Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У нас, военных, есть такая поговорка, — блондин сделал глоток, не сводя с меня цепкого взгляда. — Если гусар дожил до тридцати — то das ist scheisse, а не гусар. Вот и меня с младых лет учили не затягивать с жертвой во имя империи. Я привык ходить по грани, Трофим. Если предо мной два пути, я выберу тот, что проведет поближе к смерти. Я игрок. И обожаю щекотать нервы — и себе, и своим врагам. Так что если хочешь, чтобы я пошел на уступки, придется что-нибудь предложить взамен. Как насчет побиться об заклад? Если сумеешь хотя бы раз задеть меня рапирой в учебном поединке — заберешь свою подружку. Но если нет — оставлю ее себе. И сделаю все, что дозволено делать с горничными.
Я с тихим хрипом подался вперед, но Альберт железной хваткой вцепился в плечо. Гессен же с самодовольной ухмылкой откинулся на спинку.
— Ответ жду немедленно, — залпом осушил бокал и вернул на поднос. — Отговорки, мольбы и увещевания не принимаются. Если сомневаешься или боишься — не так уж она тебе и нужна. Правда, милая?
Немец с наигранным влечением провел пальцем по предплечью Карины, и я без раздумий выпалил:
— Согласен!
— Другой разговор, — ублюдок победоносно усмехнулся. — На рассвете — в парке. Дам тебе десять минут. Этого хватит с головой — если, конечно, устоишь на ногах.
Чтобы не заканчивать стычку на совсем уж грустной ноте, я подмигнул притихшей подруге и быстрым шагом вышел на улицу. И уже там позволил себе высказать все, что пришло на ум за эти короткие минуты:
— Вот же урод, блин. Гондон штопанный.
— Да успокойся ты! — Альберт в который раз схватил за плечо.
— Да как тут успокоиться? — остановился у крыльца своего коттеджа и всплеснул руками. — Я же не умею фехтовать!
— Вообще-то, умеешь, — наставник с важным видом поправил очки.
Хотел уже повертеть послать деда куда подальше с его шутками, а затем понял, куда он клонит. Настоящего Трофима, чье тело я занял, наверняка обучали владению рапирой — как и положено отпрыску дворянского рода, да еще вдобавок и клирику. И если получалось пробуждать магические таланты — возможно, удастся вернуть и физические.
Вот только пулять лазером из ладони — далеко не то же самое, что десять минут размахивать прутом в полной выкладке. Это же не просто дворовая драка — это приемы, финты, маневры и все такое прочее. Тут наобум и наудачу действовать нельзя — да и не получится при всем желании. Тут все гораздо серьезнее, но судя по спокойствию и довольной физиономии, старик нашел способ решить и эту проблему.
— Слушаю, — я замер и перешел на шепот, чтобы никто не погрел уши.
— Я нашел в библиотеке один занятный трактат по экзорцизму, — Альберт постучал по ладони свернутыми в трубку листами. — Не знаю, чем он приглянулся вампирам, но там целый раздел со светлой магией — прямо по соседству с историей инквизиции, гонений на иноверцев и крестовых походов. На первый взгляд — это вообще не то, что нам нужно, однако кое-что полезное все же удалось найти. Например, в книге описаны несколько случаев, когда одержимому удавалось заточить демона в своем собственном разуме с помощью медитаций, молитв и полного отречения от мирских страстей и телесных пороков. Так как сейчас по сути демоном являешься ты, настоящему Трофиму нужно угомонить тебя и вернуть контроль. Твоя задача — помочь ему в этом.
— Странно, — я нахмурился. — Обычно он приходит на помощь, когда у меня исступление эмоций. Страх смерти, ненависть к врагам, тревога за близких…
— Ничего удивительного. Сильные чувства выводят из равновесия, рушат душевный покой, и вторая сущность вырывается из ментальной тюрьмы. Но все что ей удается — лишь ненадолго просунуть руку сквозь решетку. Твоя задача — открыть ей дверь и выпустить на прогулку. Но при том ни в коем случае нельзя позволить моему внуку сбежать. Может случиться так, что он… не захочет возвращаться в неволю. И тогда вы поменяетесь местами, а у меня больше нет ни сил, ни возможностей, чтобы повторить ритуал призыва.
— Давайте проще, — поднял ладони и покачал, как весы. — С одной стороны, я научусь фехтовать и смогу одолеть Гессена. Но с другой, могу застрять в этом теле навечно?
— Вернее — до самой смерти. Но есть еще одно обстоятельство — мой Трофим до ужаса боится любых конфликтов и не может постоять за себя, несмотря на превосходное владение оружием. Я лично его обучал — и уж поверь мне, боевая школа клириков уступает только ведьмачьей.
Я чуть челюсть не уронил от удивления:
— А здесь и ведьмаки что ли есть?
— Не перебивай, — Альберт хлопнул меня свитком по лбу. — Ситуация крайне сложная. И прежде чем испытывать те методы и практики, что удалось достать, нужно убедиться в успехе на все двести процентов. А судя по твоей сомневающейся физиономии, я оценил бы шанс процентов в сорок.
— Ну знаете ли, по сути вы предложили выбор между жизнью и смертью. Это все равно что в русскую рулетку сыграть.
— Именно. И наша задача — оставить в барабане как можно меньше патронов. Впрочем, можешь вообще не утруждаться. Выйдешь против Гессена, с честью проиграешь — и на этом все закончится. За такое уж точно не казнят.
— Ага, — поутихший было гнев разгорелся с новой силой. — Чтобы этот пудель над Кариной издевался? Или что похуже сделал?
— Это уж тебе решать, — старик равнодушно пожал плечами, — стоит ли дама сердца того, чтобы рискнуть.
— Она не моя дама сердца…
— Тогда вопрос и вовсе снят.
— Да нет, вы не поняли… — сцепил пальцы на затылке и прогнулся до хруста в хребте. — Черт…
Во всей красе представил, как с треском проигрываю поединок, потому что мои познания в холодном оружии ограничиваются кухонными ножами. И после прилюдного унижения на арене Гессен возвращается домой, разваливается подобно царьку в кресле и пальцем подзывает Карину.
— Ты знала, о чем мы спорили с Трофимом? — спрашивает, пожирая горничную самодовольным взглядом.
— Да, господин, — служанка густо краснеет и опускает голову, осознавая и принимая грядущую участь.
— Ты видела, чем все закончилось?
— Да, господин, — на угрюмое личико падает обреченная тень.
— Станешь ли ты возражать против моей воли?
— Нет, господин, — после недолгого раздумья отвечает девушка и поднимает
