его терминаторской брони. — Теллос, черт возьми! Враг разбит! Взорви эти двери и направляйся ко входу в кутузку!

На мгновение Теллос был разъярен тем, что работа Императора прерывается таким грубым и бесцеремонным образом.

Неужели Каррайдин не понимает, что они окружены порабощенными, извращенными противниками?

Затем он увидел то, что видел Каррайдин — Теллос был лишь в паре метров от стены комплекса, стоя на горе из тел высотой в двадцать человеческих ростов, септиамцы сломанными куклами покрывают все пространство вокруг него.

Каррайдин был прав. Ярость сможет подождать, прежде чем охватить его вновь.

Он жестом подозвал два штурмовых отделения оттуда, где они образовали прикрывающую его стальную линию. Все несли осколочные и фугасные гранаты, а у некоторых были мелта-бомбы, предназначенные, чтобы прожигать себе дорогу сквозь бронированные корпуса. Штурмовые десантники промчались через скользкую от крови землю к огромным сдвоенным взрывозащитным воротам и присоединили связки гранат к петлям и болтам.

Тем временем, командное отделение Каррайдина обменивалось болтерным огнем со стрелковыми точками на стенах и в зданиях казарм, обеспечивая прикрытие штурмовым десантникам, когда они заминировали двери и отошли перед тем, как их подорвать.

Взрывозащитные двери распахнулись в облаке искр, листы стали рушились на рокритовую поверхность.

Отделения Люко и Хастиса ворвались внутрь под огневым прикрытием Каррайдина. С ними был Сарпедон. — Отличная работа, Каррайдин, Теллос, — передал он по воксу, — мы зачистили здания вокруг периметра. Их удерживают джоурианцы. Септиамцы зажаты между стратиксцами и джоурианцами, и они попытаются прорваться в любой момент, так что у нас мало времени. Хастис и Люко, вы со мной к камерам. Каррайдин, удерживай двери. Теллос, ты в резерве. Хладнокровно и быстро, Испивающие Душу, выдвигаемся!

Небольшая ударная группа, которую Сарпедон умудрился протащить в Септиам-Сити, распалась надвое, Каррайдин и Теллос заняли позиции в комплексе среди раздробленных трупов септиамцев, Сарпедон и два тактических отделения направились в сторону здания казарм, из которого велся беспорядочный огонь с крыши и оконных амбразур.

Где-то под этим строением располагались тюремные камеры, в которых содержались преступники Септиам-Сити перед тем, как чума взяла власть над планетой. Если их не опустошили в хаосе, охватившем столицу, и если внизу осталось хоть что-нибудь живое, то где-то в этих камерах находится адепт Карлу Гриен.