Прыжок кита - Марк Гальперин

Кроме того, на стенде все внешние тракты проверялись с использованием имитаторов внешней аппаратуры, которые были разработаны нами достаточно тщательно. Но всё же выявлялись подробности, неучтённые в имитаторах, когда начали работать с реальной аппаратурой – навигационным оборудованием, радиолокационной и гидроакустическими станциями, вводом данных в торпеды. Ведь даже хороший имитатор хуже самой плохой, но настоящей, живой аппаратуры. При этом мы понимали, что самые неприятные сюрпризы нас ждут, когда мы выйдем в море, когда в систему будут поступать не просто данные с неподвижных шкал приборов, а реальная информация от навигационной аппаратуры с неизбежными погрешностями гирокомпаса, не говоря уже о некачественной настройке этого оборудования…

Приведу только один пример. Система уже достаточно отработана, начинаются реальные выходы в полигон, то есть работа по реальным целям, пока без производства торпедного залпа. Это ещё не зачётные выходы, но что-то очень близкое к концу вообще всех испытаний. Лодку в течение нескольких часов проводят через десятки километров ледовых полей. Выделен специальный полигон. В качестве целей задействованы два сторожевых корабля. Царит большое напряжение. Командир точно знает параметры движения целей. Необходимо по реальной информации, поступающей от гидроакустических станций в процессе специального манёвра лодки, произвести необходимые вычисления и получить в итоге данные для выполнения торпедной стрельбы. Объявлена боевая тревога. Торпедная атака. Выполняется необходимое маневрирование лодки. Команда: «пли!» – делается так называемый выстрел пузырём, вместо торпеды вырывается большая порция воздуха. Фиксируются данные, которые введены в торпедный аппарат, и в реальной обстановке по этим данным торпеда реально должна пройти под целью. Эпизод завершается. Становится очевидным, что данные получены неправильные, мы «промазали».

Вот как участники испытаний вспоминают эти напряжённые Дни.

Командир: «Испытания начались не совсем удачно…»

Ю. М. Розанов: «Первые же стрельбы – мимо! Кто виноват?»

Мы «катим» на РЛС, те на нас. Всё проверили. Второй выход – опять мимо! Грозит большая беда! Требуются однозначные доказательства невиновности. Меня отправляют в Питер достать фоторегистрирующие устройства и срочно сварганить пульт управления. Уже на следующей неделе всё это стояло на лодке. Шкалы 119-х приборов регистрировались на плёнку на момент пуска торпеды. Петродворцовские ребята (кажется, Петя Кротов с Юрой Поповым) после расшифровки плёнок определили, что виноваты МЫ. Легко вышли наУВВ, а конкретно – на усилители 76-го прибора. Доложили Старосу. Ему как раз Мария Андреевна (царство ей небесное!) готовила чай.

Как сейчас вижу эту картину. Лаборатория набита народом, но никого причастного к разработке этого прибора нет, все в Питере.

Мария Андреевна и все её сотрудники, отвечающие за надёжность, здесь присутствуют. Старос просит Машу вызвать из Питера кого надо и, чтобы не терять времени, выделить пару человек для срочного поиска неисправности. Мария Андреевна, не моргнув глазом, называет Галю Прокофьеву и меня, как бы от комплексного отдела.

Старос приглашает Галю и меня к себе в кабинет (в выгородку). Галя заходит в кабинет белее мела и с дрожью в голосе сообщает ему, что она никогда не работала с аналоговой техникой и отказывается от такой работы. Старос сжалился над ней и отпустил. Остался я один. Не буду же я говорить, что и я никакого участия в разработке этого прибора не принимал. Так как я находился в стадии изучения уже разработанной техники, в том числе и 76-го прибора, то имел представление о схемотехнике, заложенной в него. Там был заложен двухкаскадный усилитель, который, я знал точно, нашими ребятами не разрабатывался, а был «заимствован» у соседей Володей Рыжковым. Старос предположил, что именно этот усилитель неправильно спроектирован и предложил мне его пересчитать. Сам же решил считать каким-то своим методом, а потом сверить результаты. Считали, немножко спорили, в конечном счёте, пришли к общему выводу, что усилитель нормальный. Нам сообщили, что хозяин прибора Городецкий вылетает, и все успокоились.

Городецкий потом рассказывал (привожу без купюр):

Сижу в самолёте и думаю: усилители тянутые, много раз проверены и вдруг – на тебе. Наверняка кто-то сунулся, куда не следует. Кто? Начальство – Маша – надёжность – желание навести порядок? Так и вышло. ОТК приказали монтажницам причесать монтаж, сделали это, как бы мимоходом, и забыли. Сделали всё без головы и огребли полундру! Приехал, разрезал ножом косы, и всё ОК!

