Рафин - Юлия Широкова

– Господи, я думала тема эта уже исчерпана и закрыта?

– Ну, зачем же спешить? Нам с тобой тут похоже ещё долго сидеть, а так как со мной ты книги и фильмы обсуждать не желаешь, давай поговорим ещё немного о твоём носатом красавце!

– Чего ты прицепился к его носу?

– А как тут не прицепиться? Это ж не нос – это просто фаллос на лице!

– Фу, ты становишься вульгарным! Прекрати немедленно.

Он ещё раз со всей силы шандарахнул по закрытым дверям, потом с вызовом взял и прикурил сигарету, выпустив дым ей в лицо.

– Ну, хорошо, раз уж тебе так хочется пострадать, окей, я признаюсь, что завтра собираюсь с ним сбежать! Доволен? Господи, а ведь я когда-то мечтала застрять с тобой в лифте! Вот правду говорят – бойтесь мечтать, ваши мечты могут исполниться…

Он сделал пару затяжек, после чего потушил сигарету и принялся нажимать кнопки лифта.

– Ну и чего ты этим надеешься добиться? – спросила она.

Одна из кнопок сверкнула искрой, ударив его током, он отшатнулся, после чего свет в лифте погас.

– Вот именно этого я и добивался! Создать романтическую атмосферу. Говоришь, мечтала застрять в лифте вместе со мной?

– Ты – идиот! – заявила она, хватая его за руку – она боялась темноты. Он достал айфон и осветил их лица, он улыбался. – Чему ты радуешься, я не пойму? Мы тут умрём, судя по всему!

– Ну и плевать, – ответил он.

Они уселись на пол, она продолжала крепко держать его за руку.

– Я не хочу умирать, я только недавно наконец-то жить начала!

– А знаешь, я думал об этом как-то и мне пришло в голову, что я хотел бы, чтобы мы умерли одновременно, в один день… Я не хотел бы пережить тебя – это слишком ужасно, но я и не хотел бы, чтобы ты пережила меня, потому что ты, чего доброго, снова выйдешь замуж, а я боюсь, что и на том свете буду тебя ревновать.

– Понятно. Ты знаешь, я тоже об этом думала. Кризис среднего возраста, когда мужчина влюбляется в женщину, годящуюся ему в дочери, ты пережил ещё до встречи со мной, поэтому у меня есть шанс стать твоей последней женой, но если я умру раньше тебя, велика вероятность, что какая-нибудь сучка тебя подберёт – свято место пусто не бывает, как говорится! И вот это меня совершенно не устраивает.

– Давай пообещаем друг другу, что если кто-то из нас умрёт раньше, оставшийся не станет заводить новую семью?

– Давай! – они посмотрели друг на друга, будто впервые. Она поцеловала его руку, словно это каким-то образом могло закрепить данное только что обещание.

– Как мы чудовищно эгоистичны!

– О, да!

– А в кино, умирающие от смертельных болезней супруги, всегда так благородны и самоотверженны. Говорят о том, как они надеются на то, что их возлюбленные будут и дальше продолжать жить полной жизнью, трахаться с другими мужиками и всё такое.

– Мне всегда хочется дать в морду этим слащаво-неправдоподобным романтикам!

– Мне тоже!

Они помолчали немного, задумавшись, а потом он спросил:

– Так значит, ты меня всё-таки ревнуешь хоть иногда?

– Ну, бывает…

– Со мной, кстати, сегодня одна бразильская топ-моделька очень активно заигрывала, а ты этого даже не заметила, так была увлечена своим индусом…

– Ой, только не начинай сначала!

– Она мне и номер телефона своего подсунула, – сказал он и достал из кармана бумажку с номером.

– Вот сучка! – воскликнула она, выхватывая бумажку из его рук и разрывая её на мелкие кусочки.

– Вот я болван, теперь у меня даже запасного варианта нет на тот случай, если ты всё-таки сбежишь от меня с этим индусом!

– Не волнуйся – не сбегу. А топ-модельку ты себе можешь и получше найти – эта, по-моему, не очень.

Пока он размышлял о том, очень эта моделька или не очень, и с кем бы он мог закрутить, если всё-таки и эта жена от него уйдёт (не дай бог, конечно), она задумалась о тех женщинах, к которым она его ревновала – все они были его бывшими, а не потенциальными…

Он всегда влюблялся и сразу женился. Романтик! Случайных связей у него почти не было, только, так называемые, серьёзные отношения. Лет до тридцати он влюблялся в миниатюрных (метра полтора – не выше) брюнеток с густыми вьющимися волосами. Потом ему начали нравиться анорексично худенькие шатенки с кукольными лицами. Когда ему подкатило к пятидесяти, он стал интересоваться яркими, эффектными блондинками. К первым трём жёнам – брюнеткам, она его не ревновала, наверное, потому, что он успел их полюбить и разлюбить, когда она ещё была ребёнком. Она ревновала его к последним трём.

С первой из них, которую она мысленно называла “эта наркоманка”, они были похожи как брата и сестра, связанные инцестом. Родственные души? Вовсе не гарантия счастливого союза, тем более, если вы оба не ангелы во плоти.

Со второй он прожил почти полтора десятилетия, она родила ему сына и дочку. С ней он искренне стремился остепениться, стать хорошим мужем и отцом. С ней он был спокоен и счастлив. Она называла его мальчиком и любила нежнее, чем родная мать. А он ушёл от неё к двадцатипятилетней блондинке. Какая банальность! Наверное, устал от счастья и захотел пострадать.

Мисс Амбициозность сначала смотрела на него горделиво – вот, мол, какого зверя я смогла поймать и посадить на цепь! А потом он начал пить и стареть. Но, какое бы красное платье она не надевала, как бы высоко не задирала нос, демонстрируя всем, что я – богиня, а он – всего лишь стареющий клоун при молодой жене, все почему-то смотрели на него, как на бога, а на неё, как на эффектную безделушку при нём. Даже его слуги, даже её друзья, даже те, кто был не менее знаменит, чем он. А он бы предпочёл быть никому не известным музыкантом, бухать и бренчать на гитарке в полупустом клубе. И когда они возвращались домой с очередной ярмарки тщеславия – он с горечью в глазах, она с искусственной улыбкой на губах, но крепко держась за руки, она принималась вытирать об него ноги, мстя за успех, которого никогда не будет у неё и который никогда не был нужен ему. Он терпел, удивляясь себе, но иногда былое я хулигана и бунтаря, похоронённое под отчаянной и почти безответной любовью, вдруг пробуждалось в нём, давая сдачи. Потом он, конечно же, плакал, молил о прощении, делал очередное тату с её именем