Командир вспоминает работу по данным гидроакустических станций, это самый тонкий момент. Розанов рассказывает историю работы с радиолокацией. Там всё гораздо проще. Думаете, кто-то из них забыл, перепутал? Да нет, просто было и то, и другое. Да и много ещё всяких сложных, а порой очень сложных, препятствий вырастали перед нами. Но мы ведь были непугаными разработчиками, мы были молоды и азартны, мы были обречены победить.

Много чего ещё случалось у нас и дальше. Однажды, перед выходом на неделю в полигон, когда уже все заняли свои места в лодке и командир на мостике дал команду убрать трап и принять швартовы, Альберт Лоскутов, один из авторов системы, капитан 2 ранга, зам. председателя комиссии, вдруг теряет сознание, падает. Мы срочно поднимаем его наверх, загружаем его белого, как полотно, в нашу «Волгу» и срочно везём в госпиталь. Оказалось, у Альберта – прободение язвы. Если бы мы ушли в полигон, то ведь могли и потерять Альберта, он человек крепкий, постарался бы вытерпеть боль, глушил бы себя обезболивающим до последней возможности. Разве такое учтёшь в программе испытаний?..

А вот на очередном выходе для отработки тактики использования системы в режиме торпедной стрельбы произошёл смешной, но поучительный случай.

Такие выходы были крайне необходимы и важны для нас. Ведь в процессе зачётных стрельб проверяется не только сама система, но и чёткие профессиональные действия всего экипажа лодки, и особенно опыт и интуиция командира. Ведь если даже все будут уверены, что в системе всё в полном порядке, а торпедный залп – апогей сложной манипуляции под названием «торпедная атака» – заканчивается неудачей, то поди докажи, что сама система хорошая, это просто командир действовал неграмотно. Доказать такое практически невозможно, а если докажешь, то как дальше будешь проводить испытания? По большому счёту, это тоже является виной ответственного сдатчика: значит он не сумел добиться специальных учебных выходов, не обеспечил условий для полноценной боевой подготовки, в итоге: и разработчик, и система – просто дрянь, и отмыться от этого очень трудно.

К счастью, с командиром нам здорово повезло! Я уже говорил, что он был одним из опытнейших командиров лодок на самом сильном флоте – Северном. Но ещё, фанатик своего дела, он и для тренировок использовал любую возможность. Хорошие возможности ему давала система, например, режим боевых тренировок. Я думаю, что и сейчас Эрик Викторович не отказался бы выйти в море и провести полноценную учебную торпедную атаку. Торпедная атака длится десятки минут, она включает сложные манёвры лодки, требует абсолютной слаженности всей команды. Напряжение увеличивается по нарастающей. А когда даётся команда: «Аппараты, товсь!» – кажется, что это не лодка, а страшный подводный хищник, который приготовился расправиться со своей жертвой.

Так всё было и в этот раз. На лодке спокойная обстановка, ходовая вахта чётко и почти незаметно делает своё дело. Командир – около пульта командира. Лодка идёт в подводном положении. Поступают доклады от акустиков: «Горизонт чист». Только командир, штурман да несколько членов комиссии знают, что лодка с минуты на минуту войдёт в полигон, где уже находятся два корабля, выделенные специально для обеспечения отработки лодкой своих действий при торпедной атаке. Эти корабли будут исполнять собственные манёвры, о которых командир ничего не знает. Командиры кораблей-целей тоже ничего не знают о местоположении и схеме маневрирования лодки. Сам факт, что их направили в полигон для обеспечения сдачи лодкой какой-то очередной задачи, понятен всем и никого особенно не интересует – это обычная ситуация!

Поступает доклад от вахтенного акустика об обнаружении шума винтов. Следует уточняющий доклад, какая цель: надводная или подводная, одиночная или групповая. Предположительно опознаётся тип корабля. Звучит команда: «Боевая тревога, торпедная атака!» Акустик докладывает об обнаружении второй цели. Начинается самая сложная, творческая часть атаки – боевое маневрирование. Командир меняет курс, скорость лодки. Акустические комплексы постоянно измеряют пеленг на цель. Именно в изменении пеленгов и скрыта информация о параметрах движения цели. Через некоторое время на экране пульта командира появляются отметки целей. Затем – траектория их перемещения по отношению клодке. И, наконец, расчётные величины для определения данных для торпедного залпа. Ещё совсем немного, и следует команда: «Аппараты, товсь!» Команда исполняется. Залп может быть произведён в любое время, теперь это зависит только от решения командира. Время как будто замерло…